Безумный бег серых клочковатых туч за высокими окнами дворца постепенно прекратился. В черных прогалах робко засияли первые звезды.
Эдгардо вздохнул и отошел от подоконника.
Из-за внезапно случившейся бури заседание Совета пришлось надолго отложить, так как его члены, самые именитые аристократы Серениссимы, были заперты стихией в своих палаццо. В результате маэстро без дела протомился в выделенных ему покоях целый день. Привезший его сюда  эль Драко дал Эдгардо  возможность умыться и привести себя в порядок, слуги принесли откуда-то новую одежду. А потом ключ повернулся в замке, и больше к маэстро никто не входил. Лишь специально приставленная стража, следовала за ним по пятам, мрачно и молчаливо отмечая каждое его движение.
Впрочем, не надзор и не вынужденное безделье измучили Эдгардо. Каждую минуту его жгли тяжелые мысли.
Выжил ли Рикардо, если подземелья затопило? Успел ли посланный Грациано отряд забрать автоматон из его дома до начала наводнения? Насколько надежны чары Юлиуса? И не превратится ли Марко из механизма в мальчишку прямо на глазах у Правителя? Где сейчас Николетта, Поджио и другие его друзья? Что, если буря разрушила их Убежище?

Терзаясь неразрешимыми вопросами, маэстро в сотый раз пересек опостылевшую комнату. Стражники, как заводные болваны, послушно повернулись вслед его шагам.

Эдгардо хотел было отпустить по этому поводу язвительную шутку, но тут дверь скрипнула и, наконец-то, отворилась. За порогом стоял вовсе не синьор Грациано, как подумал вначале маэстро, а какой-то надутый лакей в атласной ливрее.

- Маэстро механики Эдгардо Джонас Кристофоло, согласно приказу Правителя, должен проследовать на аудиенцию, – важно провозгласил посланник.

- Ну что ж, раз должен – проследую,  – буркнул маэстро.

  Лакей с поклоном посторонился, и Эдгардо быстро вышел в дворцовый коридор, не обращая внимания на топающую позади охрану. Два лакея, еще более надменных  и оттого напоминающих индюков, распахнули перед ним инкрустированныеперламутром позолоченные двери.
Против ожидания маэстро, Зал Совета был полон народа. Должно быть, перед началом заседания, Правитель устроил большой прием. Пышно одетые вельможи и сопровождавшие их блистающие украшениями дамы неторопливо перемещались по залу.
Эдгардо скромно встал в стороне от толпы – надушенной  и безумолку трещащей. Стража незаметно расположилась  вдоль стен. В дальнем углу зала поднялся на трон Правитель,  возле ступенек, подобострастно склонив голову, застыл синьор Грациано.
На Кристофоло пока что никто не обращал ни малейшего  внимания. Благородное дворянство увлеченно беседовало, и до маэстро долетали обрывки разговоров.

«А я поставил на черное и мне карта ка-ак пошла…» «Тогда я тихонько отдергиваю занавеску, маркиза протягивает ко мне руки, и вдруг я слышу, что входит ее муж!..» «В этом сезоне, графиня, носят только синее! С розовыми рюшечками…» «Гы-гы, а горничная, плутовка, мне и говорит…»

  Чувствуя прилив невыносимой тоски, маэстро поднял глаза к потолку. Под широкой полосой лепнины странно чернел ряд круглых отверстий.

- Хм! Чтоб быстро и ловко расправиться с любым неугодным Правителю гостем! – с горькой ясностью понял Эдгардо, краем глаза заметив в одном из них тусклый блеск ружейного дула. - Моя жизнь висит на волоске. Впрочем, к этому я давно уже привык. Ужасно обидно другое. Если меня убьют прямо здесь, эта колония инфузорий будет последним, что я вижу в своей жизни. Хотя до поры до времени Совет нуждается во мне. Точнее, в моих знаниях и моих механизмах. Кстати, где же  автоматон, то есть, обращенный в него Марко?

Не успел он додумать эту мысль, как где-то наверху переливчато пропели трубы. Министр Церемоний вышел на середину зала, развел руками и что-то протяжно выкрикнул. Придворные, пятясь и вежливо кланяясь, потоком устремились к выходу. Вскоре зал почти опустел.
Грациано эль Драко поклонился Правителю и быстрым шагом подошел к Эдгардо.

- Сейчас сюда внесут вашу куклу, - прошипел он. - Проверьте же ее, как следует, маэстро! Правитель должне остаться доволен!

  Небрежным кивком ответив на его слова, Кристофоло повернулся к стражникам, почтительно вносящим в зал нечто, укутанное темной тканью.

