Фрэнсис был пьян. Нет, не просто пьян, а капитан Фрэнсис Эванс был дьявольски пьян. Нетвёрдой походкой он шёл к пристани и, как это часто бывает с пьяными людьми, разговаривал сам с собой.

– Дьявол побери муженька Анны! Какого дьявола он припёрся домой, если он должен был быть на дез… дежурстве? – Эванс громко икнул. – Что этот шельма Натаниэль подмешивает в своё поганое пойло?

Продолжая ругаться по каждому поводу Фрэнсис дошёл наконец-таки до пристани и свистнул. Нет, ему хотелось свистнуть, но не получилось. Тогда он заорал:

– Майкл! Майкл, краба тебе в печёнку! Майкл!..

Фрэнсис посмотрел по сторонам – вокруг ни души.

– А чего же это я кричу? Я же сам отпустил его до утра… – капитан снова икнул. – Какого дьявола этот Кларк вернулся домой? Я бы сейчас забавлялся с его сладкой жёнушкой…

– Мне надо на мой корабль! – притопнул Эванс ногой на невидимого собеседника. – А как мне до него добраться?

– Сэр!

Капитан Эванс снова посмотрел по сторонам, но в кромешной тьме южной ночи он смог разглядеть только далёкие огни на кораблях. Тряхнув головой, чтобы сбросить с себя хмельной дурман, Эванс ещё раз огляделся. Никого.

– Вам надо на корабль? – снова послышался то ли женский, то ли детский голос.

– Да, – поворачиваясь вокруг и снова не найдя источник голоса, ответил Фрэнсис. – Но кто ты? Если ты – коварная с… сирена, то с тобой я никуда не поплыву! Так и знай, краба тебе в печёнку!

– Сэр, я здесь, – снова послышался голос.

Эванс крепко зажмурился, затем открыл глаза и начал вглядываться в темноту. Вот только теперь капитан увидел перед собой лодку и сидящего в ней мальчонку лет восьми.

– Сэр, за пару монет я могу переправит вас на ваш корабль.

– Ха! За пару монет я могу добраться и вплавь! Ик!.. Ну, да ладно, – согласился капитан Эванс. – Вон стоит моя «Maria».

При этих словах Фрэнсис неопределённо махнул рукой в сторону нескольких кораблей, которые только и можно было разглядеть по кормовым и якорным огням. В лодку Эванс забирался очень долго. Он успел уронить в воду свою великолепную шляпу, затем зацепился перевязью шпаги за какой-то корч и начал выяснять какой дьявол его держит и не пускает в море. Наконец-то капитан оказался в лодчонке. Мальчик оттолкнулся веслом и направил своё судёнышко к кораблям, стоявшим на якорной стоянке. Подплыв к своему кораблю, Фрэнсис вытащил из кошеля несколько монет, пристально вглядываясь, попытался определить их достоинства, после того, как ему это не удалось, бросил все монеты на дно лодки. Капитан ухватился за балясину штормтрапа и, рискуя сорваться вниз на каждой перекладине, начал медленный подъём. Но капитан Фрэнсис Эванс, в каком бы ни был состоянии, всегда останется моряком – он благополучно добрался до планширя и кулем перевалился через фальшборт.

Корабль встретил Фрэнсиса тишиной – бравые пираты сейчас пропивали свои барыши в тавернах городка или наслаждались любовными ласками продажных девок. Шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, капитан направился к своей каюте. Но вдруг из темноты полубака сонный голос окликнул его по-французски:

– Капитан, это вы?

«Опять на вахте оставили этого идиота Готье», – подумал Фрэнсис, а в голос ответил, тоже на французском:

– Да, я! А кого ты ожидал, болван?

Не дожидаясь ответа, капитан продолжил свой нелёгкий путь. Добравшись до двери своей каюты Эванс радостно икнул и начал искать на связке нужный ключ. А ключ, как назло, находиться не хотел. Но вот с шестой или седьмой попытки дверь открылась. Шагнув в темноту каюты, Фрэнсис отшвырнул в сторону мокрую шляпу, отцепил от пояса шпагу, начал стягивать правый сапог, но, не удержав равновесия, рухнул на пол. Он так и уснул на полу своей каюты в одном сапоге.

