Машина безвременья Часть 4

Эльвира кричит, срываясь до визга, хватается за пустоту, потом откуда-то снизу больно бьет земля, царапают ветки, Эльвира кувыркается, кувыркается, все никак не может остановиться, этот склон горы кажется бесконечным, с треском рвутся кружева на замысловатом костюме, вот это хуже всего, вот это жалко до слёз...

- Фрейлен фон Веттер?

Эльвира пытается ответить, выкашливает из себя пыль, труху, какие-то обломки прошлого, из горла вырывается жалкий хрип...

- Фрейлен фон Веттер?

- Да... я...

Шаги приближаются, строгое лицо Хильде, у неё рассечена скула, красные бусинки крови падают на траву.

- Вы целы? – строго спрашивает Хильде, помогает Эльвире встать, отряхивает остатки причудливого наряда с таким видом, будто это Эльвира виновата, что изгваздалась по самые уши, на Хилье вот как будто ни пятнышка, и даже несколько сухих листиков пристали к пальто, так это как будто, так и должно быть...

- Что-то... не получилось.

- Не получилось, - кивает Хильде.

- Я... я виновата... это все я...

- Нет-нет, здесь нет вашей вины. Вы... помните, как вы это делали? Помните?

- Вроде... вроде да.

- Отлично.

- Мы... попробуем еще раз?

- Не сейчас, вам нужно отдохнуть. Нам всем нужно отдохнуть. Пойдемте же...

15

Echoes of vanished Empires

08.07.2025. 17:00

Edward Clowrring создал группу «Эхо исчезнувших империй»

08.07.2025. 17:02

Jack Winter присоединился к группе.

Edward Clowerring приглашает вас вступить в группу.

Sergei Sinitsin присоединился к группе «Эхо исчезнувших империй»

Ewelina fon Wetter присоединилась к группе...

中村春子 приглашает Yakub Yılmaz играть в «Цивилизацию»...

Edward Clowerring: уважаемые дамы и господа, мне неприятно об этом говорить, однако, я должен сбросить вам ссылки на некоторые аккаунты. Скажите, пожалуйста, вы не замечаете ничего странного?

Vilis Virgilijus

Tahir Tahirov

شهرام شهریار

军勇

...

Hilde Wais: вы хотите, чтобы мы отправили запросы этим аккаунтам?

Edward Clowerring: я бы хотел сказать «попробуйте», но боюсь, у вас это не получится. Присмотритесь повнимательнее, будьте добры, вы ничего не замечаете?

Sergei Sinitsin: насколько я понял, всех этих людей нет в живых.

Edward Clowerring: браво, я нисколько не сомневался в ваших великолепных умственных способностях, недаром результаты ваших школьников были лучшими в мире... А что-нибудь еще вы заметили?

Sergei Sinitsin: они умерли не так давно, максимум лет пять назад, «Страница памяти Тахира Таирова»...

Edward Clowerring: а еще что-нибудь вы заметили?

Sergei Sinitsin: боюсь, что на этом мои умственные способности кончаются, и даже Ватсона при Холмсе у меня не получится.

Jack Winter: может, это полная фигня, и не имеет значения, но я вижу, что все они из разных стран, вот что я скажу.

Edward Clowerring: браво, Джек, вы отлично подметили этот момент! А кто вспомнит, что особенного было в этих странах?

Yakub Yılmaz: я заметил, что все они когда-то были в составе других государств. Азербайджан, Турменистан, Китай, Канада...

Edward Clowerring: И что вы об этом думаете?

Ewelina fon Wetter: право же не понимаю вашей тревоги, - люди каждый день умирают, это печально, но какое это имеет отношение к нам?

Edward Clowerring: то отношение, что когда-то это были земли, принадлежащие кому-то из нас. Уважаемая мисс фон Веттер, что вы скажете о Ружене, девушке из Чехии? А ведь Чехия когда-то частчно принадлежала вам. Вы общались с Руженой Чижек?

Ewelina fon Wetter: честное слово, я не помню, кто это... Я много с кем общаюсь, вы же видите, я не вылезаю из театров...

Edward Clowerring: А что вы скажете об этой фотографии?

На фотографии отмечены: Ewelina fon Wetter, Ružena Čížek.

Ewelina fon Wetter: значит, мы знакомы.

