i
Полезная информация
Свернуть
29.03.2024
Поход в аптеку
Странный случай, произошедший со мной на днях
Шляпа что-то замышляпа
Сентябрями дождик капал
В час луны и в час совы:
Шляпа что-то замышляпа
И сорвалась с головы.
И, недолго размышляпа,
Вдоль по ветру - раз-два-три -
Полетела эта шляпа,
Огибая фонари.
Фонари офонарели,
Серой осенью простыв:
Что ты, шляпа, в самом деле,
Потеряла всякий стыд?
И велят составить рапорт,
Розыскных пустить собак,
Хорошо отшлёпать шляпу,
Шлёпу хорошо отшляпить,
Что прошляпила себя.
Лучше бы домой пошла бы,
Не пугала высший свет:
Но не хочет слушать шляпа,
Но не хочет слуша шляпить,
У луны на голове.
Где-то шлялась эта шляпа,
Но под утро невзначай
На своих на тонких лапах
Замышляпа, размышляпа,
И домой к себе пришляпа,
И пила горячий чай.
ruensvdefrptesitzharnl
"Дорога без начала и конца" Глава 18. "Нам бы жить с тобой вдалеке от чужой войны, от чужой беды…"
Автор:
Марта
Соавтор(ы):

Галина Семизарова

Категории:
Жанр
  • Фэнтези
  • Сказка
  • Приключения
  • Реализм

  Больше мы к разговору о войне и земле, превратившейся в пустыню, не возвращались. Элис рассказала мне, что в нескольких милях от границы миров находится маленький приморский город. Тихий и уютный, совсем не похожий на роскошный курортный рай.

- Не получилось спрятаться от всех проблем в лесах, так может в провинциальном городке получится? – весело предложила  девушка. – Как там знаменитый поэт писал? «Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря».

  Я поспешил с ней согласиться. От «вагонной жизни» я порядком уже устал. Хотелось хорошей гостиницы, душа и просторной кровати.
При последнем слове в мою дурную голову опять полезли разные грешные мысли, но я сурово приказал им заткнуться.
Все это мы получили в том самом городке, о котором говорила Элис. Местечко и впрямь было патриархальное. С уютной гаванью, полной небольших парусных лодок. Ресторанчиками и мелкими магазинами вдоль неширокой набережной. И высокой горой, увенчанной развалинами средневековой крепости. Хозяйка местной единственной гостиницы, говорливая черноглазая женщина, взяла с нас за двухкомнатный номер ничтожно мало. Окна выходили на море,  по утрам нас будили крики чаек и крепкий, пахнущий солью ветер, надувающий белые занавески, как паруса.

Мы с Элис вновь погрузились в безмятежное счастье, лишенное забот о будущем  и мыслей о невеселом прошлом. Брали напрокат лодку, уплывали к маленьким скалам, разбросанным то тут, то там за пределами бухты. Купались, ловили рыбу, загорали на нагретых солнцем камнях. Элис загорела, стала еще красивее. А я по-прежнему играл роль сурового, но доброго «старшего брата». И только сердце стучало с перебоями, и, замирая, падало куда-то вниз, когда уча девушку плавать, я бережно поддерживал ее в воде за тонкую талию. Или она сама, расшалившись, поднимая сотни брызг, бежала ко мне по полосе прибоя и с размаху падала мне на грудь. Все эти переживания я хранил в самом глубоком тайнике на дне души.
А дни проплывали медленно и опять сливались в один бесконечный знойный июльский полдень. Мы покупали персики на местном шумном и веселом рынке. В сумерках гуляли по маленькому парку, где воздух, настоянный на ароматах кипарисов, казался таким плотным, что его можно было пить глотками, как чай. Лето, зной, море, безмятежность. Я расслабился.

Я позабыл простую и жесткую, как черствый хлеб, истину. Надо всегда надеяться на лучшее, но ожидать худшего.

Часть тебя должна любить мир и восхищаться им, другая же ждать удара и быть готовой к войне. Я не был готов. И расплата вскоре последовала...

