Голос машиниста прогремел над ухом, как полковая труба. Он встал с места, не обращая внимания  на то, что поезд продолжал свой бешеный полет. Выпрямился в тесной кабине во весь рост. Отсветы огня из жерла топки упали на его лицо.
Смеющиеся и отчаянные серые глаза. Седеющие волосы, собранные в косицу. Нос с горбинкой. Я смотрел на него и не верил своим глазам.

- Это – вы?!

- Ты сможешь, парень!

  Он с силой встряхнул меня за плечи.

- Ты - мой потомок! Черт возьми, это не сложнее, чем летать на ядре или сражаться в одиночку с целой армией. Иди! Я верю в тебя!

  Он приобнял меня и тихо сказал:

- Помнишь, я когда-то сказал, что любовь – это теорема, которую нужно постоянно доказывать? Сегодня вопрос у тебя сойдется с ответом!

  Дверь будки распахнулась. Мне показалось, что это не я прыгнул с подножки, а летящая земля рванулась мне в лицо.

  Элис сама спрыгнула с подножки вагона, демонстративно не обратив внимания на протянутую ей каким-то офицером руку. Не оборачиваясь, пошла по шпалам. Брунс, обогнав своих коллег по министерству, подбежал к ней, тревожно заглянул в лицо.

- Вы откроете нам границу миров прямо здесь, госпожа Лейнберг?

  Она сухо кивнула.

- Да. Через пару метров. Имейте терпение, главнокомандующий.

  Кажется, я все-таки упал, но не почувствовал боли. Встал и поразился странной легкости во всем теле. Даже раненое колено упорно не давало о себе знать. Тогда я побежал.
 Нет, не побежал, а полетел вперед с неукротимой скоростью. И не было на свете такой силы, что посмела бы меня остановить!

Я – ядро! Разрезающее со свистом горячий воздух. Я – снаряд! Ни огонь, ни вода не станут мне преградой.
Путь перегородила какая-то бетонная стена.
Элис, говорила: здесь граница.
Элис…
Я задел стену плечом, и она осыпалась за моей спиной горой серой пыли.
Впереди черными рваными линиями вставало заграждение из колючей проволоки.
Я ударился об него грудью. Услышал, как со звоном лопается сталь и увидел густые красные капли, скользящие по моим рукам и падающие на землю.
Снаряду не больно! Быстрее, еще быстрей!

Элис стояла между аркой с колоколом и десятком мужчин в военной форме. Кто-то что-то спросил. Она ответила: «Сейчас». И, сняв с плеча чехол, дернула застежку.

Я задыхался  от немыслимого напряжения. И все ускорял  бег!
Паровоз остался  далеко позади, а каменная арка и стоящая возле нее хрупкая фигурка приближались, но слишком медленно.

- Элис! – я кричал пересохшим ртом. - Детка, услышь меня! Не надо! Не делай этого!
Она не слышала.

Девушка опустила руку внутрь чехла. Пальцы привычно обжег знакомый морозный холод. И они сомкнулись на округлой металлической поверхности.

  Я заходился диким криком. Ветер, летящий навстречу, забивал его обратно в горло
Последний рывок! Ну же, Карл Себастьян Иероним!
Черт! Впереди показались  какие-то вышки с дозорными. Один из них вскинул оружие к плечу.
Автоматная очередь пыльными фонтанами вспенила передо мной дорогу. Правое плечо обожгло мгновенной болью.
Снаряд ничего не чувствует…

До Элис оставалась уже пара метров.

 Девушка сжимала в руке гранату и спокойно смотрела, как люди в форме с  искаженными лицами отшатываются от нее. Ей показалось, что она что-то крикнула им. Но на самом деле ее губы лишь беззвучно шевельнулись. Пальцы Элис коснулись чеки.

- Элис, обернись! Я – здесь!

  Теперь она была совсем рядом. А я, как в страшном сне все тянулся к ней и никак не мог дотянуться.

- ЭЛИС!!!

  Последним чудовищным усилием я сделал рывок вперед.
И она обернулась!

Смотрела на меня огромными, в пол-лица глазами и не верила тому, что видит.
Я успел схватить ее за руку, и с такой силой сжать  кисть, что Элис, невольно вскрикнув от боли, выронила проклятую гранату.

