Мне надо в банк. Разворачиваюсь, иду по ули… Стоп, в какой банк, почему в банк, отродясь мне не надо было ни в какой банк, я вообще на работу шел, а работаю я… А где я работаю? Работаю же я где-то. Не в банке. Вот это я точно помню, что не в банке, а в… вылетело же, вылетело из головы, пытаюсь вспомнить, воспоминание ускользает, только его и видели. Делать нечего, иду в банк, вернее, не я иду, что-то другое меня ведет, что-то другое внутри меня гонит меня в банк. Вот так оно и начинается, то самое, про что спрашивают люди в белых халатах, а бывает у вас такое, что как будто кто-то вам в голову мысли чужие вкладывает, кто-то вами управляет… Вот оно. Бывает. Вот и банк, сбоку, сбоку, почему я говорю – сбоку, есть же какие-то слова, чтобы назвать сбоку с одной стороны и сбоку с другой стороны, только не помню, не помню, хоть убейте, не помню, вертятся на языке, а не ловятся… и надо идти в банк, который сбоку, сбоку, а для этого повернуться надо, вспомнить бы еще, как это, - повернуться. Не вспоминается. Что-то приотпускает меня. Начинаю думать, чер-р-рт, наслаждение какое – думать, самому думать, безо всяких там… которые…  Поворачиваю. Вправо. Пробую слово на языке – впра-во. Пробую… Слово исчезает, теряется в памяти. Иду в банк, поднимаюсь по ступенькам, и дальше, к хранилищу, какая-то часть меня еще пытается протестовать, тщетно, иду к хранилищу, человек в форме преграждает мне путь, смотрит, как на психа. - А пропуск ваш? Даже не успеваю сказать, что нет у меня никакого пропуска, и вообще сам не понимаю, какого я тут делаю. Что-то происходит, что-то отпускает меня. Охранник вздрагивает, бледнеет, я вижу, как сужаются его зрачки, ага, вот оно, теперь его прихватило… Он идет в хранилище, как-то странно идет, по прямой, по прямой, еле передвигает ноги… Наконец-то вспоминаю, где я работаю. Швыряю охранника на пол, защелкиваю наручники на его широченных запястьях. - Вы аресто… Что-то снова перекидывается на меня. Спохватываюсь, что я здесь делаю, что делаю, а вот, конечно, я же в хранилище шел, точно, в хранилище, только я его не открою, надо ключи у охранника взять, вот они, родимые…  - …лучше? Сознание возвращается. Смотрю на шефа, стоп, на какого еще шефа, да как на какого, на своего шефа и смотрю, у меня же шеф есть, в полиции, вот теперь вспомнил, в полиции работаю, не где-нибудь… - Ожил, что ли?  Это снова шеф спрашивает. - Вроде да. Спохватываюсь: - Этот… этот… там… - Не боись, поймали этого.  - А… а это кто вообще был? - А вот это нам и предстоит выяснить… что за птица. - Птица? - Ну, это я так про птицу сказал… айда… поговорим с ним… Вспоминаю. - Нельзя с ним, он же это… - пытаюсь жестами показать, как он перекидывается от одного человека к другому, потому что слов у меня уже не хватает. - Ничего, ничего, не перекинется… заперли его… Хочу спросить, где заперли, не спрашиваю, уже вижу, где, в теле охранника и заперли, охранник-то тут при чем, черт… Осторожно спрашиваю у шефа: - По-русски-то он понимает или как? - С трудом. Ничего, поймет… Ну что… как зовут вас? Охранник, или что там внутри него, молчит. - Вы меня слышите? - Слы-шу. Говорит с расстановкой, будто боится говорить. - Так отвечайте. Как зовут-то? - Ни-как. - Что… не хотите отвечать? - Почему не хочу… хо-чу… - Имени, что ли, нет? - Нет. - Не бывает у вас имен, что ли? - Не бывает. - А в банк чего полезли? - За деньгами, че-го… - А чего так? - Ну, надо же как-то на новом месте обустра-иваться… Мой шеф усмехается. - Тоже верно, на хрена работу работать, это дураки работу работают, учатся чего-то, делают что-то нужное, зачем это все, проще банк грабануть… - Чтобы рабо-тать, это знать надо, что к чему… я тут без году неде-лю… - А сами откуда будете? Прищуривается. - От верблю-да. - А если серьезно? - А не скажу. - А если заставим? - Не заста-вите. Переглядываемся с шефом, понимаю, этот там и правда не