Эдвин проснулся в дворцовом коридоре ближе к полудню. Под гудящей головой у него обнаружился заботливо свернутый камзол, а в руках – клочок бумаги со словами: «Я исчез». Подписи не было. Впрочем, ее можно было не ставить. Потому, что рядом с Первым Министром лежала слегка помятая корона. Оба предмета Эдвина нисколько не удивили – последнее время Ричард откровенно манкировал своими обязанностями и легко спихивал  бремя правления то на первого министра, то на министра иностранных дел. Но Реджинальд  вот уже который  месяц находился с дипломатической миссией в далекой Эвзебии. И разгребать государственные дела приходилось  его светлости графу Гринуотеру. Впрочем, Эдвин не сердился на старого друга.
  И то сказать – три четверти жизни у руля. Кому угодно надоест! К тому же, загремев во власть в двенадцать  лет, король, как говорится, «не нагулялся». Поэтому периодически куда-нибудь пропадал: то сбегал в глушь с каким-нибудь бродячим театром, то – просто отсиживался в «Коте и Вороне», сочиняя куплеты и потягивая пиво. Так что сам факт исчезновения монарха являлся делом вполне привычным и в чем-то даже рядовым. Поражало другое – скорость.
Эдвин, с трудом припомнивший подробности грандиозной пьянки, едва дополз до своего кабинета. И ни за какие коврижки не согласился бы его покинуть в ближайшие три дня. Ну, разве что добрые люди перенесли бы его домой. И то – не сразу. А король куда-то смылся и, по всей видимости, своими ногами.

- Вот что значит молодость! – завистливо подумал министр, размышляя над тем, что ему сделать первым: выпить чашечку крепкого кофе или все-таки опохмелиться? Или - просто тупо залечь спать – но на диване и под одеялом.

  Надо сказать, что у него имелось под руками почти все необходимое. Ибо заседания министерского совета порой заканчивались глубоко за полночь.

И, дабы не возвращаться к себе и зря не беспокоить домашних, Эдвин завел себе спальное место в комнате, смежной с кабинетом. Стратегический запас вина тоже всегда был под руками. И только кофе приходилось заказывать на кухне. К тому же, он не собирался появляться дома в обозримом будущем: Сильвия, как всякая порядочная жена заботилась о его здоровье  и пьянки не одобряла. Так что требовалось сначала немного прийти в себя.

- Лягу спать, – решил невольный хранитель королевской короны. – Может быть, Ричард просто весело проводит время с хорошенькой подружкой?  И к тому времени, когда я проснусь, уже вернется во дворец. Кроме всего прочего, ему гораздо лучше удается говорить с моей супругой о неотвратимости совместных возлияний. Или – необходимости? Одним словом, когда с Сильвией беседует его величество, все обходится без слез и вздохов. Ричард порой умеет быть очень  убедителен!

  Эдвин старался избегать любых ссор с женой: ведь ему  были открыты все чувства и переживания того, кто рядом. И вид хрупкой фигурки Сильвии, окутанной серым туманом обиды, огорчал   сильнее десятка  упреков.
Не менее успешно уговорив себя, что дела могут подождать, господин первый министр с отвращением выпил бокал вина и устроился на диване. Лежать было тепло и уютно, но вот сон почему-то никак не шел. От нечего делать Эдвин принялся вспоминать – с какого перепугу он вчера так «нагрузился», что проснулся на полу и в коридоре?

- Ах, ну да! У Джонатана случились очередные проблемы с детишками! И он опять кого-то неудачно отшлепал. Мда! Бить детей в нашем королевстве запрещено законом, но если бы дорогой родственник его строго соблюдал, то я не досчитался бы и половины своих племянников! Счастье, что мои дети ведут себя гораздо более предсказуемо! Правда, в перспективе у меня тоже две свадьбы, но Драконы к дочке пока не захаживают. Будем надеяться, что ее грядущий жених окажется обычным человеком. Так сказать, безо всяких там «особенностей». Хватит и того, что мы с Сильвией обладаем мистическими способностями, которые только усложняют  жизнь.

  Мысли о жене привычно настроили Эдвина на лирический лад. Он улыбнулся, прикрыл глаза и отчего-то вспомнил романтические подробности их первого свидания, первый поцелуй в знаменитой таверне «Кот и Ворона»...

- Милая - ласково подумал он. - Ты сейчас, должно быть, тоже не спишь. Беседуешь с Микки, а сама думаешь: когда же закончатся эти бесконечные государственные дела, отнимающие у меня мужа? Я скоро вернусь, поверь мне, Сильвия. Возьму у Ричарда долгожданный отпуск, отправлю молодежь к тетушке Сове, и мы сможем, наконец-то, побыть наедине друг с другом. Как во времена моей бесшабашной юности.

