В незапамятные времена, когда по сотовому телефону нельзя было взять кредит и люди оттого жили в пещерах и носили рваньё из звериных шкур, жила-была девочка Аша. Как и её родители, и все соседи, умела Аша произносить три звука: короткое О, когда ей было хорошо; длинное Ууу, когда плохо, и глухой фрикативный Гх, когда не знала, хорошо ей или не очень.

Вот пошла как-то раз Аша в лес поискать жучков, гусениц, корешков, листьев, цветов, ягод, грибов, мышей, шишек, орехов и болотной тины. Корзинки у неё не было, поэтому все находки она сразу отправляла в рот. Пожуёт, подумает и скажет: «О», если предмет оказался съедобным, или «тьфУуу», если так себе.

Идёт, ручками машет, ножками топает, окает и укает, по сторонам смотрит. Вдруг глядь, полянка. А на полянке — громадный, выше деревьев, камень, похожий на гигантское яйцо, стоящее на кончике. И такой же, как яйцо, гладкий. Только посередине ближе к земле отверстие размером с девочку. Будто вход в пещеру.

Аша была очень храброй девочкой и любопытной, но осторожной. Поэтому она сначала кинула в отверстие ветку, потом камешек, потом поуукала и, только убедившись, что хозяев нет дома, вошла внутрь.

В пещере было светло, хотя никаких других отверстий Аша не заметила. Стены были гладкие, закруглённые, и вдоль них стояли ровные камни с рядами разноцветных наростов-бугорков.

— Гх, — сказала Аша.

Она подошла к одному из камней и потрогала самый ближний к ней красный нарост.

Стало темно.

— Ууу, — сказала Аша и, вцепившись ногтями, сильно дёрнула нарост на себя.

Вновь появился свет.

— О, — сказала Аша и бросила отломившийся нарост с двумя тоненькими усиками на пол.

Забава девочке понравилась. Больше она не трогала наросты-бугорки, а сразу выдирала их из камня.

Однако ничего интересного не происходило. Что-то где-то гукало, кряхтело, звенело, но Аше эти звуки ни о чём не говорили. Выломав половину бугорков, Аша перешла к другому камню, в центре которого было углубление. На этом камне наростов не было.

— Гх, — сказала Аша.

И не успела она это произнести, как углубление замерцало и в нём образовалась миска с пахучей субстанцией.

Аша сунула в миску руку, облизала пальцы и сказала:

— О!

Миска пропала.

— Ууу, — расстроилась Аша и тут же в углублении возникла другая миска, тонкая и прозрачная, внутри которой плескалась жидкость.

Для своего времени Аша была не только храброй, но и очень умной девочкой. Потому она сразу схватила миску из углубления и отбежала на пару шагов. Попробовала жидкость.

— О! — сказала Аша, злорадно наблюдая, как затрясся камень, не получив обратно миску.

— О! О! О! О!

Но камень внезапно успокоился.

— Гх, — призадумалась Аша.

В углублении появилась первая миска.

Теперь-то Аша знала, как поступать. Она выпустила из рук прозрачную миску, подбежала к камню и схватила вновь возникшую.

Молча съела всю субстанцию, села на гладкий пол и удовлетворённо сказала:

— О.

Камень потрясся немного и затих.

И тут Аше захотелось пить. Она оглянулась. Прозрачной миски нигде не было.

— Ууу.

В углублении возникла прозрачная миска, наполненная до краёв жидкостью.

Надо заметить, что Аше до сего дня были неведомы две концепции: сытости и лжи. Трудно врать, имея в запасе всего три слова, ну а о сытости в те времена никто не ведал. В этой же странной пещере у питательного чудо-камня она научилась обеим. Аша сообщала камню, что ей плохо, хотя ей было хорошо, зато она получала вкусную жидкость. Аша сетовала, что запуталась и как-то ей не по себе, хотя точно знала, что хочет получить, и получала — миску аппетитной каши. Аша зажимала себе рот, чтобы не вскрикнуть от восторга, пока доставала очередную порцию из углубления. А ведь раньше Аша была открытой девочкой, легко и честно выражающей свои чувства.

Наконец Аша объелась, упилась и почувствовала сонливость. Отпихнув десяток мисок, она расчистила себе место в уголке и уснула.

* * *

К вечеру вернулись зирведи.

Трое космонавтов — два повыше, начальник пониже — в серебристых скафандрах несли образцы биосферы исследуемой планеты. Входной шлюз космического корабля был распахнут, за что один из высоких зирведи сразу получил выговор. Однако худшее ждало экспедицию внутри.

Центральное помещение корабля подверглось вандализму. Пол и стены усеяны осколками посуды и комками пищи. Пульт управления искорёжен, половина кнопок и тумблеров выломана. Пищевой синтезатор заляпан. В воздухе едкий запах дикого зверя.

Начальник экспедиции разразился речью, из которой следовало, что ремонтировать и отчищать корабль будет тот, кто забыл запереть шлюз.

* * *

От криков Аша проснулась. Перед ней стояли три чудовища, головы которых напоминали пилозубого древневолка — опасного хищника во времена Аши. Девочка не растерялась. Метнула в чудищ недопитую миску и бросилась бежать. Вернувшись домой, Аша попыталась рассказать родителям о необычайном приключении, о чудесной пещере и питательном камне. Слов не хватало, и тогда девочка стала чертить на стенах угольком из костра. Рисунки получались странные. Так появились наскальная живопись и абстрактное мышление. Люди поумнели, переселились в города, изобрели сотовые телефоны и космические корабли. Лишь один рисунок Аши до сих пор не разгадан — тот, где она изобразила пищевой синтезатор. А жаль.

* * *

Брошенный Ашей стаканчик угодил в пульт управления. Жидкость попала на контакты и замкнула цепь самоуничтожения. Зирведи пытались отключить обратный отсчёт, но из-за недостатка кнопок так и не смогли ввести код отмены. В последнюю секунду космонавты покинули транспорт, который мог вернуть их на родину, и стали скитаться по окрестным лесам. Их потомки до сих пор бродят в лесной глуши в поисках жучков, гусениц, корешков, листьев, цветов, ягод, грибов, мышей, шишек, орехов и болотной тины, утратив связную речь, интеллект и искусство комических перелётов.

Поумневшие люди ласково называют их мишками.