Время здесь замирает. Меркнет. Вязнет.Тянется, как кленовый сироп.В изнеможении опускаюсь на снег, еле выдавливаю из себя непослушными губами:- Не… не могу больше.Он хватает меня за шиворот, тянет за собой.- Еще шаг. Еще два.- С у… с ума сошли, хотите здесь нав… нав… нав-сег-да ос-тать-ся?Смотрю в его лицо, вроде не похоже на лицо безумца, хотя кто его знает, такой и пойдет до конца, и вообще здесь навсегда останется… Поднимаюсь.На это уходит полночи.Держимся за руки, делаем шаг вперед. На это уходит еще полночи.Светает. Думаю, сколько еще могу продержаться. И когда упаду. Думаю о том, что если упаду, буду падать двое суток, не меньше. Хочу обратиться к Старцеву, что пора бы и поесть – не успеваю, Старцев кивает:Еще. Шаг.Даже не успеваю возмутиться.Делаю шаг, легко сказать – делаю шаг, на этот шаг у меня уйдут сутки, если не больше.Думаю, сколько человек может прожить на лютом холоде.И без еды.Проходят сутки.Моя нога касается снега.Скрип, растянутый в вечность.Понимаю, что умру – здесь, сейчас, на месте – если мы сделаем еще хотя бы полшага.Старцев тоже понимает – одними глазами показывает мне – назад.Сердце сжимается. Вспоминаю, что будет еще путь назад – через голод, через холод, через смерть. Поднимаю глаза…(…проходит часа три, не меньше…)…вижу то, чего не могу видеть, чего здесь быть не может и не должно.Человек.Там.Впереди.Лица не видно – стоит к нам спиной – руки в карманах теплой меховки, голова укрыта наголовником. Еле выжимаю из себя:- Смотрите. Старцев не слышит, измученный долгим путем.Повторяю – как мне кажется, из последних сил – - Смотрите!- Что… что та… такое?- Вот… впереди…Наконец, Старцев замечает.Вздрагивает.- Ничего… себе…- Мы… мы можем…Хочу сказать – можем ли мы ему помочь, понимаю, что не выговорю.Старцев опережает мои мысли:Нет. Не можем. Он слишком далеко. Там слишком… холодно.Отступаем назад. Думаю, что когда достаточно ускоримся, побежим бегом. Ошибаюсь – когда ускоряемся достаточно хорошо, плетемся еле живые в изнеможении.Доходим до лагеря, падаем без сил. Здесь теплее. Много теплее. И странно, когда шел сюда, казалось, что на отметке сорок восемь – лютый холод, а сейчас наоборот, наслаждаюсь теплом, в сравнении с дальними рубежами здесь тепло.Смотрим на электронный календарь. Прыгает сердце.- Пол… полгода прошло. А казалось, всего ничего…Набрасываемся на еду – хищно, жадно, глотаем кусками, как дикие звери.Снова говорю:- Человек… там…Старцев кивает:- Мы ничем ему не поможем.- Но…- …хочешь пойти, с ним рядом встать?- Нет уж, увольте.- Ну вот. - Но… как он очутился там?- Что поделаешь… еще один безумец… вот как мы… Молчим. Чтобы почтить молчанием того, кто остался там навеки.- Зато теперь мы знаем… насколько далеко можно зайти.…величайшее достижение человечества – Сергей Старцев и его помощник Алексей Белых достигли температурного предела в минус тридцать пять градусов…Я ждал этой заметки в газете.Но такой заметки не было.Ни-ког-да.- Понимаете… вот вы дошли до точки холода… а кто-то раз, и захочет повторить… или перещеголять подвиг ваш…Главный многозначительно смотрит на нас.- …и пойдут люди толпами… кто-то там и навсегда останется…- Не останется. Мы обнаружили предел… там, где человек замер…- Ну, будут еще на шажочек до замершего добираться, еще на полшажочка… и застрянут там. Так что, други милые, премию мы вам дадим, а за что премию – не скажем…- Ну что… - верховный судья загадочно улыбается, - за попытку свержения Властирана что полагается? Пожимаю плечами. Хотя прекрасно знаю – что.- А я вам скажу, что. Смертная казнь полагается.