Edward Clowerring: и обратите внимание на дату фотографии и на дату смерти Ружены... через два дня. Как вы это объясните?

Ewelina fon Wetter: я не считаю нужным это объяснять.

Edward Clowerring: давайте поговорим о вас, уважаемый товарищ Зинидзын. Имя Құттыбая Жанұзақа вам о чем-нибудь говорит?

Sergei Sinitsin: я такое имя даже произнести не смогу. :))))

Edward Clowerring: а эта фотография вам знакома?

Я на Байконуре, какой черт меня туда понес, ну не могу, ятнет и тянет туда, к звездам. Думал, арестуют ко всем чертям, нет, славные люди оказались, устроили пир горой, я вообще не думал, что столько съесть смогу...

Sergei Sinitsing: значит, мы знакомы, верно, помню...

Edward Clowerring: вы знаете, что с ним случилось дальше?

Sergei Sinitsin: слушайте, стыдно сказать, что я мало про него вспоминаю, вот так всегда думаешь, надо написать, надо позвонить, а потом бывает, что уже и поздно писать и звонить...

Edward Clowerring: то есть, вы уже знаете, что его нет в живых?

Sergei Sinitsin: Ёлки-палки, вот чёрт...

Edward Clowerring: он умер на следующий день после вашего визита.

Sergei Sinitsin: да ему лет тридцать было, что за черт...

Edward Clowerring: а имя Вилиса Виргилиуса вам о чем-нибудь говорит?

Sergei Sinitsin: бывал в Прибалтике, бывал, там этих Виргилиусов... всех не упомню, тоже надо писать, звонить, навещать, пока не поздно...

Edward Clowerring: боюсь, что снова уже поздно.

Sergei Sinitsin: чёрт.

Edward Clowerring: теперь поговорим о вас, фрау Вайс... Раслав Рыбус вам знаком?

Hilde Wais: сейчас я посмотрю в своих записях... да, он очень помог мне в поисках редких книг для хранилища...

Edward Clowerring: а теперь посмотрите на его страницу, на дату вашей встречи, на гифку со свечой после этой даты...

Hilde Wais: уважаемый Эдвард, а что вы вообще имеете в виду?

Edward Clowerring: я полагаю, вы все сами понимаете.

Hilde Wais: уважаемый Эдвард, я бы попросила вас не бросаться голословными обвинениями. Я понятия не имею, что вы хотите всем этим сказать, я скажу только одно: если вы с этими данными пойдете в полицию, то остаток жизни рискуете провести в Бедламе, или как это называется...

Edward Clowerring: то есть, вы не будете отрицать, что вы встречались с Раславом Рыбусом, а на следующий день он умер?

Hilde Wais: Серж, вы же верите, что я не убивала пана Рыбуса?

Sergei Sinitsin: слушайте, Хильде, я честное слово, не знаю. Ну, меня же там не было, я это своими глазами не видел, как я могу что-то сказать... Это, извините, у меня пунктик такой, когда я только начал что-то искать про себя... ну... про того себя... ну... вы понимаете... про того себя, прошлого...

(печатает)

я вообще думал, до правды не докопаюсь, там одно другому противоречит сто миллионов раз... Я тогда сказал себе, стоп, пошли они к черту, все эти статейки-газетенки, надо не статейки читать, а самому идти, ехать туда, где что-то произошло. Мне даже уже в учебники истории заглядывать не надо было, ну разве что иногда, чтобы пешком через тайгу куда-нибудь не тащиться, а посмотреть, что там за город заброшенный или дорога какая-нибудь, ведущая в никуда, и к дороге этой и к городу я на автобусе на каком-нибудь доеду... Вот там и смотрел, и слушал, только там не смотреть и не слушать надо, а...

...печатает...

Hilde Wais: иногда достаточно прикоснуться к стене, а иногда и просто отключить свои мысли, и сами придут воспоминания!

Sergei Sinitsin: вот-вот, точно. Я в таком режиме год мотался, бывает, со смены заводской уже на автовокзал еду, на ночной рейс до Сургута какого-нибудь, и обратно тоже с рейса на смену, уже на ночную... Уже вообще забывал, где день, где ночь, где что... Думал, сдохну, нет, ничего, даже и не уставал особо, какое-то чувство было... что это люди устают, а я будто бы и не человек, а другое что-то...