Утро встретило Фрэнсиса головной болью и чувством страшной жажды. Пошарив вокруг, он понял, что до кровати он так и не дошёл. Да-да, в его каюте стояла самая настоящая кровать – гордость капитана галеона «Maria» Фрэнсиса Эванса! За её изготовление он отвалил старому плотнику Якобу Джонсу кругленькую сумму, и теперь мог наслаждаться сном на великолепной кровати, а не на сундуках. Но не сегодня… С усилием разлепив глаза, он был вынужден тут же зажмуриться: яркий солнечный свет, как показалось капитану, раздробил его голову на тысячу осколков, которые болели каждый сам по себе и все, вместе взятые. Во рту было сухо и горько. Чуть-чуть приоткрыв один глаз, Эванс, опираясь на стул, поднялся, сделал шаг в сторону шкафчика, чтобы достать оттуда бутылку вина, но так и замер на полушаге – на его кровати в нижнем белье сидел мужчина и целился в него из пистолета.

– Краба мне в печёнку! Кто ты такой?

– Это я хотел бы узнать, кто вы такой? – произнёс незнакомец с явным французским прононсом.

– Это… это… – захлебнулся словами Фрэнсис. – Это мой корабль, дьявол тебя побери! И это моя кровать!

– Мсье, смею вас заверить, что это мой корабль и моя кровать.

– Я ни дьявола не понимаю, краба мне в печёнку, – капитан Эванс плюхнулся на стул. – Ещё вчера это был мой корабль, моя «Maria»…

– Вчера? – хохотнул француз. – Этот корабль принадлежит мне с того самого дня как он сошёл фландрийской верфи! Ааааа, мсье вчера сильно перепил, а сегодня ничего не помнит?

– Ну да, я вчера немного перебрал, – скривившись от очередного приступа головной боли, произнёс Фрэнсис. – Но не до такой же степени, чтобы забыть…   Я понял! Мерзавец! Ты захватил мой корабль?!

Эванс вскочил на ноги и хотел наброситься на незнакомца с кулаками, но увидел, как тот снова направил на него пистолет. И только тут Фрэнсис заметил, что обстановка в каюте немного изменилась: на полу лежал турецкий ковёр, на полке стояли книги, на столе – хрустальный графин с тёмно-янтарной жидкостью, не было видно разбросанной одежды (кроме его шляпы и одного сапога). Это была его каюта и в то же время не его. Чертовщина какая-то! Капитан Эванс схватился за голову и застонал.

– Мсье, вам явно надо выпить! В графине замечательный херес, достался мене… кхм…по случаю. И может вы представитесь, раз вы у меня в гостях?

– В гостях?! – Эванс сначала зарычал, затем застонал от злости и беспомощности.

Он налил себе полный фужер вина, выпил его одним глотком, налил ещё и снова выпил. Француз тем временем накинул на себя шёлковый халат и присел за стол напротив Фрэнсиса, но пистолет положил рядом с собой. Видя, что его у его гостя взгляд немного посветлел, страдальческая складочка на лбу разгладилась и руки перестали дрожать, «хозяин» каюты заговорил:

– А теперь давайте разбираться, мсье. Во-первых, меня зовут капитан Гюстав Виктор Жозэф Д'Артуа. Я – капитан судна под названием «Maria». Стоп, стоп! – остановил он своего визави, заметив, что тот открыл рот. – Сначала свою историю изложу я. Итак, вчера вечером мой корабль вошёл в бухту, чтобы пополнить запасы пресной воды. Моя команда очень быстро справилась со своей задачей, и сегодня рано утром мы отплыли.

После этих слов Фрэнсиса как будто поразило молнией. Отплыли? Ну да, он не обратил внимания на лёгкую качку, списав её на своё, так сказать, болезненное состояние после вчерашней попойки. Дьявол!

– Дьявол! – вскричал Эванс. – Куда отплыли? На берегу меня ждёт моя команда. Стоп! Если ты захватил мой корабль, то где моя команда?

– Ещё раз повторяю, это мой корабль! – слегка повысил голос француз, теряя самообладание.

– Так, хорошо. Вот моя история. Меня зовут Фрэнсис Эванс. Я, краба мне в печёнку, капитан корабля под названием «Maria»… Вчера утром мы бросили якорь в бухте после весьма удачного похода, – Френсис резко оборвал рассказ, но тут же продолжил. –   Это не важно. Так вот, почти вся моя команда сошла на берег, чтобы отдохнуть после двухмесячного плавания. Ночью я решил вернуться на корабль… И вот я здесь. На своём корабле, дьявол меня побери!