- Поместить автоматон здесь! – эль Драко властным жестом указал на специально стоявший в углу столик и стул из полированного дерева.
Эдгардо нетерпеливо бросился туда и сорвал покрывало с драгоценного механизма.

В первую секунду он даже растерялся. Кукольный мальчик, сидевший перед ним, ни чем не напоминал сорванца Марко. Стеклянные глазки равнодушно смотрели прямо перед собой, на фарфоровых щечках розовел нарисованный румянец.

- Может, механизм отсырел от дождя? – пробормотал себе под нос маэстро.

  И не удостаивая вниманием, ни Правителя, ни входящих в зал членов Совета, наклонился над игрушкой. Расстегнул пуговки на камзоле, осторожно подвигал большое зубчатое колесо. И вдруг услышал, как прямо ему в ухо еле слышно пропищал тоненький голосок.

- Я в порядке, просто притворяюсь. Заведите меня сами, маэстро! Пусть эти болваны рты разинут!

- Сейчас, дружок,  - облегченно усмехнулся Эдгардо, поворачивая колесо нужное количество раз.

  Кукленок пискнул снова:

- А который сейчас час?

  Кристофоло покосился на стоящие в углу огромные часы.

- Половина десятого, приятель!

  Механический секретарь в ужасе замер. А потом еле выговорил звенящим голоском:

- Ой! В полночь волшебные чары развеются. И я опять стану мальчишкой! Что делать?!

Маэстро чуть не пробормотал вслух все, что он думает о древней магии и последних ее представителях. Но сдержался, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Только ободряюще шепнул Марко:

- Думаю, Совет закончится до полуночи.

- Ну, где там моя новая игрушка? – капризно протянул Правитель.

  На подлокотнике его трона сидел возвращенный заводной соловей, и он время от времени поглаживал его толстыми пальцами, унизанными золотыми перстнями.

- Все готово, мой господин! – раскланялся Эдгардо, начиная играть недавно придуманную роль.- Извольте видеть!

  Он поправил камзол на кукленке и пригладил его прическу.
Правитель неохотно сошел с трона и скептически уставился на игрушку. Маэстро разливался весенней птичкой:

- Универсальный, то есть незаменимый механический секретарь! Этот механизм состоит из около шести тысяч  деталей, каждая их которых ручной работы, миниатюрна и специально создана, чтоб поместиться в игрушечное тело.  Я настроил автоматон  так, чтобы он написал любой текст из сорока  и больше знаков. Принесите кто-нибудь перо и бумагу!

  Правитель шевельнул бровью, и тотчас же кто-то с бешеной торопливостью протянул маэстро письменные принадлежности.
Эдгардо вложил перо в сжатый кулачок, сделанный из слоновой кости. Положил перед куклой бумагу и поставил чернильницу.

- Итак, полюбуйтесь, синьоры! Правой рукой «секретарь» макает гусиное перо в чернильницу, поворачивает глаза в направлении пера, качает головой и начинает выводить текст на автоматически перемещающемся под рукой листе бумаги. Начали! Диктуйте ему что-нибудь, мой господин!

  Правитель потер лоб.

Его равнодушное лицо оживилось, сонные глаза заблестели.

- Пусть ваш механизм напишет: «Я люблю свою Туту».

- Это моя собачка,  - объяснил он сгрудившимся возле стола с автоматоном Советникам.

  Эль Драко умиленно кивнул, но в  глазах его мелькнуло раздражение.
Перо заскользило по бумаге. Механический мальчишка выводил каллиграфически ровные строчки, время от времени точными движениями опуская кончик пера в чернила. Правая рука его уверенно двигалась, левая слегка придерживала лист. Стеклянные глаза, казалось, внимательно вчитываются в написанное.
Автоматон закончил текст и замер, снова глядя перед собой неподвижным взглядом.

- Все правильно!

  Правитель два раза прочитал заказанное предложение. Он даже покраснел от удовольствия.
Погладив бороду, Правитель снисходительно заявил:

- Вы делаете успехи, маэстро! Новая игрушка гораздо забавнее моего старого соловья.

  Скрыв ироничную усмешку, Эдгардо снова поклонился.

- Мой господин! Это еретическое изобретение! – у задыхавшегося все это время от злости инквизитора, наконец-то, вырвался пронзительный крик.

- Рукой этого богомерзкого истукана двигает сам враг рода человеческого! – вытаращив глаза, продолжал он. - Ваш, так называемый маэстро, продал душу силам тьмы!

  Правитель поморщился и потер ухо.

- И незачем так орать, отец Филиппо! Вас послушать – так половину Серениссимы нужно повесить или сжечь. А мне – кем тогда править?

- Оставшимися праведниками! – уже мягче пропел инквизитор.

