Всю свою сознательную жизнь Андрей Геннадьевич боялся умереть. Много раз он слышал, что серьёзно больные люди со временем привыкали к диагнозам и жили дальше, не обращая внимания, а иногда даже забывая про свои недуги. А он так не сумел. Как можно об этом не думать? Тысячи раз он представлял, что не успел сделать очередную инъекцию инсулина, ему стало плохо, и скорая увезла его в больницу. Там он долго лежал в холодной палате под капельницами, жалкий и никому не нужный, и под конец умирал. Тяжёлой, мучительной смертью.

Именно из-за своей трусости он и не вышел из квартиры, когда ещё можно было убраться подальше из заражённого села, когда по весенним улицам, заваленным трупами, ездили грузовики и военные кричали в рупор, призывая всех выживших поехать с ними. Тогда зомби было ещё мало. Он побоялся и не вышел. Потом уверял себя, что у него одного будет больше шансов выжить. Он не доверял военным и полиции. И врачам тоже. Всю свою одинокую жизнь прожил в квартире на первом этаже, в комнате в полу проделал лаз в подвал, где у него был большой погреб с овощами и домашними заготовками. Дверь железная, так что зомби к нему не пролезут. Воды он предусмотрительно набрал три сорокалитровых железных фляги и больше сотни трёхлитровых банок, плеснув в каждую по несколько капель святой воды, чтобы не портилась. Он будет экономить и на время, пока не уничтожат зомби, ему хватит. Лекарства у него тоже есть, так что не пропадёт.

Спешить он не станет. Когда они придумают, как остановить мертвяков, тогда и выйдет. Андрей Геннадьевич почему-то был уверен, что долго это не продлится. Учёные что-нибудь придумают. Или же зомби сами собой вымрут.

В первое время в селе постоянно слышался вой сигнализаций и пожарных машин. То и дело раздавались крики и вопли, которые сводили его с ума. Особенно жутко было по ночам. А потом звуки постепенно стихли, и появились запахи – гари и гнили. Заняться было нечем, и он целые дни проводил с армейским биноклем в руках у окна, на всякий случай спрятавшись за занавеску. Однажды прямо на его глазах один мужчина убил зомби, раскроив череп железным ломом. Андрей Геннадьевич, не отрываясь, смотрел, как из него вытекала тоненькой струйкой густая чёрная кровь.

Питался он практически одной варёной картошкой, которую варил в кастрюльке на старом примусе, валявшемся в подвале с незапамятных времён и оставленный на память. Соленья стояли почти нетронутыми, так как после них только сильнее хотелось пить. А воду он экономил.

Месяца через четыре Андрей Геннадьевич понял, что это надолго, и никто его спасать не собирается. Всех, кто остался в селе, давно убили, разорвали на части и съели. С каждым днём зомби становилось всё больше. Трупы неделями лежали перед его высокими окнами, а потом вдруг стали исчезать. Он заинтересовался и однажды ночью не лёг спать, как обычно, а затаился перед окном. С возрастающим ужасом он наблюдал, как мертвяки, что валялись на улице в красных лужах, вдруг оживали, медленно поднимались, словно только что родились, вставали на ноги и делали первые неуверенные шаги. И куда-то уходили. Увиденное настолько его поразило, что он долго не мог прийти в себя. Через три недели он заметил, что зомби практически не видно с полудня и до четырёх. Но только в очень жаркие дни, когда ярко светило солнце.

К тому моменту, как у него стали заканчиваться лекарства, он не видел ни одного зомби уже четыре дня. Магазин, что был напротив его дома, был полностью разграблен ещё в первые дни апокалипсиса. Окна разбиты, вокруг валялись бумажные пакеты – рваные, грязные, слипшиеся. Прошедшие дожди так и не смогли смыть с асфальта бурые пятна. Через два дома была аптека, но Андрей Геннадьевич был уверен, что там наверняка не окажется нужных ему лекарств.

Ждать было бессмысленно. Приближалась осень, на подходе были холода и морозы. Зимой он бы здесь не выжил, без света и отопления. И он, как ни страшно ему было, решился. После обеда сложил в рюкзачок пакет с оставшимися ампулами и шприцами, небольшой тряпичный мешочек сухарей, которые он берёг на чёрный день, и вышел из квартиры, боязливо оглядываясь по сторонам.

