Сто мудрецов поздоровались, сели

За стол.

Обсудить они много всего захотели.

Шёл спор.

Вот самый главный на стол взгромоздился,

Сказал:

"Я самый умный", - на что возмутился

Весь зал.

"Нет, ты не умный", - поспорил очкарик,

Ну, дрищ.

"Ты уж молчал бы", - откликнулся карлик:

"Ты нищ".

"Все вы идьёты, короче, вы быдло,

Глупцы".

А иностранец воскликнул: "Абыдно!

Щто ты?!"

Тут иностранец достал из пакета

Кинжал,

И грубиян, увидав чудо это,

Сбежал.

Но мудрецы униматься не стали.

Увы!

Грязно ругаться не переставали.

Умы!

Снова вопрос за вопросом в программе

Вставал.

Нового много любой в этой драме

Узнал.

Иль про себя, или, ну, про соседа,

Не суть.

Мило и чинно тянулась беседа.

Уть-уть.

Встала одна утончённая дама...

Ну, как?

Из утончённого - только панама.

Вот так.

А в остальном - то, скорей, утолщённая

Мальца.

Дама степЕнная и учёная

С легонца.

Сказала, что спорить так не этично,

Кароч.

Как хулиганы, весьма неприлично,

Точь-в-точь.

Но мудрецы хитро так намудрили

Потом.

Эту особу они подкупили

Тортом.

Ну, а пока эта мудрая дама

Себе

Видную личность сильней утончала,

То все

Принялись громко, строго по теме,

Кричать

Всё, что молчали, но очень хотели

Сказать.

Тот, кто в компанию сэров любезных

Попал,

Множество новых конструкций словестных

Узнал.

На этой встрече высокопарной

За раз

Сильно повысился общий словарный

Запас.

Ну, и какая же будет тут, типа,

Мораль?

Коль не мудрец ты, то, блин, помолчи-ка

И не скандаль.

Послесловие автора:

Автор жалобно просит не проводить в обсуждении

Реконструкцию событий, проиллюстрированных в стихотворении,

Ибо ни одной уважаемой личности он обидеть не желал

И никого конкретного в стихе не упоминал.

Кто увидит там себя, воспримет на свой счёт,

А после забуянит – тот какашка-идиёт.