...печатает...

...так что извините, Хильде, не могу ничего про вашего Рыбчека сказать. Я одно сказать  могу, у меня и в мыслях не было Кутыбая убивать, вы понимаете, это вообще немыслимо, сидеть с человеком за столом в его доме, и потом думать, как его прикончить...

Hilde Wais: Это обнадеживает.

Sergei Sinitsin: То же самое могу сказать про вас.

Hilde Wais: Серж, клянусь, у меня и в мыслях не было...

Sergei Sinitsin: У меня тоже.

16

...Und hab ich einsam auch geweint,

So ists mein eigner Schmerz...

Вымыться.

Заказать клининг, или нет, к чёрту клининг, взять тряпку, вымыть пол, сдать пальто уже хоть куда-нибудь, хоть к черту в самое пекло, уже такое чувство, что пальто после пекла будет выглядеть лучше, чем после химчистки...

Заварить себе чай.

Поужинать. И неважно, что в очередной раз нечем, все равно поужинать, спуститься в кафе внизу, как его там, Вальдхаусгемютлихькухен, заказать что-нибудь, неважно, что, да сделать уже хоть что-нибудь, а не стоять тут, как дура, по сто раз перебирать книги, расставлять по названиям в алфавитном порядке, потом по датам, потом снова в алфавитном порядке, потом снова по датам...

Написать Сержу, сказать, что...

...а что сказать, клятвенно заверить, что никогда, что ни-ни, а какое может быть никогда и ни-ни, когда уже было там, на каком-то шоссе, где не были видны красные звезды, и это было странно, почему-то раньше казалось, что в этом городе везде должны быть видны красные звезды, и...

...заварить себе чай.

Взять тряпку, отнести в химчистку, или нет, взять пальто, вымыть пол, и заварить Вальдхаусгемютлихькухен, и привести в порядок книги, Келлер, Келлерман, Кёниг, или нет, не так, начать с тысяча восемьсот семьдесят первого года, дальше семьдесят второй, семьдесят третий...

...пойдемте же.

Хильде как всегда появляется из ниоткуда, строгая, подтянутая, в своем неизменном темном пальто, вся с иголочки, таких людей не бывает, и даже манекенов таких не бывает, и вообще.

Пойдемте же.

Эльвира даже не спрашивает – куда, она уже привыкла, что здесь не принято спрашивать – куда, надо спешить за Хильде, прыгать в машину, ехать куда-то никуда. Глаза Хильде становятся стеклянными, она явно видит то, чего не видят обычные люди, вернее, это даже нельзя назвать зрением, это что-то другое. Пару раз Эльвира даже подумывает перехватить руль, пока не врезались во что-нибудь на полной скорости – нет, руки Хильде крепко сжимают рулевое колесо, так, что проступают вены, повторяя рисунок рек на карте...

...здесь.

Машина останавливается как всегда где-то нигде, Хильде точными движениями отстёгивает ремень, хлопает дверцей – не сильно, не слабо, как раз так, как надо, у Эльвиры нитогда так не получалось, у Эльвиры много что не получалось...

Хильде вышагивает в пустоту подступающей ночи, не прислушивается – тут что-то другое. Наконец, Хильде останавливается на пустоши, странное место, здесь же ничего нет, если и было, то бесконечно давно, или нет, - Эльвира прислушивается к времени, нет, что-то было совсем недавно, ну не совсем, но недавно. Хильде пытается вернуть к жизни то, что спрятано под толщей времени, строго, методично, по датам. Эльвира делает шаг в сторону пустоши...

- Не... не подходи-и-и-и-и!

Эльвира не верит, что всегда сдержанная и собранная Хильде может так визжать, - а потом Хильде падает на колени, пытается удержать и остановить то, что прорывается из прошлого – и не может, потому что это прошлое порождено одной из её эпох. Эльвира  с ужасом смотрит, как Хильде вытаскивает складной ножичек, пытается... нет, не себя, а будто бы силится отсечь кусок прошлого, вырезать, как раковую опухоль, - Хильде беспомощно взмахивает ножом в воздухе, как будто простым лезвием можно разрезать время. А из темноты прошлого уже ползет что-то неумолимое, взгляд Хильде меняется, глаза вспыхивают адским пламенем, из земли проступает что-то темное, влажное, Эльвира не сразу понимает – кровь, больше, больше...

