Я присяду, тихонько, на самый краешек. Ты даже не успеешь почувствовать. Разожми ладони - ногтями впиваешься – Им больно, что ты без устали Себя терзаешь шальными мыслями, Что в шаге от подоконника. Затея на первый взгляд бессмысленна, Но только не для покойника. - Так больно, знаешь? /твои ресницы – люблю их, покрытые грустью/. - Ещё бы! Знаю. Найти бы границу, её пересечь – и отпустит. Смеёшься, устало блуждаешь взглядом По стЕнам, журналам, пОлкам. Тебе бы – волю, ты б выпила яда, Смеялась потом бы долго. Потом, возможно, бы села на пол, Заплакать чтоб горько-горько, Не пойманной быть чтоб моим же взглядом, И чтоб не жалеть нисколько, Что все разузнают уже наутро /конец ведь всегда неизбежен/. И чтобы вспомнить всё-всё поминутно. И чтоб отмахнуться небрежно. И чтобы встать /тебе бы – в модели/ И гордо пройтись, напевая Мотивы, что всем уже надоели, Но что-то, увы, навевают: Обрывки от фразы, не пойманной слухом, /тогда не придали значения/, Эмоции /главное, не падать духом/ Полёты и настроения. Застыла в пролёте дверном на секунды. - Когда-нибудь станет легче? /улыбка упорно щекочет мне губы/ - Конечно. Давай, до вечера!