- Чёртовы романтики! - бурчал Джимми, сосредоточенно выковыривая грязь из-под ногтя. – Говорят, что любовь спасёт мир! Чёрта с два! Этот мир уже ничто не спасёт, уж поверь мне, Линн. И Линн верила. Глядя вниз, где город мерцал разноцветными огоньками, словно кто-то растянул гирлянды – тысячи гирлянд – верила. Если бы Джимми сказал, что жизни нет, люди - всего лишь иллюзия, а мир – это горстка песка – дунь, и исчезнет, она бы поверила. Ветер ласково трепал его густые, слегка вьющиеся волосы, играл каштановыми прядями; луна заигрывала, то кокетливо выглядывая из-за туч, освещая красивое и сосредоточенное лицо, то прячась вновь: туда-сюда, туда-сюда. - Хотя, знаешь... – вдруг произнёс Джимми, улыбнувшись, оторвав взгляд васильковых глаз от ногтей. – Может, всё не так уж плохо. Обнажив белоснежные зубы, засмеялся в голос, запрокинув голову. - Не так плохо... – произнёс уже серьёзно, и взгляд стал холодным, чужим. - Возможно, - прошептала Линн. Вдруг город погас, словно кто-то выключил рубильник. Щёлк – тысячи гирлянд вмиг ослепли. Сердце Линн замерло на мгновение, а затем застучало вновь: тук-тук, тук-тук. - Ух-ты! – вскочил Джимми. – Ты только погляди! И Линн глядела. На него, выкрикивавшего глупости с вершины холма, размахивавшего руками в темноте, оповещавшего о своем присутствии озорным свистом обезоруженный город. Сердце Линн забилось чаще: тук-тук-тук, тук-тук-тук. Щёлк. Гирлянды, одна за другой, замерцали. Там, внизу, город светился тысячами огоньков. Здесь, на холме, она пыталась справиться с сердечным волнением. - I'm in love with you, love with you. Love will save the world... – доносилось из приёмника автомобиля.