Он появляется из ниоткуда, - нет, с той стороны, где восходит солнце, надо же, уже ночь прошла, да какая ночь, тут вечность могла пройти, и никто бы не заметил. Он приходит оттуда, где восходит солнце, - высокий, мощный, но как будто надломленный, подобный исполинскому зданию, готовому обрушиться само на себя, - Эльвира мысленно перебирает струны, клавиши, мысленно чертит на мольберте что-то среднее между человеком и башней, готовой дотянуться до самых небес и рассыпаться. Конструктивизм – почему-то вспоминает Эльвира, зачем она вспомнила это сейчас...

Он перехватывает руку Хильде с ножом, кажется, сейчас с хрустом переломит кости – нет, не переламывает, - лезвие падает в землю, что-то темное откуда-то из прошлого шарахается назад, отступает, проваливается в бездну.

Хильде глухо рыдает, закрыв лицо руками, - до икоты, до судорог, сквозь всхлипывания пробиваются обрывки фраз, - я должна была догадаться, я должна была проверить, и что, что в архивах нет, я дол-жна-бы-ла... Эльвира все еще не понимает, можно подойти по кровоточащей земле или нет, Эльвира ждет, что этот, словно высеченный из камня, будет бормотать какие-то слова утешения, видно по его лицу, что хочет что-то сказать, не говорит, молча смотрит не то в пустоту, не то в глубину себя самого, видит невидимое.

- О чем грущу, то в сердце мне

Запало глубоко;

А слезы… слезы в сладость нам;

От них душе легко

Хильде вздрагивает, повторяет срывающимся голосом:

- Und hab ich einsam auch geweint,

So ists mein eigner Schmerz,

Und Tränen fließen gar so süß,

Erleichtern mir das Herz...

17

Бессонница на обмен

Edward Clowerring прислал вам ссылку.

Эльвира фон Веттер.

Черный квадрат с горящей свечой.

Мне так жаль...

Так жаль...

Эльвира, ты была нашим светом...

Я не могу поверить...

Так жаль...

Так жаль...

Якуб Йылмаз

Черный квадрат с горящей свечой

Я поверить не могу...

Этого просто не может быть...

Скажите мне, что это не так!

Якуб! Нет, только не Якуб!

Так жаль...

Мне так жаль...

Jack Winter: вы хотите сказать, что кто-то прикончил и их тоже?

Edward Clowerring: боюсь, что дело принимает серьезный оборот. Давайте подумаем, у кого могли быть причины расправиться с нашей прекрасной Эльвирой и с Якубом...

Jack Winter: я, конечно, не историк, но что-то помню, что территория Эльвиры какое-то время принадлежала Хильде, а какое-то время там хозяйничал Серж...

Edward Clowerring: вы совершенно правы. И знаете, я думаю, нам пора принять меры, пока мы не стали следующими. Знаете, я ничего не имею против Хильде, но иногда мне кажется, что я слышу гул самолетов в небе... И вы, Джек, вы крутой парень, однако, если вас атакует Харуко, думаю, вам это не очень понравится. И, кстати, Серж запросто может оставить от вас горстку пепла, вы не задумывались об этом?

Jack Winter: знаете, если я буду задумываться о таких вещах, я окончательно рехнусь.

Edward Clowerring: но если вы не будете задумываться об этом, боюсь, в один не очень прекрасный момент это может плохо кончиться...

Jack Winter:И что вы предлагаете? Добраться до Хильде и остальных и перерезать им глотки? Закопать тела в лесу и молиться, чтобы полиция до нас самих не докопалась?

Edward Clowerring: Нет, нет, дорогой Джек, я не имел в виду ничего подобного... но вы же понимаете, что у каждого из нас есть дата и место, где прекратилось наше существование. Если завести кого-то из нас в такое место...

Jack Winter:Да, я вас понимаю.

Edward Clowerring: То есть... вы согласны?

Sergei Sinitsin в сети

Sergei Sinitsin: дорогие друзья, я тут посмотрел кое-какие аккаунты. Интересные вещи получаются...

Edward Clowerring: и что вы заметили?

Sergei Sinitsin: сейчас я скину вам всем ссылки на аккаунты. Если хотите проверить свои дедуктивные способности, можете сами попробовать определить, что у них общего.

