Я коварных засад не приемлю,
ветер жарких погонь стерегу.
Я когтями цепляюсь за землю
и хватаю зверьков на бегу.

Любят крысы глубокие норы,
но нужда выгоняет на свет.
Знаю я их увёртливый норов, —
от зубов им спасения нет.

Было время планета устала,
и пустынней не сыщешь земли.
От разгула гигантских вулканов
все живые почти полегли.

Но поднялись с колен наши предки,
чтоб надёжно весь род прокормить.
Не искать боязливо объедки,
а в жестокой борьбе победить.

Звероящеры были могучи,
на поверку, — не очень ловки.
Мы лишили их верной добычи, —
нас они пережить не могли.

Но на всех недостаточно лавров, —
воцарилась свирепая власть.
Уступая тираннозаврам,
стая рапторов передралась.

На земле мне охотиться трудно, —
стал я лазить по крепким стволам.
Эта дикая с виду причуда
крупным хищникам не по зубам.

И не зря я отращивал перья, —
мне с вершин так удобней парить.
От свободы нежданной пьянея,
я мечтал небеса покорить.

А внизу конкуренция круче.
Стали звери хитрей и ловчей,
и ловить молодняк невезучий.
Динозавры теряли детей.

Но не ходит беда одиноко, —
астероид надежды разбил.
И от огненных страшных потоков
пепел Землю надолго укрыл.

В синем в небе обрёл я спасенье, —
вера в крылья позволила жить.
Звери вылезли из подземелья,
стали мир раззорённый делить.

Кто для бега использовал перья,
клюв считая оружьем богов,
оказались в плену лицимерья,
пали жертвою острых клыков.

Мне досталась высокая небыль
и свобода в полёте кружить.
И на крыльях нести перемены,
чтобы ярость в зверях укротить.

/