Люди идут по мосту.

Я открываю врата.

Где-то там, на горизонте уже догорает то, что было великим городом.

Думаю, что там случилось, впрочем, какая мне разница.

Мое дело – открывать врата.

Вижу женщину на мосту, она тащит за руки двух ревущих детей, приговаривает им что-то, а как зайчик бегает, а как белочка, а как слоник – дети неуклюже прыгают, всхлипывают, мальчик снова заливается ревом, девочка тоненько скулит.

Открываю врата.

Женщина входит, падает на колени, спасибо, спасибо, толкает детей, давайте, давайте, быстро, на колени, благодарите. Я хлопочу, не стоит, не стоит, думаю, куда их обустроить, по комнатам, по ярусам, а ведь дети голодны, надо накормить…

Люди идут по мосту.

Я открываю врата.

Самая высокая башня с треском и грохотом ломается пополам, падает на то, что было городом.

Смотрю на сухонького старичка, спешащего по мосту, визжащего – пропустите, пропустите, смотрю на напольные часы с боем, которые он тащит с собой, часы дорогие, я это отсюда вижу, золото, натуральное дерево, поблескивают драгоценные камни… 

Визги, срывающиеся на фальцет:

- Пропустите! Пропустите! Не видите, я с часами?

Закрываю врата.

Опускаю мост.

Отворачиваюсь, не хочу видеть часы и их хозяина, летящих в бездну.

Люди идут по мосту.

Выжидаю.

Поджарый парень пытается нести на руках пухлую девушку с залитым кровью лицом, не выдерживает, спускает на землю.

Настораживаюсь.

Обвивает руки девушки вокруг своей шеи, тащит на закорках, с трудом, с трудом.

Открываю врата.

Крепко сбитый мужлан спешит к парню, кричит что-то, чего мучаешься, давай вместе, парень мотает головой, мужлан не сдается, да никто твою невесту у тебя не отберет, чего ты всполошился-то, вместе быстрее донесем…

Заходят все трое, только сейчас понимаю, что у поджарого вывихнуто плечо, крепкий мужлан кидается ко мне, где тут вода, где бинты, давай-давай, вишь чего делается, девке помочь надо, и этому ща плечо вправлять будем, да не боись, я зря, что ли, на хирурга учился, щ-щас, во-о-от так, да не ори ты, до свадьбы заживет…

Открываю врата.

По мосту едет машина, я в машинах не разбираюсь, только догадываюсь – дорогая, женщина за рулем в коротюсенькой шубке, что она себе с волосами сделала, вспоминается какое-то полузабытое слово – пергидроль…

Сигналит клаксон, или чего у неё там, пропустите, пропустите, люди расступаются…

Закрываю врата. Дамочка колотит в двери, вижу сверкающие перстни на руке.

Поясняю:

- С машиной нельзя.

- Чего-о?

- С машиной… нельзя.

- Ты не охренел, у меня там шубы!

- С шубами тем более.

Опускаю мост, смотрю, как в бездну летит автомобиль, распахивается, выплевывает из себя ворох разношерстных мехов.

Открываю врата.

Жду.

Немолодой мужчина гонит к вратам стайку ребятишек, гадаю, первоклашки или совсем маленькие, на ходу теряет шапку, даже не оборачивается.

Вглядываюсь в туман на горизонте, башня за башней рушится в бездну, из окон пылающего дома тянутся чьи-то руки, женщина в плюшевом халате протягивает мне из окна ребенка, даже не успеваю показать, что никак не могу его взять, я слишком далеко – дом ухает в бездну.

Сжимается сердце.

А это еще что такое… смотрю, не понимаю, не верю своим глазам, ошибка какая-то, нет, никакой ошибки, люди волокут огромную люстру, которая когда-то украшала трехэтажный особняк…

Опускаю мост.

Молча.

Жду. От города осталось мало, слишком мало, поток людей редеет все больше. К вратам спешит семейная пара, всклокоченная женщина, мужчина в нелепом шарфе, тащат здоровенный чайный сервиз, бережно рассованный по коробкам, умоляют, пропустите, пропустите…

Морщусь.

Открываю врата.

Муж и жена бросаются ко мне, спасибо, спасибо, бережно расставляют чайники и чашки…

…падает последняя башня.

По мосту спешат три человека, волокут… 

…мне кажется, я сошел с ума…

…нет, никакой ошибки, волокут здоровенный витраж, выломанный черт знает откуда.

Опускаю мост. 

Смотрю на темную бездну, где была столица, ветер гонит по пустоте обрывки газет, листья, чей-то зонтик…

Мой корабль расправляет крылья.

Прислушиваюсь к обрывкам разговоров, ух, еле успели, он еще пускать не хотел… А вы Ханну не видели, а никто не видел, нет больше Ханны…

Прислушиваюсь.

Нет.

Никакой ошибки.

Чер-р-рт…

Чайник оживленно беседует с блюдцем, блюдце всхлипывает, Ханна, я так привыкла к её бою, никто не умел отбивать полночь так, как она…

Начинаю понимать. 

Открываю врата, уже сам бегу по мосту, хватаю упавший со стены навесной фонарь, тяжелый, чер-р-рт, волоку по мосту, в ворота…

Корабль заявляет, что перегружен.

Киваю. 

Закрываю врата вручную, потому что снаружи они закрываются только так.

Смотрю, как корабль машет крыльями, взмывает в небо, подернутое туманом.

Мост опускается.