Всходит луна. Развернула дорожку,
Черные волны парчой застелила.
Лунный чертенок крадется сторожко,
Нюхает воду и ищет белила.

Серая мгла собирается в песни,
Нотными станами блещут перила.
В дымке дома поднялись в поднебесье,
Лунный чертенок там ищет белила.

Улицы пляшут лихим хороводом,
Бал у теней полуночный ведется,
На мостовой – ручейки небосвода.
Может быть, в них нужной краски найдется?

Видимо, чертик зря время лишь тратит.
Важное дело затеял Сильвестро:
Лунные пятна хотел бы закрасить,
Чтоб не мешали жемчужному свету.

Вдруг трубочист поднимается с крыши.
Сам как чертенок, проказливей даже.
«Здравствуй, Сильвестро! Все рыщешь тут, рыщещь…
На́ тебе, братец, белила из сажи!»

Тут же сует и ведро и метелку:
«Вот тебе кисть, возвращайся смелее,
Прежде чем вновь заалеет в просёлках,
Надо луну побелить поскорее!»

Вот чертенята – что этот, что лунный!
Мигом вернувшись, подвоха не чая,
Кисть в тучу сажи Сильвестро засунул,
Да и мазнул, в пятачок напевая.

В мрак беспросветный нырнуло светило,
Гаснут оконца, звеня серебристо,
Музыка бала теней приуныла,
С крыши несется смешок трубочиста.

Бедный Сильвестро бежит за водою,
Плещет на диск белоснежную пену.
«Так я луну до конца не отмою,
А по рогам получу несомненно!» -

Думает черт, сам от страха трясется.
Пятен он всех целиком не отчистил,
И, оглянувшись, за сажу берется,
Словно все именно так и замыслил.

Смело рисует глаза, нос и губы.
Тени в дыхании лунном смеются,
Вскинули крыши дымящие трубы,
Улицы ясными лентами вьются.

В город вступает луна удивленно,
Странно ей видеть, что с нею случилось.
Смотрится в зеркало стекол оконных,
Песни звенящий мотив подхватила.

Солнце на подступе. Чертик устало
Бала последние ноты сметает.
А трубочист лунный краешек талый
Сонно с высокой трубы ковыряет.