Не та, не та…

Мысли мечутся в голове перепуганными бабочками.

- Не та.

Протягиваю руку – снова касаюсь очередной руки, снова сжимаю пальцы, прислушиваюсь к себе, к чему-то потаенному во мне.

- Нет.

- Да что вы, - девушка обиженно отодвигается, - послушайте, вы ошибаетесь, я сон видела…

- Нет.

- Да подождите вы, мне видение было, что вы…

Чувствую, как все переворачивается внутри, вот это я ненавижу больше всего, когда кто-то настаивает, уговаривает, требует…

- Нет, - спокойно и твердо отворачиваюсь от нее, - нет.

Уходит, обиженно хлопает дверью. Еще раз представляю ее себе – рыжие волосы собраны в хвост, на щеках притулились россыпи веснушек. Нет, не то…

Сват выжидающе смотрит на меня.

- Продолжать?

- Продолжайте, - киваю, - продолжайте.

В комнату проскальзывает эффектная женщина-вамп, протягивает мне руку. Еще не касаюсь, чувствую – не она, все-таки сжимаю пальцы.

- Нет.

Женщина-вамп выходит, равнодушно покачивая бедрами. Я остаюсь – наедине с собой, наедине с тем, что во мне…

Вспоминаю сны.

Мои - и в то же время не мои.

Смотрю на большие часы, каким-то чудом еще не упавшие с башни.

Полчаса до конца света.

Я знаю это совершенно точно – мне уже не нужны сводки новостей, сигналы тревоги, хрипящее радио.

Мир снова пошатнулся. Подхватываю Агаму, прижимаю к себе, будто пытаюсь уберечь от того, что надвигается…Город вздрагивает, я вижу, как по Проспекту Солнца извивается, бежит широченная трещина, жадно глотает чей-то дом.

- Планета раскалывается, - шепчет Агама.

Ее слова отдаются в ухе погребальным колоколом. Снова обнимаю ее тонкими крыльями. Если бы эти крылья могли унести нас за облака, к самым звездам, туда, где земли не раскалываются на части…

- Где все? – Агама беспокойно вздрагивает, - почему я их не вижу?

- Они ушли… ушли еще на рассвете.

- Ушли? Так может… они знают… какое-то убежище, что-то…

- Мертвы, - добавляю я, - ушли к северу, к Белым Холмам, трещины поглотили их… кто-то улетел…

Замолкаю – потому что на моих глазах дальний район оседает, плавно соскальзывает в пропасть, в бездну, куда устремляется разбушевавшийся океан…

Агама стискивает мои плечи, я вижу ее глаза, огромные, в полчерепа, так умилявшие меня остроконечные ушки.

- Неужели это все? Все? Так мало?

-Не все…

Наконец, решаюсь сказать ей всю правду.

- Я был у них… у Темных Сил… я говорил с ними… я видел жизни… наши жизни…  прошлые и будущие.

Агама отскакивает от меня, взмахивает радужным хвостом.

- Ты… ты продал им душу? Продал им душу?

- Продал, - еле выжимаю из себя роковое слово.

- Да ты теперь отступник…

- Ты послушай… - мягко сжимаю ее крыло, - я видел… мы были… были вместе… и будем вместе…

Земля вздрагивает, будто ворочается во сне, город раскалывается, как песчаный замок, башни навзничь падают в волны.

- Я продал им душу… чтобы…

Взбешенный океан бьется головой о проспекты, мир заваливается куда-то набок, набок…

- …чтобы мы встретились…

Агама то ли слышит, то ли не слышит меня, сжимает мои крылья – сильнее, сильнее. Над останками города кружатся стаи, сколько они смогут продержаться в небе над открытым морем – час, два, а потом…

- …они обещали мне… на жертвенном камне поклялись…

Мир падает в бездну, отчаянно пытаюсь ухватиться за что-то, не могу… Сейчас бы взлететь – только вот куда, зачем… Агама уже не сдерживает крик, рвущийся из груди, океан мчится нам навстречу…

- Николай Иванович…

Вздрагиваю, ошарашено смотрю на свата. Да какой он сват, очередной менеджер очередного агентства… Вон и бейджик на груди – «Мон Амур»

- Вам… вам плохо, Николай Иванович?

- Да нет… замечтался, задумался… все, все хорошо…

- Может… на сегодня хватит?

