Чёрный пудель из соседней, из тринадцатой квартиры,
Где живёт бирюк, заросший бородой до самых глаз,
Не рычит, совсем не лает, у ноги шагает смирно,
Без ошейника гуляет полночью один, час в час.

Перед сном курнуть с соседкой, не захлопнув дверь, я вышел,
Возвращаюсь, а навстречу выбегает пёс, как тень...
Ноут сброшен. Чат подвешен и рекламный баннер выше –
Френч медалями сверкает: «Только кликни! Кликни здесь...

Кладбища на вашем свете – для скелетов с черепами,
А у нас, в обратном свете – есть одно для всех, кто жив.
Их могилы – дни и годы, их гробы – о прошлом память.
Саваны – покой усталой, настрадавшейся души.

Если ты не побоишься лечь в могилу, станешь трупом
И узнаешь, всё что будет, что случится, что – отнюдь.
Мы залог берём пустячный, несерьёзный и не крупный:
Если струсишь, позабудешь всё при всё, не обессудь».

Клик! На баннер – капля крови. Эсэмэс на телефоне:
«Жду. Спускайтесь». В непонятках подхожу, а там – такси.
За рулём седой водила – копия сосед, вороний
Профиль и молчит, ни слова. Что ли самому спросить?

«Сколько в два конца?» – «Бесплатно».
Улыбаюсь: «Мне накладно».
Обернулся... Одноглаз.
Жуть напала как-то враз.

Ртутным светом бликовал вытекший белок кровавый,
Как удар под дых: заткнулся, сел. Помчали. Паралич.
Дрифт, каток. Конец асфальта. Отче наш. Промёрзший гравий.
Кто-то клюнул на медальку, словно леонидыльич,
Кто-то плачет.

Адская жара в салоне...
Настежь окна... Как он гонит...
Под эстрадный винегрет
Радио лепечет бред...

Остановка. Чисто поле... Занесённые оградки,
Над зрачком луны размазан в облаках кровоподтёк.
Одноглазый ворон смотрит мне в межбровье, как на падаль.
«Жду. Ступайте». Лютый холод. Ветер жалит, снег метёт.

12. 01. 2016.