Эванс снова оглядел каюту. «А на своём ли я корабле? Неужели за половину суток можно было так изуродовать мою каюту? Но не может же быть, чтобы этот корабль был так похож на мою «Maria»! Каким бы пьяным я не был, но не узнать свою красотку не мог!» Капитан Эванс выскочил из каюты, диким взглядом оглядел остолбеневших моряков, подбежал к фальшборту и, перегнувшись через него, с ужасом прочёл на борту – «Maria». «Это какая-то дьявольщина, – подумал Фрэнсис. – Или я сплю и всё мне снится!» Он больно ущипнул себя за щёку. Нет, это был не сон. Этот корабль был словно отражение его корабля. Отличался он только бóльшим порядком на палубах и кое-какими мелочами, да ещё паруса были не белые, как на его «Maria», а бледно-голубыми. Опустив голову, Эванс вернулся в каюту. Капитан Д’Артуа за время его отсутствия успел одеться.

– Ты должен развернуть корабль!

– Это невозможно, мсье Эванс. У меня очень важное дело, так сказать. Я не могу терять ни одного часа.

– Что ж мне делать, краба мне в печёнку? –спросил Фрэнсис как будто сам у себя.

– Есть два варианта: либо я даю вам лодку, и вы плывёте к берегу, либо остаётесь моим гостем до конца нашего похода. Но хочу сразу предупредить: до берега уже около двадцати пяти миль.

Эванс застонал, как будто от головной боли. Хотя голова у него сейчас действительно болела, только уже не от похмелья. Наконец-то Фрэнсис ответил:

– Хорошо, капитан, я остаюсь. Краба мне в печёнку.

– Вот и отлично, мсье Эванс. Вот и отлично.

Фрэнсис откровенно скучал на корабле капитана Д’Артуа. За неделю плавания он уже выспался на несколько лет вперёд. Книги читать он не любил, играть с матросами в кости было как-то не по его статусу. А француз в свои планы его не посвящал. Дни напролёт Эванс сидел на бочке у правого борта и смотрел на бесконечный водный простор. Погода всё это время была отличной: светило солнце, дул умеренный ветер, позволяя двигаться кораблю со скоростью около восьми узлов (это он узнал из разговора капитана с его помощником).

Вдруг с марсовой площадки фок-мачты раздался крик наблюдателя:

– Прямо по курсу корабль! Испанский галеон!

– Мы его догнали, – тихо проговорил Д’Артуа и пошёл в свою каюту, приказав юнге позвать к нему помощника и главного канонира.

Фрэнсис взял подзорную трубу и взглянул на горизонт. Да, это был неповоротливый испанский галеон. Тут Эванса пронзила догадка. Он решительно направился к каюте капитана. Когда он вошёл, все присутствующие сразу повернулись к нему и замолчали, прервав разговор на полу фразе. Фрэнсис подошёл к столу.

– Капитан! Я не новичок в море, дьявол меня побери, и тоже могу быть чем-то полезен. Я не буду требовать капитанскую долю, мне будет достаточно доли, причитающейся простому матросу. Ну, не могу я сидеть без дела, краба мне в печёнку!

Д’Артуа посмотрел на своих офицеров, затем взглянул на Фрэнсиса и принял решение:

– Присоединяйтесь, мсье Эванс.

И Фрэнсис моментально включился в общее обсуждение предстоящей операции.

«Maria» была намного легче и быстроходнее испанского галеона. Часа через четыре «Maria» подошла к испанцу на расстояние одной мили. Первым выстрелом из пушки капитан Д’Артуа приказал испанскому кораблю лечь в дрейф. Вв ответ по «Maria» был дан залп, но испанский капитан поторопился отдать приказ стрелять из пушек – ядра не долетели до корабля Д’Артуа. Галеон окутался дымом после выстрела, «Maria» же шла с наветренной стороны поэтому, когда дым рассеялся корабль Д’Артуа уже был на расстоянии пушечного выстрела. Главный канонир у француза был весьма опытным малым, и после первого же залпа с «Maria» у испанского галеона снесло бизань-мачту, повредило рангоут на грот-мачте, разметало такелаж, а в правом борту зияли две пробоины. Капитан Д’Артуа дал команду на сближение. Абордажная партия, держа наготове кошки и багры, стояли в напряжении, как хорошо обученная охотничья свора, ожидающие команду «Пиль!». И команда от «хозяина» не заставила себя ждать.

