Всю ночь ему снились кошмары. То – толпа «румяных пончиков», то – веселые русалки  в окружении десятка ребятишек, то – юная ведьмочка, живущая в развалинах замка. Странного вида девица хищно тянула к нему руки, словно вредный камердинер – к его разбросанной одежде. При этом она плутовато улыбалась и нежно твердила: «А у меня для тебя сюрприз!»
Саймон едва не заорал от страха  и отпрыгнул от нее, как обезьяна от невесть откуда взявшегося крокодила. Он сел на постели, прижимая руку  к бешено стучащему сердцу, и облегченно выдохнул:

- Хвала Создателю! Это – всего лишь страшный сон!

  За окнами почти рассвело. В кустах ежевики громко распевали невидимые птички. Пахло утренней свежестью и цветущим жасмином. Но эта идиллия никак не вязалась с мрачными мыслями.

- Вот ведь – пришла беда, откуда не ждали! – грустно вздохнул Саймон. – Знал бы, что бургомистр обязан быть женатым – нипочем бы здесь не остался! Сбежал бы сразу! На тот момент, когда я сел на злополучную скамью, холода только начинались. И городишко – был не единственным на моем пути. Мог бы переждать зиму где-нибудь еще.

  Сказать, что юноша был в панике – это не сказать ничего. Начнем с того, что о том, что такое «семья», он не знал ничего. Смутные воспоминания о людях, взявших его когда-то на воспитание, откровенно не радовали.

- Они постоянно скандалили, будто не знали, что злые слова нельзя взять назад и забыть. Не знали, что люди ругаются по полной, а мирятся - наполовину, и так каждый раз от любви отрезается кусок, и её становится всё меньше и меньше. Впрочем, о том, что такое – «любовь» я тоже не имею никакого представления. Разве что – со стороны видел. А сам – даже с женщинами толком не общался. Девочек в приюте не было, я столкнулся с ними только, когда начал работать в школе. Но деревенские девчонки  мало  чем отличались  от мальчишек. А их мамаши повергали меня скорее в ужас, чем в благоговейный трепет. К тому же, то, что я научился общаться с детьми, вовсе не означает, что сам я буду кому-то хорошим отцом. Тут уж Адельмус явно приукрасил действительность.

  Он снова вздохнул и уставился в окно.

- Опять же – кому нужен безродный бродяга? То, что сейчас я – бургомистр всего лишь случайность. Собственного дома у меня нет, «золотого запаса» - тоже. Должность моя – выборная. И кто при таком раскладе пойдет за меня по доброй воле? Приснившаяся ведьмочка?

  Нельзя сказать, чтобы Саймон совсем не думал о девушках. Но это было скорее любопытство, смешанное с неуверенностью. Так школяр ожидает знакомства с новым предметом – возможно интересным, но однозначно – сложным. Романы он, конечно, почитывал – но в них его куда больше интересовали рыцари, нежели их прекрасные дамы. Сказочные истории обычно заканчивались свадьбой – но были ли потом счастливы их герои, никто не рассказывал. Поэтому жениться юноша не рвался.
К тому же, кроме умения общаться со стихиями, была у него еще одна загадочная  и даже пугающая особенность. Природу которой он не понимал и предпочитал лишний раз о ней не  задумываться. Бургомистр не рассказывал о ней никому, даже магу-хранителю.
Еще будучи ребенком, Саймон  заметил странную закономерность: стоило кому-нибудь его обидеть – и с человеком тут же случалась какая-нибудь неприятность. Причем  юноше для этого даже не требовалось самому пожелать обидчику чего-то плохого. Это просто случалось. Кто – всего лишь падал и ушибался, а кто – оказывался в лазарете. Был ли это «гнев господень» или причуды некой иной таинственной силы – оставалось неясным. Но такой уж был расклад. А тут кто знает – что за жена попадется? Скажет тебе однажды гадость – и навеки поселится в «кабинете задумчивости».

- Монастырская братия отзывалась о женщинах весьма нелицеприятно, – усмехнулся бывший воспитанник. – А наш настоятель до смерти боялся даже собственную сестру. Когда госпожа аббатиса изредка его посещала, он готов был спрятаться от нее в кладовку или зарыться в грядку. Словно нерадивый ученик, ожидающий порки.

