Рисунок Екатерины Замошной.

Ночь, тёмная, как дёготь, обволакивающая своей бархатистой тишиной, как же хочется, чтобы ты длилась вечно. Ночью он всегда со мной, даже когда нас разделяют расстояния, – закрываю глаза, и мы встречаемся. Душевная связь очень тонкая, но вполне осязаемая, и неважно, что он в это не верит. Сегодня он рядом, а мне грустно, ведь рано или поздно наша любовь превратится в пепел, тлен. Нет, чувства не умрут, но расставание у любовников неизбежно. Стою на подоконнике, балансируя на одной ноге, как акробатка на канате под куполом цирка. Сердце отстукивает тревожный ритм, словно под музыку. Я слышу эту музыку и начинаю пританцовывать.

***
Ты мой бес, не дающий мне покоя, и ты мой ангел, наполняющий мою жизнь светом. Беспечная, взбалмошная, немного легкомысленная. Ты вьёшь из меня верёвки одним взглядом, одним касанием, одной улыбкой. Когда смотрю в твои глаза, кажется, в их глубине скрывается целая вселенная, неизведанная и необыкновенная, и я понимаю, что сколько бы не пытался её постичь, какая-то тайна всегда будет за семью печатями. Спасибо тебе за то, что ты такая, что ты сейчас со мной, моя любимая девочка. Но я никогда не знаю, чего от тебя ожидать, даже боюсь подумать, на какие отчаянные поступки ты способна, твоим огнём можно спалить весь мир. К чёрту мир! Мне нужна только ты! Оставил тебя на пару минут, а ты решила пощекотать мне нервы. Ты же не серьёзно, очень надеюсь, что не серьёзно. Больше не чувствую сердца, оно скатилось камнем в пятки, а я стою посреди комнаты, боясь сделать неверный шаг, боясь произнести ненужное слово. Что же ты творишь, моя сумасшедшая девочка?

***
Музыка моей души никогда не смолкает, но сейчас она пронзительная, громкая, и кажется, будто льётся из ночи. Перед глазами рисуется образ гитариста, зажимающего струны на грифе. Пытаюсь всмотреться в лицо, но образ меркнет, и я замечаю тебя. Ты напуган, вижу, напуган. Ты рассуждаешь о смысле жизни, только слов я не слышу - музыка во мне заглушает твой голос, такой же бархатный, как и ночь. Прошу тебя замолчать, прошу угадать эту музыку, обещаю, что если ответ будет правильным, спущусь на пол, а если нет, то сделаю шаг в пустоту и полечу, расправив руки, как ангел крылья. Что нас там ждёт - покой или вечные мучения? И я представляю себя невесомым, невидимым ангелом, парящим над городом, автомобилями и людьми с их суетой, фальшью и страхами, - наверное, тогда я вечно буду за твоей спиной, но ты-то об этом даже не узнаешь... Плавно вращая бёдрами, печально улыбаюсь тебе. Потом отворачиваюсь и гляжу вниз, словно в бездну, с шестнадцатого этажа: фонарей с этой стороны дома нет, лишь желтым светом от окон слабо освещаются цветочные клумбы и асфальт. Темно и высоко, очень высоко. Интересно, а как ты размышляешь о смерти, существует ли для тебя жизнь после неё, если не веришь даже в связь наших душ? А если веришь, почему заставляешь меня страдать? От этих мыслей грусть вгрызается в сердце, пускает яд по венам.

***
Ты соблазнительно изгибаешься, держась за раму окна, только подоконник вовсе не сцена, где стоит выделывать такие пируэты. Скольжу взглядом по тебе – от загадочных, тёмных глаз до изящных лодыжек и пальчиков с красными ноготками. Узкие джинсы обтягивают стройные ноги с маленькими, округлыми коленями, точно повторяя их красивые изгибы, а короткий топ оголяет живот, не идеально плоский, но очень упругий, - гладкий кусочек кожи, отливающей мрамором даже при тусклом свете луны. Твоё тело сведет с ума любого – в нём и сила, и чувственность. На пупке мерцает стразинка, когда разворачиваешься ко мне, а когда высовываешь ногу из окна, встав другой ногой на носок, я вмиг покрываюсь холодным потом. Понимаю, что твоя выходка – всего лишь игра, но включиться в неё не получается. Еще один поворот на носке, и в голове остаётся лишь одно: немедленно тебя спасти. Начинаю осторожно подбираться, шаг за шагом, в то время, когда ты стягиваешь через голову топик и кидаешь за окно. Говоришь, что выбросишь всю свою одежду и уйдёшь от меня голенькой, а ещё говоришь, если я люблю тебя не так сильно, как любишь ты меня, чтобы я катился на все четыре стороны. Моя дикарка! По крайней мере, теперь точно знаю – ты не собираешься обрывать себе жизнь. Если бы раньше прогнала, я бы ушёл, но ты не прогнала, а теперь я без тебя задыхаюсь, без тебя воздух кажется пропитанным смогом, где бы я ни находился. И плевать, что всё против нас, и плевать, что ожидает нас завтра. Какую же музыку ты внутри себя слышишь? Чёрт, чёрт, я не знаю, какую музыку ты любишь, всегда думал – слушаешь только клубный транс. Может попсу? Перечисляю названия песен, которые недавно слышал по радио, затем, что сейчас модно.

