- Нежно-синий барвинок, ох, вплету тебя в венок. Папоротник я вплету и злых духов отгоню. Роза призовет любовь, мята для приятных снов. Васильки возьму для счастья, пусть прогонят все ненастья. Полевой красавец мак, ты укажешь, кто мой враг, - напевала Вилена, сплетая венок.

Близилась Купальская ночь…

С утра  девушки разбрелись по лесу, собирая травы и цветы. Плели венки, что поплывут сегодня по реке, предсказывая скорое будущее.

Сладко вздрагивало сердце Вилены и крыльями бабочки трепетали черные ресницы, когда  думала о Данияре. Запал в душу высокий красивый парень, повадившийся этой зимой приходить из соседней деревни к ним на вечерки. Встречаясь  с ним взглядом, Вилена задыхалась в жаркой  волне, чувствуя, как маковым цветом начинают гореть щеки. А тот лишь усмехался, щуря беспутные светлые глаза и откидывая назад кудрявый чуб цвета спелой пшеницы.

- Запал на тебя Данияр, - завистливо шептали подружки.

- Не выдумывайте, - вспыхивала Вилена, перебирая тонкими пальцами разноцветные бусы.

Но знала, знала, что люба парню. Сердце подсказывало.    

Ярко горит костер-Купалец, потрескивая и стреляясь снопами искр. Смех, песни, хороводы. Смешливая  и черноглазая подружка Ганка потащила Вилену играть в «ручеек».

- Вилена, да ты дрожишь вся, - прыснула Ганка – И охота так переживать? Это же всего-навсего игра!

- Ох, не приставай, - отмахнулась та, стриганув зелеными глазищами.

Врала девка, ой врала! У самой дух захватывало от нетерпения: «Выберет ли ее Данияр?»

Кто-то, крепко ухватив ее за тонкое запястье, повел по  живому коридору в конец ручейка.

«Данияр…» - ухнуло вниз сердце.

Улыбнувшись, парень обнял девицу и жарко прошептал:

- Выберешь меня суженым?

Зардевшись, лишь кивнула в ответ. Показалось вдруг на секунду, что холодна у парня ладонь, словно отзимок весной, белы глаза его, а изо рта тонкой струйкой стекает вода.

Долга Купалова ночь…

Визжа и смеясь, пары принялись прыгать через прогоревший костер. Настал черед Данияра и Вилены.

- Не отпущу тебя, - пообещал парень.

- Не отпускай, - трепетно откликнулась та.

Разбежались и прыгнули…

Зашипел костер, будто на него ушат воды плеснули. Почувствовала девица, что выскользнула  ладонь парня из ее руки, что окунь речной, оставив после себя липкую слизь.

По-прежнему горел Куплец и прыгали пары. Звучали песни и смех. Но не было среди гуляющих Данияра… Исчез парень, как привиделся.

- Чего тут одна? – налетела разрумянившаяся Ганка. – Где суженый твой?

- Не знаю, - оглядываясь, расстроено произнесла Вилена. – Не удержали мы рук…

- Плохая примета, - ахнула подружка. – Не быть вам вместе.

- Не кручинься, милая, - Ганка обняла сникшую девушку. – Пойдем венки пускать?

Ласково шепчутся воды темной реки, словно хотят поведать о будущем, сумей только отгадать.

Понесло течением венок Вилены, только успевала по берегу бежать. Остановился напротив густого камыша и закрутился на месте, а потом расплелся и потонул. Оцепенела девица глядя на поднимающиеся со дна пузыри.  Вдруг заметила, что наблюдает за ней кто-то, прячась за камышом. Белеет лицо, водорослями стелются по воде длинные волосы.

- Русалка, - прошептала  Вилена пятясь от берега.

Раздался всплеск, словно  крупная рыбина бултыхнулась. Исчезло видение.

- Виленка! – раздались неподалеку голоса подружек. – Где ты? Смотри, водяной утащит!

Не отозвалась девица. Стараясь ступать бесшумно, побежала домой. Долгожданная ночь  принесла горечь и разочарование. Хотелось лечь в кровать, укрыться с головой одеялом и забыть. Забыть эту ночь.

