Машина безвременья Часть 3

11

Айран-лахмаджун-карыньярык-джаджык-мерджимек-кёфтеси...

- ...ну, я бы не назвал это увлечением, скорее, это образ жизни, это вся моя жизнь.

- Вы родились в Турции?

- Нет, я родился в Будапеште, но мои родители приехали из Турции... Я всегда был очарован Турцией, мне кажется, между мной и Османской Империей существует какая-то глубокая ментальная связь...

- Вы много раз бывали в Турции?

- Да я, можно сказать, оттуда не вылезаю (смеется).

- А как ваши близкие относятся к вашему... увле... м-м-м... образу жизни?

- Ну, самое частое, что я от них слышу – Найди, наконец, нормальную работу (смеется). Как будто я мало получаю от консультаций по истории!

- Я так понимаю, у вас немало единомышленников?

- Так вы зайдите в наши сообщества в соцсетях, «Реконструкторы», «Османская Империя»... Мы устраиваем встречи реконструкторов, но знаете... гхм... там есть отличные люди, просто отличные, но все они... никто из них не был так сильно очарован прошлым, как я. Разве что... гхм... Эльвира фон Веттер, иногда мне кажется, что она еще более одержима, чем я... Иногда мы встречаемся, чтобы разыграть какое-нибудь сражение, причем, мы даже не договариваемся, когда и где нам встретиться, мы просто знаем, что мы должны прийти в такое-то время к разрушенной крепости... Я не знаю, как это объяснить...

- Имя?

- Якуб.

- Фамилия?

- Якуб Йылмаз.

- Год рождения?

- Тысяча двести девяносто девятый.

- Что вы несете?

- А... извините... две тысячи первый.

- Где вы родились?

- В Будапеште...

- Вы знали Эльвиру фон Веттер?

- Это... кто?

- Девушка, на которую вы напали на улице.

- Я... да вы не поняли, это она на меня первая напала, она меня чуть не порезала!

- Зачем же так нагло врать...

- А вы по видеокамерам посмотрите на площади, если мне не верите! Или они у вас не работают, так, для красоты висят?

- Якуб, если вы так будете себя вести, вы получите обвинение в оскорблении следствия.

- Но вы... вы можете посмотреть запись видеокамер? Вы понимаете, она кинулась на меня с ножом, я... да постойте же!

- Якуб Йылмаз!

- Да?

- Вы свободны. Вы действительно защищались... что же, поговорим с фройлен фон Веттер...

- Не... не... не надо! Это... слышите, это была игра!

- Какая игра, вы говорили, что не знакомы с Эльвирой фон Веттер?

- Не... ну... я её не знал по имени... ну... это... ну мы просто дурачились, ну я признаю, мы зашли малость далеко... но честное слово, мы просто прикалывались, мы просто... ну она не виновата, честное слово!

- Все-таки мы должны её допросить...

Elvira fon Vetter: спасибо

Jakub Ilmaz: не за что... Может... пообщаемся где-нибудь? Ты... необыкновенная...

Elvira fon Vetter: ты тоже... :)))

12

Что снится времени

Закупить продукты.

В кои-то веки закупить продукты.

Отнести одежду в стирку. Пальто. В стирку или в химчистку, решить, наконец, или его испортят и там, и там, и еще много, где.

Вымыть окна. В квартире. И в кабинете. И во всей библиотеке, потому что кроме Хильде это никто не сделает, никто не догадается вызвать клининг, все должна делать Хильде, и клининг тоже должна вызывать Хильде, и развалившееся крыльцо, судя по всему, тоже должна чинить Хильде, и если завтра вся эта библиотека развалится к чертовой матери, её тоже должна будет чинить Хильде.

Так. Успокоиться. Сегодня. Закупить продукты на неделю. Стирка. Завтра вечером вымыть окна. Что-то еще, что-то...

Сон (зачеркнуто)

Перестать записывать свои сны, это деловой блокнот, доннерветтер, а не личный дневник, и ты уже не маленькая девочка, чтобы записывать свои сны про средневековые замки, доспехи, узкие грязные улочки, холодные каменные залы, где тлеют последние угольки в очаге...

