Песня про истину

Незаметно для всех начало светать. Первые лучи солнца пробились сквозь рваные пряди тумана, заскользили по водам Этеры, заискрились на утренней росе. Пробудились птицы, закопошилась в кустах лесная живность. 

Пока костоправ и зельевар обсуждали цветы у торговца, Люсия приблизилась к барду и цыганке. Руфино медленно перебирал струны на лютне, что-то мурлыкая себе под нос.

Женщина-змея какое-то время упоенно прислушивалась к дивным звукам, затем, смущаясь, спросила:

– Скажите, а вы случайно не слышали легенду про Песню истины?

Цыганка настороженно стрельнула глазами в сторону представительницы змеелюдей и прижалась к спутнику. Руфино лениво поднял глаза на Люсию, но продолжал молчать. 

– Что за Песня истины? – заинтересовался Туйво. – Это когда поешь о том, что видишь?

– Не знаю. – развела руками Люсия. – я слышала только легенду, что её пел самый…

– Все мои песни про истину, змеехвостая. – резко бросил Руфино. – А тебе, бородатый, следовало бы знать, что видеть можно и мороки. Хотя, не уверен, что иллюзии могут пробиться сквозь каменные головы гномов.

 Туйво вцепился в древко секиры и нахмурился, но в следующую секунду, громко расхохотался: 

– Отлично сказано, горлопан! – Гном дружески хлопнул барда по плечу. – так что за истинная песня?

– Не истинная, а Песня про истину. – Руфино закатил глаза. – Глупое поверие, которое рассказывают детишкам перед сном. Вроде как, если сыграть её, то можно познать истину. Да только что это за истина, и на кой ляд она нужна, никто не знает! 

– Мне кажется, наш смельчак не любит это поверие! – влез в разговор Барт. – Змеезадая, как я понял, собиралась сказать, что песню эту спеть может только самый лучший, а наш бардишко не из таких.

– Всегда мечтал слушать подколки от тупоголовых наемников. – проворчал Руфио, а Барт выставил в ответ кулачище. – Сами напросились, идиоты. Сыграю вам вашу бессмысленную песню.

– А вы знаете её слова? – удивилась Люсия.

– В том и дело, что там нет слов, хвостатая! Сама мелодия поет. Ай, ладно, всё равно не поймешь, – Руфино махнул рукой и поудобнее взялся за инструмент.

Левой рукой бард коснулся грифа, а правой начал перебирать струны. Медленно и не торопясь, звуки лютни начали пронизывать окружающих своей глубиной и чувственностью. Руфино начал плавно ускорять темп. Спустя пару секунд многим показалось, что ветер меняется в зависимости от мелодии, а трава и деревья качаются ей в такт. Предрассветное небо начало обрастать тучами. Бешено работая пальцами, бард начал выводить сложные аккорды на такой скорости, что перебор слился в единую гармонию. Земля дрожала, в небе раздавался гром, и вспышки молнии то и дело озаряли путников у пристани. Неожиданно Руфино нырнул в тихий и спокойный темп.

Люсия, сидевшая рядом, отшатнулась – глаза барда были белыми, без зрачков, а от рук исходило бледное сияние. Цыганка медленно сделала шаг вперед и подняла руку. Раздался гром. Глаза Бернадетты были распахнуты, и в них ощутимо разливалась тьма. Было заметно, что она в трансе.

Подняв голову, цыганка запела в такт лютни:

Странник, не ведая силы своей,

Ступит в Джаррасов чертог.

Дюжина взмахов плети плетей -

Выйдет Белейшего срок.

Пела она негромко, но слышали её все, кто присутствовал на поляне. Эдвард приподнялся на локте, напряженно вглядываясь в лица музыкантов, вскочил и указал пальцем на цыганку, его щербатый рот открылся от изумления. Барт сделал оберегающий жест. Гном так сжал секиру, что костяшки пальцев побелели. 

Мелодия изменилась и потекла в ином ключе, а Бернадетта продолжала петь:

Когда наступит златая пора,

То меч седого послужит седому,

Улыбкой страшный превратится в отца,

Печать Мелхора вернёт жизнь погибшему гному,

Годами проклятый узрит свет конца.

Когда наступит день черного неба,

Сойдутся в битве за сумерки все.

Прольётся кровь, багряного цвета,  

И кровь белее, чем сказочный снег.

Руфино сыграл красивейший переход, сопровождаемый раскатами грома. Песня подходила к концу. На последних аккордах голос цыганки и музыка лютни слились воедино.

Когда придет синеглазое утро,

С земли поднимутся в новую даль,

Те, что прошли с достоинством путь свой,

Тот, кто в кровавую ночь не упал.

Затихло всё так же внезапно, как и началось. Путники приходили в себя, пытаясь отойти от песни. Руфино опустил лютню и обвел всех блуждающим взглядом. Растерянная цыганка спряталась за барда, опустив лицо вниз. Эдвард хватал воздух открытым ртом. 

– Не простая ты цыганка, так ведь, Бернадетта? – Гарпилиус медленно приблизился к музыкантам. – Ну что ж. Истина прозвучала. Спасибо вам за прекрасное исполнение.

Старый маг медленно поклонился Бернадетте и ничего не понимающему Руфино. Затем, Гарпилиус взглянул на Эдварда. 

– Успокойся, стражник и отдохни. Нам еще многое предстоит сделать. 

– Что это, куркур меня забери, было? – выдохнул наконец командир стражников. – Она же немая!

– Пророчество. – медленно проговорил маг. – Истина, дарованная нам.