***

Лежа в постели, Вилена вглядывалась в темноту, держа в руке лист подорожника сорванный минувшим утром.

- Трипутник-попутник, живешь при дороге, видишь малого и старого, скажи моего суженого! –  прошептала, положив лист под подушку и, закрыв глаза, мягко закачалась на волнах сна.

Нет, не волны сна качали, а кровать зашевелилась под ней словно живая. Что за черт?

По бокам кровати выросли огромные паучьи лапы покрытые ворсинками и, колтыхая очумевшую от страха девушку, вышли из дома и направились к реке.

Придя в себя, Вилена попыталась спрыгнуть,  но одеяло, будто кокон  крепко оплело, не пошевелиться.  Повеяло камышом  и мокрым песком.

Всплеск!

Плюхнувшись в воду кровать поплыла. Долго плыла. Увидела Вилена над собой большие деревья похожие на людей. Черные капюшоны закрывали их лица, но девушке казалось, что видит она черные провалы глаз, крючковатые носы и острые подбородки.

Выбравшись на незнакомый берег, встряхнула кровать паучьими лапами и, раскачавшись, выбросила Вилену на твердый потрескавшийся ил. Прямо перед девицей стояло исполинское дерево. Ни листочка не было на том дереве. Голые белесые сучья переплелись будто змеи, а толстые корни, выпирая из земли, бесконечно тянулись, захватив весь остров. Куда ни кинь взгляд, повсюду выступали бугристые узловатые суставы корней. Заскрипело дерево, завыло. Выпрямились ветки и потянулись к девице, словно щупальца неведомого морского животного. Жирными земляными червями зашевелились корни, подползая ближе и ближе. И тут увидела Вилена, что не корни это, а искореженные тела человеческие. Вывернутые, выкрученные, разорванные. Волочились они к девице по сухой земле, тянули скрюченные шишковатые руки, пытаясь ухватить. Треснуло посередине дерево, и вырвался наружу рой маленьких жуков коричневого цвета с желтым рисунком на спине. Нынешним летом эти насекомые извели деревню. Несметным скопищем садились на окна, проползали в дом, оставляя за собой клейкий дурно пахнущий след.

- Двадцать лет назад такое же нашествие было, - говорила бабушка Вилены, выметая мертвых насекомых из избы.

Да, жили они всего один день, но меньше их не становилось.

Опрокинули жуки на спину девицу, а подоспевшие  корни, обвив кольцами, придавили к земле.  И приподняв ноги в коленях, развели их в стороны. Дико заверещала Вилена, но чья-то влажная ладонь накрыла рот.

- Т-с-с-с-с-с, - раздалось рядом.

Скосив глаза, увидела девица Данияра, что сидел подле нее. Выцветшие белые глаза, вздутая рыхлая кожа. С мокрых волос, капая Вилене на лицо, стекала вода.

Из расщелины в дереве показались огоньки. Медленно подплывали они к девице, заставив похолодеть ее сердце. Внутри каждого светящегося шарика сидел маленький зародыш. Человеческий… и в то же время не совсем… У одного голова как у налима с острым шипом на подбородке. У другого, вместо ладошек и пяточек - рыбьи хвосты. Костяной осетровый гребень, выступающий из позвонка… Плавники окуня вместо ушей.

Шарики покружили над Виленой, словно изучая ее, и  друг за другом стали опускаться между раздвинутых ног, исчезая в девичьем лоне.

«Нет, нет, нет!» - мычала Вилена, извиваясь и пытаясь сбросить с лица воняющую тухлой рыбой ладонь.

Низ живота горел огнем и пульсировал, разрывая внутренности. Стекающий со лба пот разъедал глаза и, смешиваясь со слезами, горячей струйкой стекал за шиворот.

- М-м-м! – выгнулась дугой девушка и обмякла.