Зачеркнуто.

Зачеркнуто.

Зачеркнуто.

Только на этот раз что-то другое, таких снов раньше не было, это даже не сон, это...

Зачеркнуто.

Нет, нет, нет, я не сошла с ума, я нормальная, я нормальная, черт бы меня побрал, я нормальная...

Зачеркнуто.

Сон.

Я вижу во сне прямую линию в пустоте. Ничего, только бесконечная черная... (зачернкнуто) нет, не черная пустота, а просто никакая, пустота, и все, и в ней прямая линия. И я знаю, что эта линия живая, - не так, как я, или фрау Винтерхальтенберг, а как-то по-своему, по-другому живая, это какая-то неземная, небелковая, даже нематериальная жизнь.

Итак, линия в пустоте... и от этой линии в пустоте...

- ...от неё как будто все время ответвляются другие линии, какие-то... они тоже живые, но в них чего-то не хватает, того, что было в этой линии, они теряют что-то, линия как будто выталкивает их из себя, и потом они отдаляются от неё в бесконечность... вы скажете, что я окончательно рехнулся?

- Ну что же, всем нам иногда снятся странные сны...

...и вот рядом с прямой линией появляется что-то массивное, тяжелое, и под действием гравитации этого массивного ответвления начинают изгибаться. Теперь они уже не движутся прочь от главной линии, а огибают это массивное, тяжелое и движутся снова в сторону основной линии. Сближаются все больше и больше, осторожно проникают в основную линию, которая их вытолкнула...

Черт, приснится же всякое, ладно, пусть лучше это снится, чем пули, летящие прямо в сердце, гусеницы танков, с хрустом дробящие кости, обжигающий холод, бесконечная дорога, ведущая в никуда, её нужно достроить любой ценой, ну и что, что уже умер, и кости лежат в мерзлой земле, все равно вставай, бери шпалу...

Черт...

Так, спать, спать, еще не хватало опять полночи не спать, а потом на работе ходить, как вареная муха, интересно, кто и когда варил муху... Серый жмет на смартфон, вот чёрт, ну какого черта без пяти семь, ну почему эти проклятущие без пяти семь, и сейчас вставать, а можно сделать что-нибудь, чтобы время остановилось лет так на тысячу, этого времени хватит, чтобы выспаться...

...Харуко извиняется перед самим собой, что хотел написать иероглиф, означающий линию, а вместо этого почему-то сам собой под пером тушью выводится знак времени, нет, надо еще раз, во-о-от та-ак... получается еще хуже, выходит что-то среднее между знаком времени и знаком линии, и в то же время не оставляет чувство, что должно быть именно вот так – что-то среднее между линией и временем, а к знаку главной линии добавить знак того, что существует в реальности, а к знаку других линий добавить знак того, что могло бы быть, но уже не будет.

Время бросает

То, что уже не случится,

Нет, не так...

То, что уже не случится

Хочет вернуться во время,

Что отвергло его когда-то...

...странная мелодия, что-то со струнами, да это же не струны, это на скрипку натянуто само время, смычок рвет натянутое время, струны, которые на самом деле не струны, переплетаются, путаются, и от этого случится что-то плохое, что они путаются...

...Эльвира просыпается, а почему будильник не пищал, а-а, он пищал, это Эльвира догадалсь громкость выставить на минимум, сколько сейчас времени, вот черт, надо давным-давыно уже быть на репетиции, пока не выгнали в три шеи, только сначала одеться, вспомнить бы еще, какое время года на улице, и какой год, и какой век, и вообще...

13

Канаверал

- ...когда это началось?

- Где-то в сорок пятом году.

- Простите?

- А... что я сказал?

- Мы говорили с вами о том, когда всё это началось.

- Э... лет двадцать назад, может, раньше, иногда мне кажется, так было еще когда я был тинейджером, только тут я точно не могу сказать, или это было на самом деле, или это мои гребаные фантазии... понимаете, еще тинейджером я представлял себе, как я строю ракету или какой-нибудь навороченный космический корабль, понимаете, как в каких-нибудь звездных войнах или еще где, и весь гребаный космос у моих ног, я зажигаю звезды, я передвигаю планеты, я верчу на пальцах галактики... Ну теперь-то вы точно скажете, что я псих...