На площадке было пусто и тихо. Не спеша, вздрагивая от своих же гулких шагов, спустился по лестнице и вышел на улицу. Андрей Геннадьевич крался мимо домов, понимая, что если сейчас мелькнёт любая тень, неважно, живого или мёртвого, то его сердце не выдержит и остановится. За шестьдесят метров, что прошёл до здания аптеки, сто раз пожалел, что рядом никого нет.

Аптечные полки были пусты. На кафеле валялось битое стекло, весь пол был белым от раздавленных таблеток. Андрей Геннадьевич зашёл в подсобку и уткнулся в запертую железную дверь. Наверняка за ней было то, что ему нужно, но как её открыть, он не знал. Да и шуметь побоялся, чтобы не привлечь к себе внимания зомби.

Село выглядело совершенно пустым. Непонятно было, куда делись мертвецы. На улицах больше не лежали трупы, только лишь мусор. Дойдя до заправки, он в нерешительности остановился. Куда идти дальше, где искать живых, он не понимал. Осмотрев брошенные машины, отыскал старенькую мазду с ключами в замке зажигания. Сел в неё без надежды, что она заведётся. Но мотор сразу же, как только он повернул ключ, ожил и тихо заурчал.

До Чапаевска он добрался за час. Дорога была пуста, как и город. Прошедшая волна пожаров уничтожила большую часть частных домов, которые теперь стояли вдоль дороги, чернея уцелевшими фундаментами. Андрей Геннадьевич задумался, засомневался, что ему удастся кого-нибудь здесь найти, и упустил момент, когда на капот прыгнул зомби – маленький мальчик в грязной, оборванной футболке и коротких шортах. Резко нажал на тормоза, и они жутко завизжали в тишине, этого звука он испугался больше, чем пацана. Тот слетел с машины и зарычал. Андрей Геннадьевич схватил рюкзак и выскочил из машины. Мальчишка извивался под колесом, которое наехало ему на руку, как вдруг конечность оторвалась, и он начал медленно подниматься.

Когда Андрей Геннадьевич бежал от ожившего мертвеца, ему казалось, что сердце прорвало грудину и билось о рубаху. Забежав в ближайшую пятиэтажку, в одну из распахнутых настежь дверей, громко захлопнул её за собой и запер на замок. Грузно осел на пол у зеркала. Правая рука ныла, сквозь рукав просочилась кровь. Он зажал рану и закрыл глаза.

Сказалось напряжение последних дней, потому что он сразу же то ли заснул, то ли потерял сознание. Пришёл в себя, когда стемнело. Вокруг было тихо и это немного успокоило его. Пройти в темноте в комнату и поискать кровать он побоялся, и поудобнее устроился на полу.

Утром он понял, что поднялась температура. Рана воспалилась. Он даже не помнил, как и обо что поцарапал локоть. Нужно было срочно найти антибиотики, но сил хватило только на то, чтобы зайти в комнату и упасть на диван. Он надеялся отлежаться, но с каждым часом ему становилось всё хуже.

Когда солнце стало светить ему в лицо и жечь кожу, он встал и вышел из убежища. Внутрь аптеки он так и не попал, рухнув у крыльца.

Привёл его в чувство смех. Громкий и неожиданный. Смеялся явно не зомби, а человек. Андрей Геннадьевич приподнял слипшиеся веки и увидел за сквером группу вооружённых людей, которые стояли около вчерашнего мальчишки-зомби и рассматривали его. Андрей Геннадьевич закричал что было сил, во весь голос, но из губ вырвалось только жалкое шипение со свистом. В горле запершило, но он даже не смог закашлять.

И он пополз. Опираясь на локти и медленно, на сантиметры, двигая тело вперёд. Сердце в груди нестерпимо жгло, а вот правую руку он не чувствовал, она онемела до плеча.

Раздались выстрелы. Он не сразу понял, что стреляют в него. А когда понял, было уже поздно. Но он всё равно ничего не смог бы изменить.

Силы очень быстро стали покидать его. В последние секунды он увидел, что к нему подошли двое, и над головой раздались усталые голоса.

– Ещё один готов.

– Как думаешь, когда это всё закончится?

– Да уж скоро. Как только добьём последних.

– Дай-то Бог!

– Да не ссы! Их уже немного. Главное, вакцина есть, никто больше не заразится.

– Смотри – из него кровь течёт!

– Ну и что?

– Красная!

И голоса умолкли.