Потом кто-то качал ее, будто убаюкивая. Плеск волн и запах реки. С трудом открыв глаза, Вилена снова увидела большие деревья в темных плащах. Склонившись, они шептали что-то, перебирая ветками ее рыжие распущенные волосы. Свесив руку, девушка почувствовала, как та заскользила  по водной глади. Вот кто-то легонько дотронулся до ее ладошки и, вдруг схватив за запястье, резко дернул вниз. Вода мгновенно сомкнулась над головой, поглотив ночные звуки. Коснувшись холодного илистого дна, Вилена посмотрела наверх. Прямо над ней кружился венок из цветов и снизу огонек свечи был похож на маленького светлячка.

«Гадает кто-то. Венок-то водоворот закружил, не выберется. Вытолкну его на течение, пусть посулит гадающему долгую и счастливую жизнь», - решила Вилена, как сбоку мелькнула тень.

Данияр! Это был Данияр. Подплыв к венку, парень растребушил его, и уволок за собой, скрывшись в непроглядной толще воды.

- Не-е-е-ет! – закричала Вилена.

Но вскрик, поднявшись пузырями, всего лишь взбаламутил ночную реку  и остался неуслышанным.  

Вода разом хлынула в нос и рот. Вынырнув, и стараясь не шуметь, Вилена отплыла в камышовые заросли.

Худенькая девушка, стоявшая на берегу, растерянно  смотрела на воду и остатки венка, что качались на волнах. Ахнула Вилена, признав в незнакомке себя. Ахнула и, почувствовав, как кто-то тянет ее за волосы, откинулась на спину и ушла под воду, плесканув, словно огромный сазан.

***

- Девонька моя, вставай, - раздался бабушкин голос.

- А? – разлепив опухшие от слез глаза, Вилена  недоуменно обвела взглядом комнату.

- Кошмары замучили? – спросила бабушка.

- Бабуля, - хрипло проговорила внучка и, не выдержав разрыдалась. 

- Что ты, родная? Не выбрал  Данияр? Да и пусть с ним!

- Бабуля, - горько всхлипнула девушка. – Венок мой расплелся и потонул. И сон странный приснился.

- Нашла из-за чего слезы лить! Тоже мне примета, венок потонул.

- Ничего страшного? – с надеждой взглянула внучка.

- Подумаешь, в этом году замуж не выйдешь, - махнула рукой бабуля. – А про сон забудь. Вставай чадушко, завтракать пора, - и вышла из комнаты.

Вилена откинула одеяло и обмерла. Постель была  усыпана мертвыми жуками с желтым рисунком на спине. Под подушкой вместо подорожника лежала рыба и, таращась на девушку человеческими глазами,  судорожно зевала.

- Мама, - простонала рыба.

- Что? –  наклонилась Вилена, думая, что ослышалась.

- Мама, - повторила рыба и закрыла глаза, из которых текли слезы и, застывая густыми каплями, блестели на серебристой чешуе.

Села Вилена на пол и запустив пальцы в густые волосы, принялась раскачиваться и тихонько скулить, глядя перед собой пустым взглядом.

Захворала Вилена. Похудела, с лица спала. Бабушка и к знахарке ходила, и отвары разные варила. Все без толку. Несколько недель просидела девица в своей горнице, ни видеть, ни слышать никого не хотела. Вот и прошел жаркий страдник, уступив место последнему летнему месяцу - хлебосолу.

В один из вечеров, почувствовав себя лучше, собралась Вилена на посиделки.

- Правильно, иди чадушко, - перекрестив внучку, бабуля долго смотрела ей вслед, облокотившись на ветхий плетень.

- Виленка! – радостно вскрикнула Ганка, завидев подругу. – Наконец-то! Сколько раз проведать тебя приходила, только бабуля не пускала. Говорит, хворая, мол, нельзя к тебе.

- Приболела чуток, - слабо улыбнулась Вилена.

- Либо в Купалову ночь в реке наплескалась и застыла! Слышали мы, как всю ночь кто-то в воде бултыхался. Часом не ты? –  Ганка шутливо пихнула подругу.

- Не-е-ет, - протянула та, часто задышав, вспомнив злосчастный праздник.