- ...но ведь все подростки мечтают о чем-то... о таком?

- Ну, это да, мы с Джейсоном еще в школе стряпали что-то вроде комикса, жалко, не сохранился, сейчас было бы интересно вспомнить... Но я не о том, вы понимаете, меня не оставляло гребаное чувство, что это не просто мечты, вернее... это вообще не мечты, это что-то другое, когда я говорю обратный отсчет, и ключ на старт, и перегрузки рвут сердце... А потом был грёбаный Канаверал.

- Простите, я не могу с ходу вспомнить такого препарата, сейчас посмотрю...

- Да не-ет, это не препарат, это гребаный мыс, это на востоке Флориды... понимаете, когда я вот так предавался своим мечтам, а мне было уже, на минуточку, хорошо за двадцать, и вот когда я предавался своим мечтам... вернее, не так, мечты охватывали меня, не отпускали... и тогда как торкнуло что-то, - Канаверал, передернуло, а какого хрена я вообще делаю в этой гребаной Алабаме, чего я не видел в этой юридической конторе, я должен быть там... Я еще толком не знал, где – там, я только знал, что должен гнать на своей Лиззи так, будто за нами гонятся все гребаные пришельцы и все монстры, какие только существуют, я должен гнать на мыс Канаверал... Я не знал, какого черта, почему, зачем, я только знал – Канаверал. Понимаете, мне тогда едва хватило мозгов, чтобы заправить свою Лиззи... и у меня такое чувство... что какое-то время я просто ехал с пустым баком, понимаете? Но этого, конечно же, не может быть, верно?

- Разумеется.

- Вот-вот, я тоже так думаю... в общем, я добрался до этого Канаверала, до проржавленных ворот, но когда я подъехал, гребаные ворота были новёхонькие, и, черт меня дери, я знал, как их открывать, и что делать дальше, я тоже знал...

- А что делать дальше?

- А, я вам не сказал? А да, это же был гребаный космодром, почти полностью заброшенный, и вы поймите, я законопослушный гражданин, я понимал, что мне нечего там делать, что я не должен был там находиться... И в то же время меня не оставляло гребаное чувство, что я должен быть здесь, именно сейчас, и я должен идти к стартовой площадке, подняться по лестнице... ну и ветрило там был, скажу я вам... ну вот, я должен подняться по вертикальной лестнице, сесть, пристегнуть ремни, и мне должно было быть глубоко похрен, что там все проржавело и покрылось пылью и плесенью, я уже сделал что-то с воротами, что они открылись, теперь я должен сделать то же самое здесь...

- Здесь, вы имеете в виду...

- ...да ракету же, гребаную ракету, мне казалось, она сейчас переломится от ветра, как гребаное старое дерево, и от меня останется груда переломанных костей! Вы знаете, что я панически боюсь высоты?

- Да, вы говорили мне о своей фобии...

- ...это было всю жизнь, я проклинал себя, что не могу забраться на дерево, как Джаспер, чёрт бы его драл, а чтобы прыгнуть с вышки в бассейн, не могло быть и речи... я ненавидел себя...

- ...не стоит, многие люди боятся высоты, это совершенно нормально.

- Ну, я так не считаю... Но в общем, тут я поднимался по вертикальной лестнице черт знает куда, и мне не было страшно, и когда все это качалось подо мной на ветру, мне тоже не было страшно, у меня вообще как будто напрочь отшибло все чувства, мне не было холодно, мне не было больно, когда я здорово расшиб руку о ступеньки... и... черт меня дери, на этом заброшенном участке космодрома не было света, но я видел все... как гребаная кошка в темноте... И вот когда я отсчитывал – шесть, пять, четыре – я понял, что я не один...

- ...то есть... с вами был еще кто-то?