  Что-то вроде серебристо-синего луча  промелькнуло  перед   глазами.
 Эдвин понял, что засыпает, и подумал, что сейчас он, как семнадцать лет назад, увидит лунную картину, рисующую  нежный облик супруги…

Но все вышло иначе. Серебристые лучи погасли, зато окружающее пространство наполнилось ярким лазурным свечением. На мгновение уснувшему  министру  показалось, что он попал внутрь гигантского  сапфира. А потом Эдвин обнаружил, что плывет в этом сиянии, а навстречу ему движется нечто  огромное, но не опасное.

- Мне снится, что я нырнул в морскую глубину, - понял он и внезапно ощутил на себе чей-то взгляд.

  Громадная голова, покрытая гладкой коричневой кожей, возникла перед ним совершенно неожиданно и абсолютно беззвучно. Большие зеленовато-карие глаза смотрели  внимательно и спокойно.

- Что за неведомый зверь?! – поразился министр  во сне.                

  Голова качнулась на длинной, морщинистой шее. Эдвин почувствовал  что-то вроде мягкого толчка в лоб. И перед его глазами замелькали странные картинки.
 Россыпь ярких, как клочья радуги, островов на зеленой глади океана. Песчаный берег с остатками разбитой лодки.
Чья-то полузнакомая фигура в рваной рубашке пробирается между мохнатыми стволами пальм. Серебряные крылья в синеве.
И опять – острова под темным звездным небом. С цепочкой костров вдоль берега,  как гигантские плоты, медленно плывущие куда-то вдаль по лунной дорожке.
Зрелище это вдруг показалось Эдвину таким прекрасным и невыразимо печальным, что губы его дрогнули, и он еле слышно прошептал:

И вблизи, и вдали - все вода да вода.
Плыть в широтах любых нам, вздыхая о ком-то.

А потом сразу проснулся от звука собственного голоса.

Пару мгновений Эдвин ошалело тряс головой, а затем торопливо схватился за перо. На обратную сторону какого-то важного документа ручейком полились приснившиеся строки:

Над крутыми волнами в ненастные дни,
И в тропический штиль, и в полярном тумане,
Нас своими огнями все манят они,
Острова в океане, острова в океане.

К ночи сменится ветер, наступит прилив.
Мы вернемся на судно для вахт и авралов,
Пару сломанных веток с собой прихватив,
И стеклянный рисунок погибших кораллов.

Сердце первого министра и, по совместительству, главного менестреля королевства  билось горячо и неистово. А над ухом словно бы звенел чей-то  голос, диктующий слова новой баллады:

А за бортом темно. Только россыпь огней
На далеких хребтах, проплывающих мимо.
Так ведется давно - с незапамятных дней.
И останется так до скончания мира.

Не спеши же мне вдруг говорить про любовь -
Между нами нельзя сократить расстояний.
Потому что, мой друг, мы ведь тоже с тобой

Острова в океане, острова в океане.

  Эдвин перечитал написанное  и невольно вздохнул.

- Кажется, вышло неплохо. Хоть немного странно и…грустно. А с чего вдруг в мое затуманенное винными парами сознание  полезла  морская романтика? Вроде бы, Марк говорил нам вчера что-то о своей новой яхте. Но я ж не про корабль песню написал, а про острова. В океане… Нет, одно, конечно, другого не исключает. Но меня не покидает странное вообще ощущение - будто эти строки писал не я.  Будто что-то свыше  двигало моей рукой.

  Он  замолчал и озадаченно потер лоб.

- Хм! Последний раз, когда я писал под диктовку каких-то высших сфер, у меня получилась вошедшая  в анналы  баллада «Волчье солнышко». Именно благодаря ей, между прочим, мы  и познакомились с Джонатаном!

 Потом начались безумные события, приведшие Ричарда к трону. А теперь – что? Море, острова, любовь, одиночество… Ничего не понимаю, но мне уже тревожно! Так! Один ум хорошо, а три  - лучше! Раз уж мой сон, по выражению нашей Звездной гостьи,  накрылся октариновой лоханью, надо срочно бежать и разыскивать Оборотней. Авось, вместе мы расшифруем тайну  нового опуса.

  Сжав в руке покрытый кляксами лист, Эдвин стремительно вышел из кабинета.
В этот далеко не ранний час дворец только просыпался. В  коридорах суетились лакеи и горничные, вытирая пыль, поправляя картины  и расставляя по местам мебель. Они удивленно и немного испуганно косились на  растрепанного  и слегка помятого первого министра, который метался то вправо, то влево, распахивая попадающиеся двери  и заглядывая во все углы.