  Теперь-то я понимаю, что «вычислить» нас двоих в маленьком городке, где все друг друга знают,  проклятым спецслужбам не составило ни малейшего труда.
Все случилось в тот самый день, когда мы уже собрались уезжать отсюда.
Какие злые силы потащили меня на ту злополучную улицу с антикварным магазином?! Но Элис, увидевшая в витрине мечту своего детства – игрушечную электрическую железную дорогу, уже не могла пройти мимо.

И мы зашли внутрь. Хозяин магазина, чернявый мужичонка с огромным шнобелем, улыбаясь и кланяясь, выкладывал на прилавок все новые и новые раритеты. Элис, тихо взвизгивая от восторга, хватала то резной веер из слоновой кости. То пыталась вытащить из ножен «самую настоящую абордажную саблю». То любовалась статуэткой – мальчик верхом на дельфине.
Я снисходительно смотрел на все это, стоя немного поодаль. И не сразу заметил, что в лавке стало темнее.
Я обернулся. В дверном проеме, загораживая солнечный свет, стояли три типа, затянутые в кожу. Лысая макушка одного из них блестела, как биллиардный шар. За ними маячила долговязая фигура какого-то мужика в черном мундире с серебряными нашивками. И лезло еще штук пять мордоворотов.

Лавочник исчез под прилавком. Должно быть, он был в сговоре с врагами.

- Именем закона свободной Тангерии, - равнодушно сказал офицер в черном, - Арестовать иренийскую шпионку Элис Лейнберг.

  Последнее слово еще не успело отзвучать, а в нападавших уже летел столик со стеклянной витриной. Осколки шрапнелью брызнули во все стороны.

Со звоном и грохотом разлетелись подстаканники, серебряные ложки и прочая дребедень.
Двоих мерзавцев снесло к стенке. Третий прижимал ладонь к окровавленному лицу и грязно ругался.
Пятеро громил накинулись на меня. Одному я со всего маху врезал, куда следует, подкованным носком армейского ботинка. Противник надолго вышел из строя. Я увернулся от кулака другого и нанес ему мощный удар в корпус. Почти сразу с начала драки я потерял Элис из виду и теперь изо всех сил надеялся, что девочка успела нырнуть под прилавок или спряталась в какой-нибудь кладовке. Думать было некогда!
Следующий удар основательно помял мне скулу. Я сплюнул кровь и отправил противника в нокаут.
На мгновение мне показалось, что мы побеждаем. Но из какой-то задней двери выскочил целый отряд «кожаных».
Я бил наотмашь, почти слепо, хрипя и задыхаясь под массой их тел. Меня скрутили и швырнули на пол. В затылок уперлось дуло пистолета.
Изогнувшись в немыслимой позе, я чуть-чуть приподнял голову. И увидел, как Элис, бледная и прямая, говорит офицеру очень спокойным голосом:

- Я сделаю все, что вы прикажете. Отпустите, пожалуйста, Себастьяна.

  Я попытался рвануться к ней. Голова взорвалась от невыносимой боли. Больше я ничего не помню.

Очнулся я уже в тюремной камере. Небольшой и чистой. Голова была аккуратно перевязана. Я лежал на узкой койке, застеленной серым одеялом. Сквозь решетчатое окошко на меня встревоженно смотрел щекастый веснушчатый парень.

- Жив, вроде, - пробормотал он то ли мне, то ли самому себе.

  Загремев ключами, открыл дверь и поставил на пол жестяную миску.

- Еда для заключенного номер двести шестьдесят девять.

  Так потянулись дни моего тюремного заключения. Точнее, счет дням в кутузке я потерял довольно быстро. Ничего значительного со мной в этой время не происходило. Меня не били. Не пытали и не водили на допросы. Кормили какой-то безвкусной, но питательной кашей. Один раз пришел доктор во френче и белом халате. Снял, с меня повязку, осмотрел заросшую рану на голове и удовлетворенно хмыкнул. Разговаривать ему со мной, видимо, было запрещено.
Еду мне приносили два охранника. Один – типичный фанатик.

С воспаленным, полным ненависти взглядом. Ставя на пол миску с кашей, он шепотом слал проклятья «шпиону и врагу народа свободной Тангерии». Второй, тот самый конопатый тюфяк, был подобрее. Он даже смотрел на меня с каким-то выражением вины в глазах. Мол, извини, приятель, служба такая.
Впрочем, какое мне было дело до моих тюремщиков! Меня ежеминутно, ежечасно терзали одни и те же мысли:

- Что с Элис? Где она сейчас?