- Да не-ет... здесь со мной никого не было, но я чувствовал... я не знаю, как это объяснить... что где-то есть еще кто-то, он тоже отсчитывает четыре... три... два... – там, где-то... на другой стороне земли, в проржавленной ракете, которую едва не сносит ветром. И я знаю, что должен первым сказать – один, и мне первому перегрузки должны разорвать сердце и выдавить кишки... И вы понимаете, это не было фантазией, я чувствовал, что он есть, он существует, так же, как я, как вы... И я должен стартовать первым, ну или хотя бы первым опуститься на луну, знаете, это ощущение... легкости, как во сне, когда прыгаешь и паришь в пустоте... Круче только на астероидах, только там надо прицепить себя тросом, чтобы не улететь... Знаете, пару раз я правда срывался с троса, и меня уносило в гребаный космос, это было реально страшно... Пару раз приходилось раскусывать ампулу, чтобы не лететь в бесконечность, а один раз я все-таки набрался храбрости, чтобы проделать вот такой смертный путь до самого конца, до последнего вздоха, когда вокруг только звезды... Вы думаете, я рехнулся, да?

- Нет, я так не думаю... продолжайте, прошу вас...

- И вы понимаете, я должен был опередить его, потому что у него уже была какая-то гребаная база на Ганимеде...

- На Ганимеде?

- Да, это спутник Юпитера. Он... я даже не могу назвать его человеком... он и правда нехило развернулся в Солнечной Системе, но Альфы Центавра первым достиг я... А вот за пределы нашей галактики первым вырвался он, понимаете? Мы должны были опередить друг друга, я до сих пор чувствую эту бешеную гонку, когда мы уже были на грани того, чтобы решить последний вопрос – кто из нас первым покинет пределы Вселенной, мы оба были на пороге того, чтобы выйти из нашей вселенной и хлопнуть дверью, вы понимаете? Вы знаете, что такое реликтовое холодное пятно?

- М-м-м... боюсь, что нет.

- В общем, это то место, где наша вселенная столкнулась с другой вселенной, и если бы кто-то из нас смог преодолеть скорость света... Это был лишь вопрос времени. Вы понимаете, как это нелепо, я сидел в этой ржавой громадине несколько часов, но мне казалось, что проходят годы, сотни лет... Но потом что-то изменилось...

- Что именно?

- Мне показалось, что мой противник начал сдавать... Знаете, так было, когда заболел дядюшка Оливер, мне было лет шесть... Он стремительно худел и кашлял кровью... я понимал, что его дни сочтены...

- Вы любили своего дядюшку?

- Ну как... я почти его не знал, я видел его довольно редко... в общем, он был славный парень, всегда привозил мне что-нибудь, что там полагается привозить шестилетним мальчикам...

- Вы хотите поговорить о нем?

- Э-э-э, нет, я бы хотел продолжить про то, как мы добрались до границ вселенной. Я понимал, что он тянет на последнем издыхании, что если он и дальше будет высасывать из себя все силы, чтобы преодолеть скорость света, он просто тупо откинет копыта... он... вернее, то, что от него осталось... Но вы понимаете, он опередил меня, черт бы его драл, я уже понимал, что не успею, что мне не хватит чего-то... Ну, вы понимаете, научные открытия не делаются за один день,  и это гребаное чувство, когда смотришь на все эти формулы, и не знаешь, как сложить из них хоть что-то мало-мальски стоящее...

- Понимаю...

- Да что вы понимаете, когда в обычной жизни я гребаный юрист, и с трудом понимаю, сколько будет гребаные два плюс два? А здесь... я не то, чтобы понимал это, но... я не знаю, как это объяснить, черт меня дери. В общем... мне оставалось только смотреть, как он открывает границу миров, границу вселенной...  И...

- ...да, я вас слушаю...

- ...и вы понимаете, тут я понял, что его больше нет. Что он мертв, понимаете? Что он лежит где-то с посиневшими губами, и изо рта у него течет струйка крови, и снежинки не тают на его белом лице, я видел это, как наяву, мне казалось, я могу протянуть руку и коснуться его холодного лица... И я видел его космическую станцию, которая готова была преодолеть барьер вселенной, теперь она выглядела какими-то ржавыми лохмотьями, потому что это было бесконечно давно, а потом и вовсе исчезла, потому что её никогда не было, потому что его самого не было, потому что он умер много лет назад, понимаете?