  Тут его мысли вернулись к самому себе.

- А что можно сказать про мою мать, которая меня бросила? Нет, я вполне допускаю, что меня украли с какой-то целью. Но ведь не с другого же конца планеты была принесена корзинка? Если я тихо-мирно дрых в ней сном младенца, коим и был, то значит, перед этим меня только что накормили. Вот насчет «зачарованного» сна – усомнюсь. Погружать в него маленького ребенка – опасно. Любой аптекарь скажет, что крайне не любит составлять порошки для детей. А уж в колдовстве «доза» тем более имеет значения. Только вот никакая кормящая мать за мной так и не явилась, хотя все ближние деревни о «находке» были оповещены… Мда! Жаль, что я не тот самый великий сыщик, на которого  столь самонадеянно равнялся в  истории с драконом. У него в мозгу любое происшествие складывалось, словно мозаика, а я так не умею. А уж для того, чтобы выстроить линию поведения с дамами, надо знать психологию. Но это – явно не мое! Так же, как и поиски сто одного  рецепта  приворотного зелья из  лаврового листа, чеснока и сушеных тараканов. Меня учили простым и точным наукам.  И знание арифметики здесь не поможет…

  Промаявшись, какое-то время от раздумий, Саймон понял, что все равно не уснет. И нехотя стал одеваться. Тихонько, чтобы не разбудить камердинера, пробрался на кухню, сам сварил себе кофе и сделал омлет. Кое-как подкрепился, не чувствуя вкуса, и в самых расстроенных чувствах отправился в ратушу. Ночной разговор с волшебником так подействовал на него, что при виде любой фигуры в юбке, юноше хотелось нырнуть в ближайшую подворотню. А если незнакомая дама или девица еще и приветливо посматривала на него, бедный бургомистр испытывал жгучее желание загородиться руками и закричать: «Чур, меня, чур!»

- Этак я скоро в параноика или женоненавистника превращусь, - вздыхал Саймон, поднимаясь к себе в кабинет. – Ну, кто, спрашивается, придумал эти дурацкие правила насчет обязательной женитьбы? Почему я не могу спокойно заниматься городскими делами, как раньше?

  Он опасливо покосился в окно. Но румяных дочек пекаря там, по счастью, не наблюдалось, и юноша облегченно выдохнул. После чего принялся усиленно загружать свой мозг делами насущного дня, чтобы поскорее забыть и кошмарный сон, и матримониальные советы мага.

Отчасти ему это удалось, и ко второй половине дня Саймон почти успокоился. Он принял с докладом и выслушал членов разных ремесленных гильдий, дал отрицательный ответ на прошение иноземных купцов о беспошлинной торговле в Фэйридже, но пообещал снизить таможенные сборы. После чего отправился на заседание магистрата. Где обсуждался, в том числе, вопрос о строительстве в городе здания  синематографа.
Об этой новомодной забаве Саймон знал не понаслышке.  Еще в бытность свою учителем, юноша разок съездил в столицу и посетил подобное заведение. Бегающие, прыгающие и кувыркающиеся на экране черно-белые человечки повеселили его – но и только.
- Смешная игрушка, - пожал он плечами, когда закончился сеанс. – Развлечение на час для тех, кому нечего делать. Нет, я предпочитаю старый добрый театр. Там, по крайней мере, можно сопереживать героям  во время спектакля.  Хотя  - кто знает? Возможно,  с течением лет синематограф станет чем-то большим, нежели все эти ужимки и прыжки.
Эти же слова Саймон повторил перед членами магистрата. Добавив при том:
- Я не против научно-технического прогресса. Но считаю, что деньги из городской казны должны быть потрачены с большей пользой.  Ну, в самом деле, господа! У нас мостовые на окраинах не починены, метельщики требуют прибавки к зарплате – а вы про синематограф рассуждаете. Мне кажется, эта игрушка для взрослых может подождать.
- Вам легко говорить, вы не женаты, - пробурчал важный осанистый бюргер с густыми седыми баками. – А моя супруга буквально бредит этими самыми…фильмами. У старшей дочери весь будуар оклеен портретами актеров и актерок. И каждый вечер – один и тот же стон: «Милый папенька, ну когда же в нашем Фэйридже будет настоящий синематограф?»
К недовольству Саймона, другие члены магистрата высказали нечто подобное.
- Неженатому мужчине не понять, - ехидно заметил благообразный старичок в очках. – А народная мудрость гласит: «Если женщина чего-то хочет, ей надо непременно это дать. Иначе – она возьмет сама!»
Почтенные господа зашумели. Бургомистр поднял руку, призывая их к тишине. Саймону хотелось сказать, что он уважает желания прекрасной половины жителей Фэйриджа, да вот бюджет города всех дамских «хотелок» не выдержит. К тому же юношу возмутили намеки на его холостое положение, и сразу же вспомнился вчерашний неприятный разговор с магом. И он отчаянно желал повернуть заседание в русло решения более насущных проблем. Десятки умных слов толклись в голове бургомистра, но волнение и раздражение мешали толком сформулировать речь.
И тут произошло неожиданное!