  Иногда в голову лезла такая жуть, что я начинал, дико крича, метаться по камере и бить кулаками по каменным стенам, рассаживая в кровь костяшки пальцев. Против своей воли я представлял себе девушку, окруженную «кожаными» отморозками, и от этих картин хотелось взвыть, а потом  садануться головой о стену, чтобы уже ничего не видеть, не слышать и не чувствовать!!!
Обычно такие припадки сменялись  приступами глубокого отчаяния. Когда я просто ложился на пол камеры.  Не ел, не пил, не двигался по нескольку суток, пока сознание не проваливалось в  бездонный черный колодец.

Но однажды в этом кромешном мраке мне привиделась  странная, но светлая картина. Мне приснилось, что я – тот  самый  Мюнхгаузен. И я, как в старом фильме, сижу, свесив ноги,  на окне моего же замка. А рядом сидит Марта. Только во сне она была похожа на Элис. Она поворачивается ко мне и улыбается. Яркий солнечный свет над нами постепенно, как лампы в театре, гаснет. И от окна, где мы сидим, до купола звездного неба разворачивается серебряным ковром лунная дорожка. Она сияет и идет легкими волнами, словно гладь реки под ветерком.
В руках у меня откуда-то возникает гитара. Звучит очень знакомая трогательная, светлая и щемящая мелодия. И я начинаю петь:

 

Что же ты, Марта, молчишь? Так томительны паузы.
Да, залоснился пиджак и в заплатах штаны.
Но для тебя все равно я – тот самый Мюнхгаузен.
Тот, что когда-то буквально свалился с Луны.
Тот, что дарил тебе небо с попутными ядрами,
Тот, что не смог напоить половинку коня.
Видящий правду всегда за любыми неправдами.
Тот, что похож на еще молодого меня.

Смейся же, Марта! Танцуй! Будут новые праздники.
В зале каминном закатывать станем пиры.
В нашей скворечне поселятся дети-проказники.
И треуголку примерят они для игры.
Им для охоты сгодятся вишневые косточки,
Им на медведя ходить вообще без ружья.
Дети барона примерят костюмы с иголочки.
Или камзол весьма дорогого шитья.

Марта, родная, не плачь! Из болота вытаскивал
Я сам себя за косицу одною рукой.
Что же ты смотришь опять на меня так неласково?
 Мне еще рано! Мне рано еще на покой!
Ждет Гибралтар, Тибет, Турция, Англия, Арктика.
Море, подземное царство, небесная высь!
Подвига ради,  важна ежедневная практика.
Только дождись меня, Марта! Ты только дождись…

 

  Я очнулся с ощущением прикосновения нежной руки к своей щеке. Беспросветное отчаяние отступило.

- Только дождись меня, Элис, - прошептал я, приходя в себя. - Я вернусь, я спасу тебя, девочка моя! Больше никто не посмеет тебя обидеть!

 

  В коридоре раздались громкие шаги. Тюремная дверь распахнулась. От знакомого типа в черном мундире меня отделяла железная

решетка.

- Добрый день, господин Нойманн, - почти приветливо произнес он. – То есть, прошу прощения, ваше сиятельство, барон Карл Себастьян Иероним фон Мюнхгаузен. Книгами о приключениях вашего замечательного предка я зачитывался с детства.

  Кто бы знал, как надоела мне эта дежурная фраза! Я холодно посмотрел на незваного гостя и процедил сквозь зубы:

- Ну, я, допустим, барон. А вы-то кем будете, господин неизвестный?

  Он, не спеша и с достоинством представился:

- Готфрид Брунс. Министр Обороны свободной Тангерии.

Ого! Какую важную птицу занесло в мою клетку! А я его сначала за простого офицера принял. С виду этот тип вовсе не похож на главнокомандующего. Высокий, худой, гладко причесанные темные волосы, очки в тонкой оправе на длинном носу. Скорее уж учитель математики из какой-нибудь гимназии.

Пока я в упор глядел на министра, он тоже пристально и внимательно рассматривал меня.