- Понимаю.

А я ни черта не понимаю. Так иногда бывало, знаете, когда я ухитрялся окончательно заплутать на своей Рози, еле-еле находил в темноте ночи огни какого-нибудь городка или даже отдельного дома, которого не было на навигаторе, и я стучался в дом, чтобы спросить дорогу... И какие-то люди в доме начинали говорить, да куда вы поедете, да вы оставайтесь, садитесь за стол, мы вам постелем у камина, напоим и накормим вашу лошадь, - и я только где-нибудь ближе к полуночи, а то и вовсе ближе к рассвету спохватывался, что этих людей давным-давно нет в живых, и от дома остались одни развалины...

- Жутковато звучит.

- Да нет, ничего жутковатого, наутро выходил из развалин дома, иногда находил могилы хозяев, молился за упокой их душ... Порой они и сами понимали, что уже давно мертвы, спрашивали меня, как там теперь в мире, я им рассказывал, как люди летают по небу в железных фургонах... Так да, я сейчас не об этом... Его не стало... Вы знаете, я ненавидел его, ну вы понимаете, как это бывает, когда ты бежишь к финишу, и какой-нибудь гребаный чертила опережает тебя, и ты понимаешь, что ни черта не сможешь сделать, и ненавидишь себя, и ненавидишь этого гребаного чертилу... Но вы понимаете, когда его не стало, я понял, что мне некого обгонять... Что теперь мне тупо не в кайф покорять галактики, потому что в моем космическом мире должен быть враг, а его нет...

И вы...

...я больше не приезжал туда, в Канаверал... и как будто знаете, что-то оборвалось внутри, осталась какая-то пустота... Я даже стал думать, что вот в фильмах и комиксах так не бывает, зло никогда не бывает уничтожено полностью, зло затаится где-нибудь и будет ждать второй части фильма или комикса, или...

Ну, если это ваша тульпа...

- Да никакая это не гребаная тульпа, в том-то все и дело! Он существует... вернее, существовал... вернее, я вообще не понимаю, что за хрень тут творится, но понимаете... через какое-то время я снова стал ощущать его присутствие где-то бесконечно далеко... он есть, и в то же время его нет...

- Вы говорили, что неоднократно ездили в Канаверал...

- Да, и вы понимаете, пару раз меня ловили... ну как ловили, я был уверен, что сейчас меня арестуют ко всем чертям за проникновение куда не следует, и остаток жизни я проведу в камере в теплой компании педофилов и насильников... Но вы понимаете, люди в форме только что не становились передо мной навытяжку, когда видели меня, как будто я был важнейшей персоной... Я понимаю, что это полный бред... Вы скажите, это уже шизофрения? Потому что будь я проклят, но это не было глюками, это...

- Что же, мистер Уинтер...

- Мистер Клаверинг?

- Я думаю, настала пора действовать...

- Что вы имеете в виду, черт вас дери?

14

...Oh, legendäre Nacht, voller Mysterien...

- ...пойдемте со мной.

- А?

Эльвира вздрагивает, смотрит на женщину в элегантном костюме, темные волосы уложены волосок к волоску, таких людей не бывает, это манекен, такую только выставить в ближайшей витрине...

- Да пойдемте же! – говорит жестко, нетерпеливо, от этого тона Эльвира чувствует себя виноватой, будто что-то забыла, похоже, и правда забыла, кто эта женщина, вообще... Какое-то странное ощущение, что Эльвира помнит и одновременно не помнит эту женщину, так не бывает, хотя у Эльвиры все бывает...

Скорее же, - элегантная женщина нетерпеливо смотрит на наручные часы, - время, время!

Фон Веттер спешит за элегантной женщиной на стоянку, снова пытается вспомнить, где они встречались, откуда Эльвира знает, или, наоборот, не знает женщину-манекен, или переписывались где-нибудь нигде, Эльвира что-нибудь обещала, декорации какие-нибудь к спектаклю, или музыку, или костюм, или...