За витражным окном показалась огромная тень. У тени была два широко распахнутых перепончатых крыла и большая чешуйчатая голова. Она приблизилась к окну, толкнула лапой раму, и бургомистр потрясенно опознал в этом чудовище бронзового дракона, украшавшего башню Адельмуса.
Дракон распахнул пасть и выдал струю огня.
Все сидящие в зале невольно пригнулись, но волшебное пламя никого не обожгло и даже не опалило. А его красные языки повисли в воздухе и сложились в буквы послания. Которое гласило:
«МАГ-ХРАНИТЕЛЬ ГОРОДА ТРЕБУЕТ К СЕБЕ ГОСПОДИНА БУРГОМИСТРА! СРОЧНО!!!»
Взгляды  присутствующих немедленно устремились на Саймона. Он с некоторым облегчением пожал плечами.

- Я и сам крайне удивлен, господа. Но раз господин волшебник требует меня к себе, значит, произошло нечто срочное и из ряда вон выходящее.

  Бронзовый дракон охотно кивнул в ответ. И протянул   блестящее крыло сквозь открытое окно. Саймон поднялся по нему, как по трапу, и осторожно опустился на спину чудища. Чувствовал он крайне неуверенно  и, если честно, опасался сверзиться вниз во время полета.  Очень сильно досадуя на мага, выбравшего такой странный способ приглашения.

- То с женитьбой меня торопит, то драконов за мной посылает, как будто другого способа вызвать меня к себе – нет, - ворчал про себя юноша, неловко  устраиваясь между отростков бронзового гребня – Впору поинтересоваться, все ли в порядке с головой у нашего чародея? Может, он надорвался на столь ответственной должности, и теперь ему требуется срочный отпуск?

  Но тут чудище взмахнуло крыльями, и Саймону стало не до рассуждений. Опыта поездок верхом на летающих монстрах у него не было. Юноша изо всей силы сжал ногами чешуйчатые бока, а руками вцепился в гребень дракона, почти распластавшись по его спине.
Первые секунды полета показались ему ужасными. Но когда крылатое создание поднялось в небо и выровняло движение, Саймон выдохнул, выпрямился и даже посмотрел вниз.
Фэйридж был виден, как на ладони. Утопающие в пышной зелени разноцветные крыши, улочки с крошечными фигурками людей, золотистые шпили колоколен – все это показалось юноше  милым и красивым. Точно он рассматривал диковинную игрушку, изображающую сказочный город.

Но тут дракон резко рванулся вниз, сердце Саймону бухнулось куда-то в желудок, и он крепко зажмурился, мертвой хваткой вцепившись в гребень летучего «коня».
Впрочем, через пару мгновений полет закончился. Дракон, распугав водяных черепах, приземлился на каменном мостике, ведущем через озеро к башне. Бургомистр с трудом скатился с его спины. Чудище взмыло вверх и заняло привычное место под парапетом, а Саймон, кряхтя и потирая затекшие ноги и прочие отсиженные места, поплелся в жилище мага.
Там царил полный разгром! Было  ощущение, что хранитель города задумал бегство за границу или схватку с десятком Темных Властелинов. Небрежно скатанные персидские ковры, разбросанные пуфики, перевернутые кверху гнутыми ножками диваны - дополнялись валявшейся тут и там посудой и прочими вещами. Сам хозяин со скоростью кометы метался по комнате, то хватая и засовывая в какие-то мешки  волшебные  кристаллы, то бросая туда же свои штаны и халаты, а то неподвижно застывая на месте и трагически качая головой.