Edward Clowerring:  Честно признаюсь, вы ставите меня в тупик, потому что у них разное буквально все. Годы рождения, страна проживания, внешность... Насколько я вижу, все они еще живы, находятся в добром здравии... И что же вам показалось странным?

Sergei Sinitsin: я посмотрел их истории, их посты... И я заметил одну общую тенденцию, - вот, например, Чандра Малати, вот её посты до апреля этого года...

Malati Chandra ...сегодня чувствую себя Шакти, сегодня я как будто вмещаю в себя всю вселенную, я кружусь в вечном танце без начала и конца в вечном цикле перерождений, я знаю, что в прошлой жизни я сама была Индией, от края до края, река Ганг течет по моим венам...

Sergei Sinitsin: а теперь посмотрите её записи, ну, хотя бы, за последнюю неделю.

Malati Chandra: блин, ребята, это какой-то дурдом, в этой дыре вообще можно найти приличное кафе?

Malati Chandra: а вот и обновочки с Алиэкспресс, девочки, зацените...

Sergei Sinitsin: вы заметили, что она больше ни слова не говорит об Индии?

Edward Clowerring:  что же, интересы девушки могли измениться...

Sergei Sinitsin: могли, разумеется, но интересно, что это случилось после того, как она встретилась с вами. Вот, последняя запись, «кажется, Эдвард по-настоящему восхищен мной...»

Edward Clowerring:  Да, я общался с Малати, но к чему вы клоните, Малати Чандра жива и здорова.

Sergei Sinitsin: также вы общались с Аарой Грин в Австралии, Аданой Миллер на Ямайке, Ноа Никау в Новой Зеландии... Можете ссылочку посмотреть, там весь список. Все люди, у которых после встречи с вами резко поменялись темы постов в соцсетях. Вы обвиняете меня и не только меня в том, что мы, якобы, убивали кого-то, но как на самом деле происходит... так сказать, присвоение бывших земель?

Edward Clowerring:  хотите сказать, что вы в отличие от меня не знали, как забрать себе свои земли, стать землей, над которой никогда не заходит солнце? Впрочем, никто из вас никогда не был ткой страной...

Sergei Sinitsin: знаете, я тоже так сначала подумал, уже проклинал себя, что прикончил кого-то... Пока не обнаружил вот это, посмотрите, на странице Юсуфа Юсуфова:

Юсуф Юсуфов.

Статус: схожу с ума.

Отчаяния пост. Я больше так не могу, я даже нормально пройти по улице не могу, мне кажется, что мои ноги по колено утопают в песке, что я веду за собой верблюда, груженого шелками и пряностями, и идти еще бесконечно далеко. Я не могу больше слышать где-то в голове – «Воистину, слепнут не глаза, а слепнут сердца, находящиеся в груди», - слышать так, будто я никогда раньше не знал этих слов. Я не могу больше чувствовать, как меня разрубает чей-то клинок, я не могу чувствовать, как я сам рублю кого-то наотмашь во имя властелина, имя которому – Океан. Я – уже не я, я не пойми, что такое, и это что-то, все больше поглощает меня, оно как будто не понимает, что если сожрет меня дочиста, то ему самому негде будет остаться...

Sergei Sinitsin: вот, посмотрите, а через пару дней сообщение о смерти, и вот, обратите внимание – инсульт. И у остальных тоже, из списка, который вы, мистер Кловеринг, показали, у пятерых указана причина смерти, опять же – инсульт. Знаете, у меня нет доступа к их медицинским картам, сами понимаете, но если бы мы сейчас их посмотрели, то наверное, увидели бы, что инсульт затронул один и тот же участок мозга... тот участок, которым мы воспринимаем прошлое, историю своей страны, или какую-то альтернативную реальность...

Hilde Wais: я никогда не задумывалась об этом, что это такое, как это происходит. Это... Это просто есть. Как дышать, как видеть, как слышать...

Jack Winter: ...как спать...

Hilde Wais: прошу вас, не напоминайте, если я задумаюсь, как спать, я окончательно сойду с ума со своей бессонницей.

Sergei Sinitsin: отдайте её мне, давайте махнемся не глядя, я как убитый вырубаюсь где угодно и когда угодно, остановки свои проезжать, это моя традиция... :)))

Hilde Wais: :))))