Я подхватил этот чертов боеприпас у самой земли. И посмотрел вперед. Генералы, пятились, как испуганные зайцы. Офицеры уже выхватывали из кобуры оружие.
Я толкнул девушку под насыпь. Она упала, а я, рванув кольцо, швырнул гранату прямо в приближающихся военных. И прыгнул вниз, прикрывая Элис собой.

И уже не увидел, как нагнавший меня паровоз с силой врезается в арку.
Как рушатся ее столбы, а колокол без всякой опоры повисает в воздухе и сам собой начинает громко звонить.
Пространство разрывается и сворачивается жгутом, словно старая кинопленка.
И огненная вспышка бьет по глазам!

  Очнулся я от того, что кто-то бережно, осторожными движениями касается моего лица, вытирая кровь и грязь. И тихо плачет при этом. Я открыл глаза и увидел рядом с собой Элис. Чуть не заорал от радости, попытался вскочить, но тут же рухнул обратно. Ощущение было такое, что меня переехал танк. А потом на моих бренных костях сплясали джигу штук сорок чертей.
Элис охнула.

- Себастьян, осторожнее! На тебе ведь живого места нет!

- Это ничего, - шептал я, целуя ее соленые от слез губы. – Все хорошо, девочка моя. Все хорошо. Главное, что мы живы.

  Оказалось, что нас «вынесло» вблизи какой-то рыбачьей деревушки у залива, который мы столько раз видели из окна «Голубой Стрелы».
До сих пор не знаю, как мы остались живы! Должно быть, измученное  войной пространство  все-таки пожалело нас. И в последний момент, свернувшись коконом, защитило от взрыва и выбросило в безопасное место.
 Как только я более-менее пришел в себя, Элис сбегала в деревню и позвала на помощь. Люди, жившие там, оказались добрыми и отзывчивыми. Они перенесли меня в какую-то пустующую хижину, позвали местного доктора. И потом еще не раз заглядывали к нам, спрашивали, не надо ли чем помочь, приносили то воду, то продукты.
То ли морской воздух оказался мне особенно полезен, то ли благодаря заботам Элис  - я быстро пошел на поправку. И уже меньше чем через неделю стал выползать из хижины на солнышко. Кстати, раненая нога после того дикого бега по степи почему-то  окончательно перестала беспокоить меня.

Пока я отлеживался и глотал лекарства, выписанные  заботливым доктором, мы с девушкой много разговаривали о том, что же произошло тогда, на Границе миров, у арки с молчащим колоколом.

-- Мне кажется, твой предок таранил ту арку абсолютно сознательно, - рассуждала Элис, попутно помешивая и пробуя ароматную уху из здоровенного окуня, принесенного нам очередной сердобольной рыбачкой.

- Понимаешь, Себастьян, это сооружение было как бы главной точкой на Границе миров. Ну, как зАмковый камень в воротах дворца. И когда Карл врезался в нее, вздрогнуло на миг не только наше пространство. Но и вся Вселенная.

- Но зачем он это сделал? – недоуменно воскликнул я.

- Чтобы прекратить войну, – тихо ответила Элис. - Мне кажется…

Нет, я совершенно точно знаю, что когда Граница разорвалась, Тангерию и Ирению разбросало по разные стороны пространственно- временного барьера.

- То есть ты хочешь сказать?..

- Да! Теперь эти страны находятся в разных параллельных мирах.

- А подстрекатели войны погибли, - пробормотал я.

  И невольно содрогнулся, прокрутив в памяти те страшные минуты.

Элис ласково провела прохладной рукой по моему лбу, как бы смывая тяжелые воспоминания.

- Когда выздоровеешь, прогуляемся с тобой до Границы. Если я  права, то там все должно здорово измениться.

  Мы стояли возле бывшего железнодорожного полотна.

И не узнавали ни-че-го!
Высохшая, безводная степь пестрела разнотравьем. Тонкие зеленые плети луговой повилики оплетали древние развалины.

У самых наших ног весело журчал и заливался звонким смехом маленький ручеек. А с небосвода струились хрустальные трели жаворонков. Ни бетонных стен, ни сторожевых вышек, ни покореженной колючей проволоки не было и в помине.  А в небесной синеве одиноко висело большое облако, похожее на белый колокол. Мне даже послышался тихий, протяжный звон.