– На абордаж!

Д’Артуа стоял на шкафуте в лёгкой кирасе и шлеме с кутлассом в одной руке и интрепелем в другой. Рядом с ним, тоже в кирасе, находился Фрэнсис Эванс с абордажными саблями по одной в каждой руке. Глаза обоих мужчин горели диким азартом, ноздри широко раздувались, а на губах застыла злобная улыбка.

Когда абордажная команда перебралась на палубу испанского галеона, прогремело несколько мушкетных выстрелов. Выждав ещё некоторое время оба капитана – Д’Артуа и Эванс – по перекинутым мосткам перешли на испанский корабль и сразу же ринулись в бой. Француз, который был чуть выше и крупнее Эванса, направо и налево махал своим коротким оружием, то и дело пуская в ход и интрепель. Не отставал от него и англичанин, очень ловко действуя двумя руками. Сабли в его руках сверкали как две молнии. Вскоре палуба испанского корабля уже была скользкой от крови. В хаосе сражения было трудно понять кто и где. Вокруг слышен был лязг металла, хрипы и стоны раненых, на которых наступали и о которых спотыкались, проклятья, ругань и звук хлюпающей крови.

Через час всё было кончено. Эванс стоял возле того, что осталось от бизань-мачты, с мокрыми от пота и крови волосами, бледный и уставший. Он отыскал глазами Д’Артуа. Тот уже отдавал распоряжения своим матросам. Руки и лицо француза были испачканы кровью, но по всей видимости не своей. Капитаны встретились взглядами, улыбнулись и отсалютовали друг другу оружием.

Вечером, когда судовой доктор с помощником перевязали раны тем, кому ещё можно было помочь, а матросы смыли с себя копоть и кровь, капитан Д’Артуа выкатил своей команде бочонок рома. Сам он со своими офицерами и капитаном Эвансом расположился в своей каюте, наслаждаясь янтарным хересом, запасы которого сегодня очень кстати пополнились. Заодно они рассматривали, оценивали и подсчитывали содержимое двух сундуков, доставленных с борта испанского галеона. Именно ща этими сундуками и охотился капитан Д’Артуа. В одном из них было золото: в монетах, украшениях и слитках, в другом, поменьше размером – жемчуг.

Ночь «Maria» лежала в дрейфе, а на утро, расправив паруса, повернула в обратный путь. И снова для бедного Фрэнсиса наступили тягостные дни – не мог он сидеть без дела. Но управлять кораблём должен капитан. И это был не Эванс.

Когда на пятые сутки от бездействия Фрэнсис готов был повеситься на рее, смотрящий снова разглядел на горизонте паруса. Но теперь, когда на «Maria» был драгоценный груз, встреча с другими кораблями могла быть опасна. Д’Артуа дал команду слегка отвернуть, чтобы избежать встречи с неизвестным кораблём. Но от этого «Maria» потеряла скорость, потому что теперь пришлось идти боковым ветром. Эванс всё так же сидел на бочке, как и во время первой половины плавания, иногда поглядывая через подзорную трубу на парусник, который шёл практически встречным курсом. Часа через полтора, вновь взглянув в окуляр трубы, Фрэнсис даже привстал.

– Гюстав! – вдруг заорал он с такой радостью, словно ему отпустили все грехи. – Гюстав, краба мне в печёнку! Это же моя «Maria»! Дьявол меня побери, это моя «Maria»!

Как ни странно, француз не разделил радости своего товарища. Он взял из рук Эванса подзорную трубу и взглянул на приближающийся корабль. Помрачнев, Д’Артуа посмотрел на Фрэнсиса долгим и пронзительным взглядом. Казалось, что француз решает для себя очень сложную задачу. И тут до Эванса дошло, почему капитан вдруг стал задумчивым.

– Послушай, приятель, краба тебе в печёнку, неужели ты думаешь, что я попытаюсь ограбить тебя? Ну да, я не ангел, но и не последняя свинья, дьявол тебя побери! Прикажи спустить на воду шлюпку.

Капитан Фрэнсис Эванс протянул руку капитану Гюставу Д’Артуа, и мужчины обменялись крепкими рукопожатиями.

Два корабля, похожих как две капли воды друг на друга, с красивым названием «Maria» отходили друг от друга в противоположных направлениях. И кто знает, может судьба снова сведёт их вместе…