***
Ты не можешь угадать. Ты любишь, знаю, любишь, но меня ли? В твоих руках я, как гитара в руках гитариста, замираю и кричу от подушечек пальцев, но меня настоящую ты совершенно не знаешь. А хочешь ли узнать? Музыка во мне продолжает звучать, переходя на более мощный аккорд. Это рок. И отчетливо слышится голос. Уверенный голос. Напевая, он зовёт за собой: «Сделать шаг так легко, ведь всё равно будущего с ним нет. Окно – это порог, а пустота – это путь, быстрый, понятный путь». Повторяю громче слова, глотая воздух, такой плотный, густой, кажется, будто стоит всего лишь оттолкнуться, и он тебя понесёт. Руки соскальзывают с рамы, и я, оступившись, едва не лечу вниз. Секунда, всего одна секунда, но её достаточно, чтобы жизнь и смерть пронеслись перед глазами, не в ту же секунду, а потом… Когда думаю о тех, кому сейчас нужна и кому буду нужна, и о том, как чуть было не превратилась в алую кляксу на асфальте. Может, страх так же важен, как и любовь? С благодарностью смотрю в чистое, без единой царапины млечного пути небо, на нём - только месяц, как амулет, в россыпи мелких бусинок-звёзд. Однажды южной ночью, сидя за столиком в кафе, слушали с тобой, как шумит прибой, пенясь у кромки берега, и смотрели в такое же низкое ночное небо. Я думала о том, что нас ничего не связывает и не будет связывать, кроме этого неба. И кроме воспоминаний. Как и тогда в голове слышится лёгкое шипение и гул, словно к уху приложили морскую раковину. Не хочу, чтобы воспоминания были пронизаны горечью. И я уже представляю твои поцелуи, сладкие, как нега, пряные, как корица, приятно обжигающие кожу. И твои руки, несдержанно избавляющие мое тело от тонкого кружева белья, но только в эту безумную ночь, возможно, последнюю нашу ночь.

***
Я делаю резкий шаг, и ты оказываешься в моих руках. Снимаю тебя с подоконника, крепко прижимаю к себе, словно сокровище, принесённое волной. Мне жарко, очень жарко. Господи, какая же всё-таки душная ночь. Утыкаюсь покрытым испариной лицом в твои растрёпанные золотистые волосы, вдыхаю мускусно-сладкий, шальной аромат, немного приторный, но родной, пьянящий. Ладонью провожу по спине вниз до поясницы, и даже от этого прикосновения неровно вздымаются твои прелестные белые груди, будто от кончиков моих пальцев исходит ток. Ты касаешься губами моего плеча и, привстав на носочки, виноватыми поцелуями осыпаешь подбородок, уголки рта. Я чувствую, как дрожат твои губы. Хочу, чтобы ты вся дрожала. В следующий миг опрокидываю тебя на постель, наваливаюсь торсом и, не задумываясь, что могу причинить боль, прощупываю, вцепляюсь, как обезумевший, в твои бёдра, ещё скрываемые тугими джинсами, и обнаженные груди, и отвердевшие соски. Твоя гладкая кожа течёт, точно шёлк, сквозь мои пальцы, а постель и комната чернеют, сливаясь с ночью. Чувствую, как зверею, как сводит онемевшие мышцы, и в голову бьет горячий наплыв желания. Ты ведь специально меня разозлила? Моя хулиганка, ты будешь наказана за свою дикую выходку, заставлю умолять о пощаде. А потом буду ловить каждый твой взгляд, каждый вздох, каждый стон, каждое движение тела, выгибающегося в страсти, и думать о том, чтобы эта безумная ночь никогда не заканчивалась.