- Предсказание сбылось!

  Элис удивленно и радостно оглядывалась по сторонам.  Зеленые глаза лучились от счастья.

- Война, терзавшая этот край, ушла навсегда.

- Только потому, что силою Мироздания, которому, не скрою, и мы немного помогли, Тангерия и Ирения оказались разделены временем и пространством.

  Я вздохнул.

- Неужели людям для того чтобы прекратить убивать друг друга, непременно нужно какое-то вмешательство свыше?! Но ведь это же был один народ!

- Разделены не навсегда! – возразила Элис. – Пусть пройдут годы, может, даже десятилетия. И кто-то из детей ныне живущих найдет способ шагнуть через пространственный барьер.

  Я с сомнением покачал головой.

- Если этим детям уже сейчас так хорошо промыли мозги… На тему: кто у нас враг, и куда надо стрелять…

- Не всем! – девушка даже ногой притопнула. – Помнишь, я рассказывала тебе про мальчишку, притащившего  мне ту злосчастную гранату? Так вот, это был сын того самого соседа, который грозился убить нас. Именно этот парнишка предупредил мою семью  о готовящемся погроме. И мы успели сбежать из города.

  Я только вздохнул.

- Что-то невеселые у нас с тобой разговоры получаются. Все о войне, да о войне. Послушай лучше – что я сочинил, пока болел. Может, потом песенка получится.

Все дороги прекрасны, моя дорогая, к чему нам Рим?
Мы горим, нашу молодость прожигая. Огнём горим.
В нашем пульсе клокочет безумное море. Ревёт тайфун.
Ты преследуешь ветер, а я беспризорен. Иллюзорен и вечно юн.
На веснушках твоих зашифрована карта волшебных стран.
Мы проталины нежного робкого марта кладём в карман.
Прорастают согретые нежные листья у нас внутри.
На груди отпечаток оставил лисий Экзюпери.
Улыбнись, как умел улыбаться Алисе Чеширский Кот,
А потом растворимся в годах и числах. Вводи пин-код.
Мы оставим на память весеннее небо и запах трав.
И тепло от горбушки пшеничного хлеба в родных руках.
Наш потрёпанный глобус закружится в пляске. Горят сердца.
Мы - герои из нами придуманной сказки... где нет конца!

  Элис слушала меня очень внимательно. Примолкла на мгновение. А потом обняла меня. Опять прижалась щекой к моему плечу. И тихо сказала:

- Я люблю тебя, Себастьян.

  Вот это новость! Я застыл столбом, не зная, как дальше вести себя  и что вообще с этим заявлением делать. Обратить все в шутку? Сделать вид, что ничего особенного не произошло?
Элис, видимо, поняв, что крепко оглоушила меня  необдуманными словами, отскочила от меня на пару шагов, уперла руки в боки  и вдруг затараторила, как будто защищаясь:

- А ты сам первый мне в любви признался! Я все слышала!

- Когда это было? – слегка возмущенно поинтересовался я.

- Когда ты лежал без сознания в рыбацкой хижине. Ты тогда метался в жару и все время повторял: «Элис, детка, не уходи! Я люблю тебя!»

- Это был горячечный бред…- начал было оправдываться я.

  Но наткнулся на упрямый и жалобный взгляд. Улыбнулся и развел руками:

- Сдаюсь, девочка. Ты меня поймала.

  Глазищи Элис полыхнули, как зеленые звезды.

- Да?!

- Да! Иди ко мне, родная!

  И я распахнул ей объятия.

Шелест медовой травы и тепло любимых губ. Два сердца, бьющиеся в такт, два дыхания, сливающиеся в одно…

- Ты повзрослела. И поумнела. И погрустнела. Обычная лестница из трех ступенек... Но мы всегда будем вместе, девочка моя. Мы будем счастливы! Пусть твоя Дорога отныне станет и моей. Только одно меня огорчает –  мне не у кого попросить твоей руки.

  Элис грустно вздохнула. Но потом хитро улыбнулась.

- Мне кажется, что я знаю человека, который  может благословить наши нежные чувства. Хотя  за столько лет я так ни разу его и не видела. Ты ведь познакомишь меня с Машинистом?..