Молчу. Что тут скажешь…- Сами вы себя загубили, сами загубили, вот что я вам скажу. И что вам не жилось? Что вам не жилось, я спрашиваю? Отличное образование, карьера... Перспективы безоблачные… и на тебе…Молчу. Смотрю на иглу в руках палача, думаю, сразу вонзит или еще подождет, думаю, чего я хочу больше – чтобы вонзил, или чтобы подождал еще миг, час, год…- Что, думаете, иглой колоть будем?- Нет, а… а чем?- А ничем… мы с вами интереснее поступим… пойдемте… повезло вам, в повозке покатаетесь……сижу в повозке, которая уже готова скатиться с горы – понимаю, что шансов нет.Палач толкает повозку.Холод навстречу.Ветер в лицо.Повозка замедляется, подскакивает на ухабе (проходит день), подскакивает (проходит неделя), медленно-медленно падает набок – еще месяц – замирает.Время останавливается.Всё.- Вот, посмотрите, нашел про него… про человека этого.Старцев читает, изумленно смотрит на меня:- Это он что… сам писал?- Нет, конечно… это писатель какой-то про него придумал… про его кончину.- Писатель? Он это сам выдумал… или видел?- Видел… на основе документальных кадров… - А кадры эти сможете мне достать?- М-м-м-м…- А вы достаньте, - кивает Старцев – обязательно…- М-м-да-аа… А вы ничего не замечаете?Смотрю на видео, отчаянно думаю, что именно я должен заметить.- Гхм… я в ускорениях-замедлениях не силен…- Да нет же! – Старцев сердится, - вы посмотрите, посмотрите, он в чем едет? В повозке! Повозку с горы спустили в зону холода. Так? Так. А мы с тобой что видели?Спохватываюсь:- Он на снегу стоял.- Стоял. Вот именно. Значит, из повозки он выбрался.- Но… это…- …невозможно? Я тоже так подумал. Но ведь факт налицо, был он в повозке, а теперь стоит на снегу. А значит…Пауза.- …а значит, он движется. Медленно… но движется.- Думаете… он вернется назад? На юг?Старцев не отвечает.Я вернулся в город.Вот написал эти строки и задумался. В город. Легко сказать – в город. Если это можно назвать городом. Город изменился, город перестал быть городом, город вытянулся вверх, вверх, вверх, запутался узлом на самом себе. Город…Мимо меня проходят два человека, переговариваются с непонятным лающим акцентом, пытаюсь разобрать слова – не понимаю ни единого слова. Совсем.Хочу спросить, какой сейчас год.Не спрашиваю.Спрашивать не у кого.Что-то возникает передо мной – из пустоты, из ниоткуда, сияющий куб, тут же складывается пополам, разворачивается в немыслимую фигуру, выпускает трех человек, они, смеясь, идут к высоченному зданию… Говорю сам себе:- Я вернулся.Легко сказать, вернулся.- Вот, посмотрите – показываю полицейскому записи, - вот это, последнее, он написал, когда в город вернулся… несколько дней назад.Полицейский смотрит на меня. Не понимает.- То есть… в город вернулся преступник?- Да нет же… вы смотрите, там время замедляется в миллионы раз…- Ой, я в этом не понимаю ничего…- …а это значит, что он должен был выбраться оттуда через тысячу лет, не раньше.- А он… постойте-постойте, двести три года прошло. Хотите сказать… помог ему кто-то?- Да кто бы помог, кто помог, тот сам бы там увяз…- И как вы это объясните?- Это можно объяснить только одним способом… значит, он вышел из нашего мира.- К-куда вышел?- В другой мир.- В какой еще мир?- В мир… где с понижением температуры скорость не замедляется. Полицейский оторопело смотрит на меня:- Так вы… что вы, собственно, хотите?- Ну, вы понимаете… он знает путь в параллельный мир.- Он убил кого-то? Ограбил? Изнасиловал?- Нет, но…- Ну, хорошо… давайте протокол составим…Понимаю, что ничегошеньки он не понял, ни-че-го, и разбираться мне с этим придется самостоятельно. С миром… с миром, поправшим все законы физики…