- Ну да. Всеми тремя, – негромко, но отчетливо фыркнул кто-то из членов Совета.

   Отец Филиппо смерил его негодующим взглядом и снова обратился к Правителю:

- Мой господин, умоляю вас, велите уничтожить проклятое изобретение! Под его личиной прячутся демоны!

- Под личиной, как вы изволились выразиться, моего автоматона, - повысил голос Эдгардо, снимая сюртук с куклы, - прячутся лишь части редчайшего в мире механизма. Да вы и сами можете легко убедиться в этом, синьоры! Никакой магии – одна лишь механика!

  Кристофоло повернул «секретаря» спиной, порадовавшись, что заводной мальчишка молчит, и продемонстрировал всем собравшимся тончайшее переплетение зубчатых колес, валиков, пружинок и шестеренок.

- Обратите внимание, синьоры, - привычно завел маэстро. - Я поворачиваю несколько раз это большое колесо. Оно толкает своими зубцами шестеренки и заставляет их вертеться. Шестеренки поворачивают вертикальный валик…

  Кристофоло ни одной минуты не верил, что сможет заинтересовать этой «лекцией» кого-то из членов Совета. Но ему было важно доказать, что никаких чертей среди деталей механизма нет и в помине. В планы Эдгардо отнюдь не  входила встреча с отцами-дознавателями Святой Церкви.

На второй минуте «увлекательного» рассказа Правитель нетерпеливо зевнул.

- Мне все ясно. Отец Филиппо, успокойтесь, эта штука не посягает на догматы Писания.

  Инквизитор злобно зыркнул в сторону Эдгардо, но бубнить молитвы прекратил.
Правитель еще раз глянул на новую игрушку, хмыкнул и поднялся обратно на трон.

- Маэстро, следите, чтоб мой секретарь записывал все речи аккуратно и без ошибок. Синьоры, давайте начнем заседание! Первый вопрос…

Да, кстати, что там с проклятым воришкой, укравшим моего соловья? Его уже вздернули, я надеюсь?

  Члены Совета растерянно переглянулись. Эль Драко небрежно махнул рукой.

- Не извольте беспокоиться об этом преступнике, мой господин! Сегодняшнее наводнение затопило все нижние ярусы тюрьмы Поцци. Он, конечно же, утоп вместе с остальными мошенниками. Городской казне не надо будет даже тратиться на веревку.

  Правитель довольно ухмыльнулся. А Эдгардо почувствовал, что в глазах у него темнеет, и пол уходит из-под ног.

- Бедный Рикардо! – с болью подумал он. – Мы так стремились попасть на этот Совет, чтобы найти способ спасти тебя. А узнали лишь о твоей гибели!

  Маэстро даже показалось, что в неподвижной руке автоматона дрогнуло перо. А в  стеклянных глазках блеснули слезы.
Усилием воли Эдгардо загнал отчаяние в самую глубину сердца.

- Теперь надо думать, как выбраться отсюда самому. И вытаскивать Марко. Надеюсь, он не начнет превращаться в мальчишку прямо на глазах у этой своры? Иначе не миновать нам обоим костра инквизиции!

  Пока что заседание Совета шло своим чередом. Синьоры сели перед троном на принесенные лакеями кресла.
Правитель отчего-то снова помрачнел, резким жестом пригладил бороду и громко заявил:

- Синьоры! На  новом заседании Совета я хочу сказать вам, прежде всего, что я вами недоволен! Вы думаете, что если ваши государственные головы крепко сидят на ваших плечах, то так будет  всегда? Но не поленитесь поглядеть вокруг. Буря, поразившая сегодня наш город, разрушила кварталы бедняков. Эти нищие шляются теперь повсюду, рыдают, воют и требуют… Чего они требуют, как вы думаете, синьоры? Конечно же, денег! На постройку новых домов, на еду и лекарства. Но городская казна опустошена, синьоры!

В бюджете Серениссимы давно сверкает огромная дыра! Вся эта непомерная роскошь, все эти раззолоченные фасады ваших палаццо – дорого обошлись нам. Я не буду сейчас спрашивать, кто из вас, синьоры, глубже всех засовывал в казну лапу. Я требую от вас ответа на один лишь вопрос: что мы будем делать дальше с этой голодной ордой? Ведь она уже начала бунтовать! Да-да, синьоры! Лишенные крова голодранцы могут стать опасностью для богатых и почтенных господ нашего благословенного города. Итак, думайте, синьоры, думайте!

  На короткое время в зале повисла зловещая тишина. Механический секретарь, записав столь длинную речь Правителя, невозмутимо замер. Эдгардо с трудом сдерживал гримасу отвращения. Заседание Совета не понравилось ему с самого начала, и он предчувствовал, что дальше будет только хуже.