- Нет, нет… продолжаем…

В комнату заходит девушка, почти девочка, тоненькие ножки в джинсиках, под кофточкой еле прослеживаются крохотные сосочки…

Тихонько сжимаю ее пальчики. Не понимаю. Сжимаю чуть посильнее, прислушиваюсь к ней, к себе, что-то происходит между нами…

…нет.

- Нет.

- Д-до свидания, - девочка смущенно краснеет, неуклюже выскальзывает за дверь.

- Дальше? – беспокоится сват.

- Да, да, давайте…

Вздрагиваю – когда снова появляется рыженькая, по-хозяйски устраивается передо мной.

- Я подумала… что вы должны проверить меня еще раз.

Вздрагиваю, как от пощечины – этого я не ожидал. Так, главное, не возмущаться, не острить, не подавать вида…

Протягиваю руку…

Замираю, ничего не чувствую…

- Нет.

- А вы не ошибаетесь? А вы правда ничего не чувствуете?

Отвечаю – твердо, решительно:

- Нет.

Рыжая выходит, остаюсь наедине со сватом. Что он там показывает мне на часах…

- Время… время вышло… вы сказали… до половины восьмого…

Вытягиваю очередную банкноту, прячу в пиджак свата.

- Продолжаем.

Вспоминаю сны.

Мои - и в то же время не мои.

Бережно обнюхиваем друг друга, бережно касаемся друг друга тонкими щупиками. Еще не знаю – она, не она, что-то подсказывает мне – та, единственная…

Медленно, как бы нехотя, начинаем ритуальный танец – по кругу, по кругу, плавничками вздымаем песок. Вековой океан медленно дышит над нами, поет свою вечную песнь.

Бережно – чтобы не спугнуть ее, единственную – собираю охапки красных цветов, протягиваю ей. Она настороженно смотрит на меня, на мои цветы, отодвигается в сторону, будто собирается уплыть – как уплывали они все, пугались чего-то.

Она – маленькая, юркая, с синими плавничками – застыла, тихонько взяла мой букет. Я вижу ее, я понимаю, что она и есть та…

Вздрогнул вековой океан, темная тень пронеслась над нами, падаю, зарываюсь в песок. Осторожно высовываюсь – когда все стихает, оглядываюсь, ищу ее… Длинный хвост хищной рыбины ускользает в волнах, чернильное облако синей крови расползается в воде…

…но я знаю, что мы встретимся…

…сжимаю руку полненькой хохотушки, вежливо отпускаю.

- Нет.

…смотрю на ослепительную вспышку вдалеке, еще не верю, что вспыхнула и погасла она, моя звезда.

И все-таки понимаю – так оно и есть.

Век звезды короток и полон скорби. Еще накануне жаловалась она, милая моя, что дни ее сочтены…

Да и мои дни сочтены – по молодости не верил, думал, миллиарды лет – срок немалый. Теперь чувствую, как что-то истощается во мне, чтобы навсегда погаснуть.

И все-таки я знаю – мы встретимся.

…кто-то заходит, кто-то сжимает мою ладонь. Чувствую себя смертельно уставшим, сижу здесь вторые сутки, и все-таки нет сил уйти…

Что-то просыпается в сердце. Еще не верю себе, но что-то безошибочно подсказывает мне – я ее уже встречал.

Неужели…

Поднимаю глаза, буквально напарываюсь взглядом на рыжую.

- Нет, девушка, я же сказал вам, нет!

Обиженно уходит. Воспоминания накатывают с новой силой…

…наши клинки скрещиваются – еще, еще, воздух дрожит от звона стали, земля дрожит от топота копыт. Я еще держусь – с тремя стрелами в груди, я еще держусь, хоть и вижу, что все мои соратники уже лежат в окровавленной траве, рассеченные клинками.

Город пал – каждый, кто увидит нашу битву, скажет, что город пал. Но я не верю, я держусь, я вспоминаю какое-то поверье, что пока жив хоть один защитник города, город не умрет…

Его клинок рассекает воздух, за воздухом – мое плечо, я не чувствую боли, я приказываю себе – не чувствовать. Земля дрожит под копытами, искры вылетают из остатков мостовой. Размахиваюсь, бью, - что есть силы, наотмашь, он уворачивается, он ускользает куда-то в обломки ратуши. Он ловок, он силен, как они все, он не голодал два месяца в осаде, он пировал под стенами осажденного города, когда я глодал свои корки, смотрел, как он пьет вино…

Врываюсь в темноту ратуши, что-то обрушивается на меня, прознает мою грудь. Сам не понимаю, как падаю на землю, беспомощно перебираю копытами, еще пытаюсь поднять упавший меч, еще пытаюсь пронзить врага, большого, вороного, с копной черных волос, падающих на плечи…

Сознание покидает меня – беспощадно, стремительно. Его самодовольная усмешка пляшет у меня перед глазами, и что-то подсказывает мне – мы еще встретимся.