- Господин маг! – испуганно позвал его Саймон. – Что случилось?!

  Волшебник вздрогнул, выпрямился и уронил себе на ногу очередной магический кристалл. Даже не поморщился от боли, а бросился к юноше, как утопающий к борту корабля.

- Друг мой, вот, наконец, и ты! – возопил он. – Спаси меня, умоляю!!!

  Вид у чародея тоже был весьма непривычный. Короткие седеющие волосы стояли дыбом, один пышный ус торчал вверх, второй уныло свисал вниз, а в глазах плескалось отчаяние.

- Да что ж за беда у вас такая?! – воскликнул ничего не понимающий  и от этого еще более встревоженный Саймон.

  Адельмус глубоко вздохнул, зачем-то огляделся и шепотом произнес:

- К нам едет Фарида!

  Бургомистр опять ничего не понял. Но, припомнив кое-что, уточнил:

- Эта ваша бывшая м-м-м…знакомая? С веселых времен студенческой жизни на Востоке? Кажется, вы рассказывали мне о ней.

  Маг трагически всплеснул руками.

- Знакомая?! Ха! Боевая подруга и нежная возлюбленная! Ласковая кошечка и неистовая тигрица! Огненное дыхание пустыни и томная прохлада оазиса – вот, что такое Фарида! Одна из знаменитейших и сильнейших чародеек своего времени!

  Саймон почти успокоился и иронично усмехнулся:

- Отчего же вы так переживаете? – поинтересовался он. – Я думал, вам будет приятно встретить предмет своего обожания спустя столько лет? Кстати, каким образом эта самая чародейка нашла вас? Помнится, вы говорили, что расстались с ней много лет назад  и с тех пор не виделись.

  Адельмус опустил голову. Бургомистр был готов поклясться, что на острых скулах мага проступил застенчивый румянец.

- В том-то и дело, что виделся, - со вздохом пояснил он. – На недавно прошедшей встрече выпускников Академии Магии. О, это была незабываемая встреча! И Фарида спустя годы оказалась столь же прекрасной, хотя ее божественные формы несколько изменились. Приобрели дополнительные объемы, но менее привлекательными от этого не стали. Я, помнится, выпил чересчур много вина, настоянного на корне мандрагоры. И несколько потерял чувство меры. Пустил в ход все свое красноречие и наговорил моей первой любви столько возвышенных слов, что Фарида растаяла, как льдинка, на палящем солнце Джиннистана. Она простила мое давнишнее бегство  и даже намекнула, что мы могли бы начать все с начала. О, как сияли при этом ее бездонные черные глаза! Как горячи были ее руки и … все остальное!

- Да ты, похоже, не одно только красноречие в ход пустил! – ухмыльнулся про себя Саймон.

  И тут же был удостоен укоризненного взгляда.

- Юноша, давайте не будем осуждать старого  усталого мага, потерявшего рассудок при виде своей первой любви! Кто же виноват, что все эти представительницы прекрасного пола столь наивны, что любят ушами и принимают за чистую монету каждое сказанное нами слово. Я думал, что наша встреча с Фаридой останется лишь чудесным воспоминанием. Но эта женщина решила иначе. И не далее как сегодня утром,  она прислала мне это письмо.

  Адельмус взмахнул рукой и достал из рукава халата отливающий золотом лист бумаги. По нему быстро бежали причудливые буквы арабской вязи.

- Перевожу, - обреченно произнес маг. – «О, властелин моего сердца!!!

 О, несравненный шербет, моей умирающей от жажды любви души!

Адельмус, светоч мудрости и могучий тигр моих ночных грез! Я помню каждое твое слово, как роза пустыни помнит капли живительного дождя. Ты прав, нам не жить друг без друга! Поэтому сегодня я покидаю родной Джиннистан, дабы воссоединиться с тобой, о, вторая половинка мандарина моего сердца! Жди меня, о, мой господин, ибо я уже лечу к тебе на крыльях любви. Твоя нежная газель Фарида. Постскриптум. Безумно люблю тебя, мой Адик!»

- Последнее слово – это то, что ждет меня рядом с этой неистовой женщиной, - мрачно пояснил волшебник.