скажет, упрется, не скажет, хоть ножом его режь, хоть что... Шеф настораживается. - Чего говоришь? - А я что… вслух сказал? - Сказал. Ножом режь…  Смущаюсь. - Ну, это я так… образно. - А чего образно, а если правда… ну, хоть не ножом, а током шибануть посильнее… к боли не приученный, сразу расколется… Мне кажется, я ослышался. - К-как током шибануть… это же… человек же… не виноватый ни в чем…  - Да понимаю я, что человек не виноватый, а куда денешься-то, сегодня один такой здесь, а завтра штук двести таких в наш мир припрется, чего делать-то будем? Хочу возразить. Понимаю, что возражать нечего, от слова совсем, прав начальник, как всегда, прав, на то он и шеф, это я тут без году неделю работаю, шеф-то давно уже знает, что к чему… - Не посме-ете. Это охранник. Который не охранник, а не пойми, что, к которому подвели проводки, до сих пор не верю, что будем бить током, так только в кино бывает, в боевиках в каких-нибудь, но чтобы вот так, вживую… - Еще как посмеем. Или по-хорошему скажем, откуда пришли? - От верблю-да. Все еще сторонюсь арестованного, все еще боюсь, вот сейчас опять прыгнет на меня, перекинется на мое сознание, и пиши пропало, опять пойду грабить банк, или еще чего. Ловко он это делает, очень ловко, хоп, на одного человека прыгнул, хоп, дошел до другого, хоп, в другое сознание перекинулся… от человека к человеку ходит… От человека к человеку… От человека… …к человеку… - Стойте! Ору так, будто боюсь, что меня не услышат, даром, что шеф в двух шагах от меня стоит, вздрагивает, чего орешь-то, не на базаре, чай… - Не… не надо его током… - Парень, ты пойми, сегодня этого не раскусим, завтра… - Да нет. Я знаю, откуда он. - Знаешь?  - Ну… понял я. - Так говори, раз понял. - Вы смотрите, какая стратегия у него, к человеку подойдет, сознание свое передаст ему, к другому подойдет, снова сознание передаст… - И чего? - И того. Вы видели, чтобы он с человеком на дороге разминулся-разошелся? Не-е, сознание свое передает… как будто обойти не может. - Стесняется, может, дорогу попросить… - А банк грабить не стесняется. Не-е, тут другое… он раньше там жил, где друг друга обойти нельзя было. - В туннеле, что ли? Или в трубе? - Похоже на то… надо бы трубы проверить… под землей все коммуникации… туннели… - В проводах еще надо посмотреть, - подхватывает шеф. Вздрагиваю. - В каких проводах, как человек туда поместится-то? - Человек не поместится, а черт их знает, что за твари это… Соглашаюсь.  - Точно. Надо проверить. Выхожу из участка, перекидываю свое сознание на случайного прохожего, который хочет запрыгнуть в автобус. Запрыгнуть в автобус получается не сразу, кто-то недовольно бормочет, пьяный, что ли, кто-то подхватывает меня, усаживает на свободное место, да садитесь, у меня вот тоже отец еле ходит, вы бы хоть палку взяли какую… Мне плохо. Мне всегда бывает плохо, когда меня поворачивают, туда-сюда, в одну сторону, в другую… Сажусь на последний ряд. Здесь меня не найдут. Может быть. Хотя в участке уже хватились, конечно, хватились, хотя, может, из охранника всю душу вытрясут, не поверят, что я его покинул… А вот в одномерном мире жизнь существовать не может… Слушаю лектора. Раз пришел сюда, надо слушать. - …и дело здесь не только в неустойчивости межатомных связей. Вот одномерный мир… - лектор рисует на доске прямую линию, вычерчивает на ней отрезки, один, два, десять… - Вот смотрите… вот это одно живое существо… вот это второе… вот они встретились… и как они разойдутся? И как они друг друга обойдут, а? И каждый индивидуум заперт здесь… в тесной клетке… перемещаться не может, только чуть-чуть туда-сюда… Вздрагиваю. - Молодой человек… вам есть, что добавить? Понимаю: обращаются ко мне. Открываю рот, тут же одергиваю себя. - Э-э-э-э-э… нет. Кровь приливает к лицу, я заметил, так бывает всегда, когда приходится врать. Не теряюсь, тут же оттягиваю воротник, показываю, что мне жарко.