На другой земле, под другим солнцем – мы еще встретимся…

- Девушка! Я же сказал – нет!

Она опять стоит передо мной, рыженькая, веснушчатая, мелкий бесенок пляшет в желтоватых глазах.

- Здравствуйте… я… Я правильно попала, агентство Мон Амур?

- Девушка, вы уже четвертый раз сюда попадаете.

- А, это, наверное, сестра моя…

Я усмехаюсь, так я тебе и поверю… Присматриваюсь к ней, тоненькой, рыженькой, чувствую какое-то неуловимое отличие от той, дерзкой, беспощадной, которую выгоняли в дверь, а она врывалась в окно. Не та осанка, походка, даже смотрит по-другому, растерянно, испуганно….

- Садитесь…

Сжимаю ее ладошку.

Вселенная взрывается, разлетается на куски, еще не понимаю, что происходит, шепчу – как во сне, как в бреду:

- Агама…

- Вы… - она испуганно шарахается в сторону, - это вы…

- Давай на ты… - сжимаю ее руку сильнее, - на ты…

Поворачиваюсь к свату – кажется, он уже все понял, весь прямо-таки светится от счастья…

- Тридцать тыщ ваши, как договаривались, - киваю, добавляю совсем шепотом, - спасибо вам большое.

- …помнишь?

Она улыбается мне, кивает:

- Помню.

Я даже не спросил ее имя, да это и неважно. У нее было много имен, в разных мирах, под разными солнцами. Она была и остается для меня той, единственной…

- Мы встречались с тобой… помнишь, под лиловым солнцем?

Она кивает:

- Помню.

Молчим. Смотрим друг на друга, не смея поверить.

- А помнишь, там… на планете, где было красное небо? – спрашивает она.

- Помню… и земля, красная от крови… - поднимаю бокал, - за встречу.

- За встречу.

Пьем. Еще не знаю, что делать дальше, как начать, слишком долго ждал встречи, слишком много рук перепробовал, слишком много снов вспоминал… А ведь не обманули, черт их дери, не зря продавал душу – вот она, моя… Мы плавали бок о бок в вековом океане, белыми звездами мы горели в черном космосе, мы заживо сгорали в пламени вселенского Армагеддона – чтобы встретиться…

- Защищайся.

- А?

Смотрю на нее – не понимаю, спрашиваю себя, кто из нас сошел с ума. Она стоит передо мной, вытянула шпагу, когда только успела сдернуть со стены…

- Ты… ты что?

- Защищайся… - бросает мне вторую шпагу, которая непонятно как застывает на моих коленях, - или… или я убью тебя так…

- За… за что?

- За все… ты знаешь… за что…

Сам не понимаю, как шпага оказывается в моих руках, я делаю выпад… нет, не хочу я ее убивать… с ума мы сошли, что ли…

Шпага пронзает меня насквозь, чувствую, как входит в мою плоть, то легко, то с трудом, пробивая какие-то препоны… замирает, с глухим лязгом ударяется о стены…

- Ты… ты что? – говорю, сам не слышу своего голоса, из горла вырывается хрип.

Она смотрит на меня – я узнаю ее взгляд из миллиона, взгляд, увиденный мною тысячи раз…

- Камагаллан отомщен.

Выхожу от него – в холод, в ночь, никто не знает, что я была здесь, никто, даже сестра. Сама не верю себе, что я здесь была, что я сделала это.

Я знаю одно – Камагаллан отомщен.

Снова вспоминаю – который раз…

…наши клинки скрестились – воздух дрожал от звона стали, земля - от топота копыт. С тремя стрелами в груди я еще держалась, когда все мои соратники уже лежали в окровавленной траве, рассеченные клинками.