- А Данияр с тех пор более не объявлялся, - прошептала Ганка, утянув подругу подальше от посиделок. – Не расстраивайся! Подумаешь, принц выискался!

- Я и не расстраиваюсь.

- Вот и ладушки! – обрадовалась Ганка. – Знаешь, а у нас за речкой цыгане остановились. Шатры натянули, и чудеса разные показывают.

- Какие чудеса?

- Гадают, судьбу предсказывают. И еще… - Ганка обернулась, словно боясь, что подслушают. – В банках у них младенцы уродливые сидят.

- Как это? – вздрогнула Вилена. – Живые?

- Да ну тебя! Мертвые конечно. Какой-то жидкостью зеленой залитые. Ох, страшные такие, сил нет! Марьянка видела. Говорит, что чуть Богу душу не отдала от кошмарного зрелища, - тараторила Ганка. – Давай сходим?

- Ополоумела совсем?

- Ну, Виленка! – заканючила подруга. – Одна боюсь, а с кем другим опасаюсь, как бы родителям не проболтались.  

- Ладно, - решилась Вилена. – Сходим.

Ох и хорош же месяц хлебосол! В лесу ягод и грибов видимо-невидимо. В садах фрукты соком наливаются. Жара постепенно уходит на убыль, а по утрам над речкой клубятся густые туманы, навевая непонятную тоску.

В один из таких дней отправились подруги за реку.

Раскинулись цыганские яркие шатры на поле, будто огромные цветы.

- Ох, боязно мне, - призналась Вилена. – Бабуля узнает, прибьет.

- Не прибьет, ежели сама не расскажешь! – беззаботно рассмеялась Ганка. –  Погадаем сначала или уродцев глянем?

- Хватит с меня гаданий, - отрезала Вилена. – Пойдем уродцев посмотрим.

- Здесь они, - остановилась перед самым большим шатром Ганка. – Марьянка сказывала.

Молча кивнув, Вилена откинула красный полог и зашла внутрь.

- Что за просмотр берете? – крикнула она.

- Здравствуй, милая, - произнесла невесть откуда взявшаяся цыганка.

- Ой, - вздрогнула от неожиданности Вилена. – Не приметила вас.

- Проходи, красавица, - подтолкнула девицу цыганка. – За просмотр на выходе заплатишь.

Внутри шатер казался еще больше чем снаружи. Солнечный свет почти не попадал сюда, и было здесь сумрачно и тихо.  По бокам на полках стояли банки, подсвеченные жутковато-зеленым светом, который исходил от странных камней.

- Не может быть, - прошептала Вилена. – Этого просто не может быть…

В банках действительно находились младенцы.

С ужасом разглядывая уродцев, Вилена чувствовала, как холодеет сердце. И были они точь в точь похожи на тех, что пригрезились ей в Купальскую ночь.

Рыбья чешуя вместо кожи. Перепонки между маленькими пальчиками.  Мерзкие щупальца вместо рук и ног. Голова рыбы, а тело человека и наоборот. И так до бесконечности. Вилену замутило.

- Присядь, милая, - цыганка усадила девушку на топчан.

- Ужас, - выдохнула Ганка, примостившись рядом. – Не думала, что это так страшно. Где такую жуть набрали? - спросила цыганку.

- На свете много чего неизведанного, - загадочно произнесла та.

- Угу, - кивнула Ганка. – Гадать пойдем? – повернулась она к подруге. – Ох, да ты зеленая вся! Плохо тебе? Приляг, приляг.

- Гань, иди, погадай, - прикладываясь на топчан, прошептала Вилена. – Кликнешь, как домой соберешься.

- А ты что, больше ничего смотреть не будешь?

- Ох, насмотрелась я. Голову кружит, того и гляди отвалится, - закрыла глаза Вилена. – Ты иди, иди.

- Ступай, ступай, - вклинилась в разговор цыганка. – Пусть подружка отдохнет.

- Хорошо, - неуверенно поднялась Ганка. – Я быстро.

Очнулась Вилена от прохладного ветерка. Огляделась, одна в шатре. Ни цыганки, ни любопытных зевак.