- Поразительно! - задумчиво произнес, наконец, Брунс. – На первый взгляд  вы совсем не похожи на супермена, господин барон. Но трое моих лучших бойцов так и не смогли справиться с вами в Валенбурге. В этот раз  чтобы схватить вас, мне пришлось отправить на задание целую группу спецназа! Но и тогда вы сопротивлялись, как бешеный! И почти что одержали победу. Интересно, это результат вашей отличной подготовки, как легионера? Или тут сработали гены  знаменитого предка? В любом случае, такие люди нам очень нужны! Я буду рад предложить вам сотрудничество. Присоединяйтесь к нам, господин барон, присоединяйтесь!

  Я смачно плюнул ему под ноги.  Сложил из трех пальцев знаменитую  фигуру и сунул ее сквозь решетку.

- Прадедушку Бёрриса хотите из меня сделать?! Хрен вам!

  И послал этого типа по известному адресу.
Он не оскорбился и даже не отшатнулся. Покивал мне с каким-то грустным пониманием:

- Зная вас, господин барон, ничего другого я и не ожидал.

  Он еще раз внимательно окинул меня взглядом. На этот раз в нем читались скука и легкое раздражение.

- Понимаете, господин Нойманн, вы нам больше не нужны. Совсем. Признаюсь честно, мы держали вас здесь, чтобы использовать, как рычаг давления на небезызвестную вам особу. Но пару часов назад госпожа Элис Лейнберг согласилась пойти на сотрудничество с нами.

- Что вы с ней сделали, суки?!

  Я яростно затряс решетку. Брунс удивленно вскинул брови.

- Ничего плохого. Вы нас прямо какими-то монстрами считаете! Мы просто поговорили с ней. Вежливо, продолжительно, аргументированно.

И убедили, что ее, скажем так, сверхвыдающаяся способность очень поможет Тангерии в отстаивании своих прав и свобод. Да-да, я помню, что Элис -  иренийка. Но мы пообещали ей снятие всех обвинений в шпионаже, гражданство и политическое убежище.

  Я молча выслушал весь этот бред. И устало привалился к решетке.

- Скажите, господин Брунс, а вам-то какая от всего этого выгода?

  Он тонко усмехнулся.

- Я мог бы наговорить вам много пафосных речей о любви к родине и о праведной войне за свободу и независимость. Но зачем я буду врать потомку самого Мюнхгаузена? Признаюсь честно, у меня есть  собственный интерес в том, чтобы война продлилась как можно дольше. Просто я являюсь ведущим акционером крупной иностранной военной компании, поставляющей нам оружие. Кстати, министр обороны Ирении тоже имеет там немалый пакет акций.

- Твари! - выдохнул я. - Какие же вы твари! Ежедневно посылаете на смерть тысячи людей, только чтобы  набить свой поганый карман.

  Министр пожал плечами.

- В нашем мире каждый ищет свою выгоду. А заполучив это ваше... Гм! Как бы  получше выразиться? Нестандартное транспортное средство. Мы будем иметь доступ к прямым поставкам новейших видов вооружения из самых разных сопредельных миров. Что же вы молчите, барон? Удивлены, что мы тоже умеем шагать по параллельным пространствам? Но если бы вы знали, сколько энергии и средств на это уходит! Однако, теперь все будет иначе. Впрочем, вы это все равно уже не увидите. Последний вопрос, вы по-прежнему отказываетесь сотрудничать с нами?

- Да пошел ты...

- Тогда прощайте, заключенный номер двести шестьдесят девять.

  Брунс ушел.
Я повалился на койку лицом вниз.
Ни на мгновение не верю, что Элис могла согласиться на их грязное предложение! Проклятый министр солгал мне! Или... девочку замучили, запугали...
Я застонал, вцепившись зубами в угол подушки. И тут дверь распахнулась снова. За мной пришли.

0
Дикий Запад Дикий Запад 3 года назад #
вот какой поворот, жду нетерпением, как всё разрешится

Похожие публикации:

Генератор ненависти -1- Пожалуй, одно из самых угнетающих открытий юности &nda...
- Ну вот, ты заснул и не узнал, чем закончилась сказка, - с притворным огорчение...
Пролог Одним дождливым июльским утром отец семейства, наслаждавшийся отпуском, ...

Все представленные на сайте материалы принадлежат их авторам.

За содержание материалов администрация ответственности не несет.