Камагаллан пал – каждый, кто увидит нашу битву, скажет, что город пал. Но я не верю, я держусь, я вспоминаю какое-то поверье, что пока жив хоть один защитник Камагаллана, город не умрет…

Его клинок рассекает воздух, за воздухом – мое плечо, я не чувствую боли, я приказываю себе – не чувствовать.

Его клинок…

Клинок врага – с которым я билась и билась миллионы лет, миллионы жизней… мы пожирали друг друга в первобытных морях, мы сжигали друг друга в пламени звезд, мы уничтожали друг друга, когда были простыми частицами, такими простыми, что уже и вселенная не помнит, как это было…

Мой вечный враг…

Он ловок, он силен, как они все, он не голодал два месяца в осаде, он пировал под стенами осажденного города, когда я глодал свои корки, смотрел, как он пьет вино…

Врываюсь в темноту ратуши, что-то обрушивается на меня, прознает мою грудь. Сама не понимаю, как падаю на землю, беспомощно перебираю копытами, еще пытаюсь поднять упавший меч, еще пытаюсь пронзить врага, большого, вороного, с копной черных волос, падающих на плечи…

Сознание покидает меня – беспощадно, стремительно. Его самодовольная усмешка пляшет у меня перед глазами, и что-то подсказывает мне – мы еще встретимся.

На другой земле, под другим солнцем – мы еще встретимся…

…мы встретились.

Я победила.

Я отомстила ему – за все. За Камагаллан, за Ойром, за тысячи павших городов, за тысячи погубленных империй. За разбитые надежды, за разбитые судьбы, за…

Тихонько проскальзываю в комнату, сестра приподнимается на постели:

- Ты где была? Мать тебя уже последними словами крыла…

- Да на тусе… вместе же пошли, ты ушла, я осталась… там этот, Ленька на столе танцевал…

- А чего довольная такая? Ой, Анька, тебя, поди, этот умник в замок свой пригласил? Ну этот, богатенький, который невесту свою ищет…

- Да какое там… Только за руку меня взял, все, девушка, вы мне не подходите.

- Меня вспоминал?

- Ага, спрашивал, сестра я тебе или не сестра.

- Не, с ним знакомиться, дохлый номер… - сестра села на кровати, закуталась в одеяло, - я тут в Сети смотрела, женихи за границей… вот там есть что ловить…

- Ой, Верка, увезет тебя какой-нибудь шейх…

Падаю на постель, кутаюсь в одеяло, только сейчас чувствую, как накатывает на тело мелкая дрожь. Жуть берет от того, что убила человека, хотя я убивала его сотни раз… как и он меня…

Приходят сны.

Сны о битвах.

О победах – и поражениях.

И другие сны. Которых раньше не было. А может, были – туманные, расплывчатые, может, просто не замечала их…

Бережно обнюхиваем друг друга, бережно касаемся друг друга тонкими щупиками. Еще не знаю – он, не он, что-то подсказывает мне – тот, единственный…

Медленно, как бы нехотя, начинаем ритуальный танец – по кругу, по кругу, плавничками вздымаем песок. Вековой океан медленно дышит над нами, поет свою вечную песнь.

Он бережно протягивает мне охапку красных цветов. Замираю, еще думаю, взять не взять, да точно ли это он, единственный, да не свяжу ли свою судьбу с кем попало…

Тихонько беру букет. Вижу его, понимаю, что он и есть тот…

Вздрогнул вековой океан, темная тень пронеслась , чувствую, как могучие клыки пронзают мое сердце.

…но я знаю, что мы еще встретимся…

Земля вздрагивает, будто ворочается во сне, город раскалывается, как песчаный замок, башни навзничь падают в волны.

- Я продал им душу… чтобы… - говорит он, склонивший голову рядом со мной.

Взбешенный океан бьется головой о проспекты, мир заваливается куда-то набок, набок…

- …чтобы мы встретились…

Я сжимаю его крылья – сильнее, сильнее. Над останками города кружатся стаи, сколько они смогут продержаться в небе над открытым морем – час, два, а потом…

- …они обещали мне… на жертвенном камне поклялись…

Мир падает в бездну, отчаянно пытаюсь ухватиться за что-то, не могу… Сейчас бы взлететь – только вот куда, зачем… Уже не сдерживаю крик, рвущийся из груди, океан мчится нам навстречу…

…сны…

…странные сны.

Беспокойные сны.

Куда более сильные, яркие, яростные, чем сны о войне и ненависти…

И как я не замечала их раньше…