- Сколько я проспала? – зябко ежась и спотыкаясь, направилась к выходу. – Есть тут кто? – крикнула она.

Мертвые уродцы вдруг зашевелились и, припав к стеклу, открыли в безмолвном крике рты,  таращась рыбьими глазами.

- Мне кажется, мне кажется, - твердила Вилена, стараясь не смотреть по сторонам, и  третий раз проходя по кругу, не в силах найти выход.

- Да куда же подевался-то? – в отчаянии шептала девушка.

Да вот он! Почему раньше не увидела? Будто взор кто-то застил.

Облечено выдохнув, Вилена отодвинула полог и замерла. Нет, то был не выход. За занавеской стояла банка в человеческий рост, а внутри… А внутри, плавая в зеленоватой жидкости, находился Данияр. Подойдя ближе, Вилена коснулась прозрачного стекла. Вздрогнул Данияр и открыл выцветшие глаза. Улыбнулся, обнажая острые, как у щуки зубы и поманил рукой.

Взвизгнув, отпрянула девица прочь, да наткнулась на цыганку.

- Куда ты? – ласково спросила та. – Это же твой суженый. Неужто не признала?

- Выпустите меня, - взмолилась Вилена.

- Иди, - посторонилась цыганка. – Кто тебя держит? Но от судьбы не уйдешь.

Выбежав, увидела Вилена перед собой пустую поляну. Оглянулась. Исчез шатер.

Крестясь и шепча молитвы, спустилась девица к реке. Лодка на месте. На чем же Ганка переправилась? Может, кто из соседей перевез?

Забралась в лодку, оттолкнулась веслом и облегченно вздохнула. Скоро дома будет. Да не тут-то было! Гребет, гребет девица, а берег не приближается. А между тем наступила ночь, и взошедшая луна разлила вокруг мертвый свет. Почувствовав сильную боль внизу живота, Вилена бросила весла и легла на дно лодки. На темном небосводе перемигивались звезды. Вот одна звезда упала, а вот и вторая.

«Звездопад, - тоскливо подумала  Вилена. – Как же мечталось, что вместе с Данияром будем смотреть в летнее небо и на упавшую звездочку загадывать желание. Одно желание на двоих. Плохо мечтала, не сбылось…» - веки тяжелели, мысли путались.

Вилена уже знала, куда вынесет течение. К тому страшному острову из сна. Но сон ли то был? А вот и деревья в капюшонах снова склонились на ней, гладят ветками, шелестят. А в животе что-то бьется, словно просится наружу.

- Потерпите, - пересохшими губами прошептала Вилена. – Скоро, совсем скоро.

Прошуршав днищем по песку, лодка остановилась.

- Любимая, - послышался голос Данияра. – Заждались тебя.

Вилена встала придерживая руками разбухший живот. Нежно взял ее на руки Данияр и понес к дереву.

- Суженый мой, - улыбнулась Вилена приобняв парня за шею.

 Она вдруг почувствовала, что счастлива. Счастлива именно этими минутами, хотя ведала уже, какая участь ожидает.

Исполинское дерево, украшенное водорослями и тиной, выглядело еще страшнее, чем в прошлый раз.

Положив девушку к подножью дерева, Данияр поцеловал ее. Холодны губы парня, словно студеная вода. Остро наточенный нож легко  вспорол живот, выпуская на волю маленьких, величиной с кулак, младенцев. Младенцев с рыбьими головами, жабрами, перепонками, хвостами. Полулюди, полурыбы. Закачалось, запело дерево, размахивая украшенными ветками. Зашевелились корни и, взрыхляя потрескавшийся ил, поползли к девушке. Обмотали и, разорвав пополам, растащили в стороны. Затихли звуки, замерло дерево, только корни еще долго ворочались, устраиваясь поудобнее. В застывших изгибах можно было разглядеть часть Вилены. Лежа на боку, девушка смотрела на свою половинку, что подобно ей превращалась в одно целое с исполинским деревом. Через двадцать лет, когда придет время для новой жертвы, они смогут встретиться.