Вы не пристегнулись.

Эльвира спохватывается, долго копается с ремнем, никогда не понимала, как ими пользоваться, - наконец, строгая женщина сама застегивает на ней ремень, думает про себя, да почему я должна за всех все решать и за всех все делать, почему вы сами даже пристегнуться не можете, почему, почему, почему. Эльвира спохватывается, а что вообще происходит, строгая женщина ведь ничего не говорила, разве можно слышать чужие мысли...

Дорога петляет среди невысоких гор, укрытых лесом, за каждым деревом прячется мелодия или старинная легенда...

- ...да, да, за каждым деревом! Да, да, старинные легенды, прошлое, прошлое, его остается все меньше, вы понимаете? Мы должны сберечь хоть что-то... хоть что-нибудь...

Говорит, не поворачивая головы, следит за дорогой так, что Эльвира невольно чувствует себя виноватой, как будто это она должна следить за дорогой, и вообще за всем на свете, а она не следит, и из-за неё эта строгая женщина должна за всем следить, кстати, как её...

- Хильде Вайс, - говорит женщина за рулем так, что даже не сразу становится понятно, что она имеет в виду, а-а-а, это имя, а что должна сделать Эльвира, а, ну да...

- Эльвира фон Веттер.

- Очень приятно.

Дорога виляет последний раз, маленький фольксваген останавливается возле заросших руин, где когда-то было что-то величественное, крепость, сияющая в лучах заката, или замок, в залах которого танцевали рыцари и дамы...

- Вы помните это место? – спрашивает Хильде.

- Э...

- ...не торопитесь.

Эльвира не торопится, Эльвира подходит к обсыпавшимся стенам, проводит рукой по поросшим мхом камням, - здесь нужно не думать, чувствовать, а потом придет само, что придет – еще не известно, может, мелодия, или красивая сказка, или...

Что-то неуловимо меняется, из обломков вырастают стены, причудливые башни, винтовые лестницы, узкие окна, которые перемежаются с широкими во внутренних покоях замка, поднимается громадина донжона, раскидывается зал для приемов, покои феодала, червями тянутся под землей тайные ходы, ров наполняется водой, перекидывается мост – и тут же сквозь стены просвечивает что-то готическое, оно-то здесь откуда, а да, значит, замок перестраивали раз несколько, пока не забыли о нем безвозвратно...

Снова слова садятся на ветки мелодий...

Die Türme stehen, Zeugen von Geschicht'

Von Kämpfen und Liebe, vom Licht und der Pflicht.

Ein Drachenflug über das weite Land,

Ein Held erhebt sich, mit Schwert in der Hand.

Oh, legendäre Nacht, voller Mysterien,

Die Schatten tanzen, in den alten Sphären.

Ehre und Ruhm, in den Sternen verwebt,

Die Wahrheit verborgen, die die Zeit erhebt...

Хильде замирает в приемном зале, взмахивает руками, как регулировщик на перекрестке, - в зале появляются призрачные тени, понемногу обрастают плотью, причудливыми одеждами, мыслями, воспоминаниями, - в огромном очаге вспыхивает пламя, капает сочный жир с вепря на вертеле, звенят золотые кубки, вспыхивают коптящие факелы, Эльвира закрывает лицо от дыма, от нестерпимого смрада, это еще что, здесь не может быть так, здесь...

Реальность дает сбой, фон Веттер чувствует, как её нога проваливается в пол, который уже не выглядит твердым. Жесткая рука Хильде хватает Эльвиру за локоть, тащит куда-то, скорее, да скорее же, вниз по винтовой лестнице, Хильде спотыкается, проваливается, перепрыгивает с куска на кусок реальности, пытается тащить Эльвиру на закорках, - обе падают на остатки прошлого, хватаются за что-то, едва не отталкивая друг друга, и Эльвира понимает, что еще немного – и этого зависшего в пустоте камня уже тоже не будет, и...

- Прыгаем, - командует Хильде, - на счет три... раз... два...

- Эльвира кричит, срываясь до виз