 Томас и Джонатан обнаружились в спальне Ричарда. Бывший заключенный вольготно раскинулся на королевской постели и спал, как младенец, еле слышно посапывая. У него в ногах примостился главный наставник Школы Лунной Магии. Даже во сне у Томаса было такое выражение лица, будто он придумал  очередную остроту.

Эдвин нерешительно потоптался на пороге. Учитывая  количество выпитого накануне,  вырывать друзей из объятий мирного сна не хотелось от слова «совсем». Но  с другой стороны, странный стих не давал ему покоя, а тревога, занозой засевшая в сердце, продолжала расти.
Министр покашлял в кулак, громко хлопнул дверью.
Оборотни продолжали невозмутимо дрыхнуть.
Тогда Эдвин решительно шагнул к окну и отдернул тяжелую занавесь. Солнечный свет, хлынувший в спальню, заставил Волков вскочить, сердито щурясь.

- Какого черта?! – прорычал Джонатан. – Эдвин, мать твоя женщина, зачем ты разбудил нас ни свет ни заря?

- Я тут балладу сочинил, - виновато пробормотал первый министр.

- Ах, балладу! – воскликнул Томас. - Тогда – другое дело. Это, конечно же, очень важная причина, чтобы выдернуть  лучших друзей из теплых рук Морфея. Кстати, Джонатан, должен тебе заметить, что во время вчерашней пьянки ты вел себя, как истинный поэт!

- Почему? – не понял Оборотень. – Я же просто грустил и бухал.

- А разве не этим занимаются настоящие поэты?

  Эдвин хмыкнул и присел на край кровати.

- Вообще-то, парни, дело тут серьезное, - начал он. – Баллада у меня вышла  какая-то странная, и  боюсь, как бы она не обернулась очередным предсказанием. Давайте-ка, я зачту вам ее.

  В ответ на это предложение Джонатан сморщился и потер гудящие виски.

- Знаешь, пребывая в таком состоянии, я не в силах буду оценить красоту твоего слога. Честное слово, Эдвин, муза у тебя все-таки ненормальная!

- Самая обыкновенная,  - возразил Томас. – Ибо, как  сказано будет  в Грядущем: «Когда печальные поэты встречают пьяных грустных муз, на свет рождаются сонеты и блюз».

- Про сонеты я и сам все знаю, - махнул рукой Эдвин. - А вот с блюзом не знаком. Что это за жанр такой?

- Жанр темнокожих менестрелей, играющих на золотых трубах исключительно на слабую долю, - охотно пояснил Томас. – А вообще-то, блюз – это когда хорошему человеку – плохо.

- То есть – мне! – страдальчески вздохнул Джонатан. – Эдвин, будь человеком, принеси из своего кабинета пару-другую бутылок. Я же знаю, что  у тебя там прикопано.

  Первый министр недовольно фыркнул, но послушно согласился вернуться за «живительным эликсиром».
Однако, только он шагнул к двери, как в спальню влетел его величество Марк Первый.  Бодрый, улыбающийся и, судя по сияющей физиономии, совершенно не страдающий после вчерашних возлияний. И  почему-то с накрытым тканью подносом в руках.

- Друзья мои, какое чудесное утро! – воскликнул он. – А почему вы такие грустные?

- Потому, что обещанный вами круиз не состоится, - трагически объяснил Томас. - Мы выпьем всю воду из морского залива.

  Марк растерянно моргнул, а потом снова расплылся в улыбке.

- Кто сказал, что здоровье не купишь? Да практически в любой таверне утром охотно продадут кувшин эля.

  И с этими словами он жестом фокусника откинул ткань с подноса. Под ней обнаружился не только заветный напиток, но и разнообразные закуски, аккуратно разложенные по тарелочкам.

- Ваше величество, вы наш спаситель! – хором воскликнули Оборотни.

- Когда я с великого похмелья делаю бутерброды, - пояснял Марк. - то всегда радуюсь, что не наточены ножи. Дабы не оттяпать себе палец. Вообще-то, это Лисси научила меня готовить. Моя средняя дочь просто обожает отдых на природе, песни у костра, ночевку в шатре. А тащить на пикник весь штат придворных поваров, согласитесь, как-то глупо. Кстати, тут Лисси с утра не пробегала со своим Драконом? На рассвете я опять искупался в вашем чудесном озере, потом долго гулял по парку, но принцессу так и не встретил.