Главредактор яростно, изо всех сил, бил газетой, свернутой в трубку, в разные точки стола, как будто пытался избавиться от бегающих тараканов.

– Это что?! – сотрясал стены его громовой рык. – Опять?!

Редколлегия в лице одного-единственного ассистента тупо молчала, уставившись в пол.

– Я сколько раз тебе говорил, чтобы ты проверял тексты, которые присылают эти фрилансеры?! Все недопустимые слова следует забивать звездочками. Говорил? Говорил! А ты…

Газета упала на стол и с облегчением развернулась, демонстрируя во всей красе неприличное слово в статье.

– Звездочками! – громыхнул редактор в последний раз и возмущенно затих, демонстрируя, что слова закончились.

Глаза ассистента робко поднялись на уровень края столешницы. Выше было нельзя. Выше была газета. А еще выше, почти в небесах – багровое, как закатное солнце в преддверии бури, лицо редактора.

Когда солнце чуточку прояснилось, и буря, казалось, прошла стороной, ассистент попробовал пискнуть:

– Но…

Буря вернулась.

– Что – но? Что ты мне нокаешь, негодяй? Как можно, ***, допускать, ***, такие слова, ***, в текст, не забивая их звездочками?! Чай, не двадцать первый век на дворе! Это в дремучих столетиях наши предки-неандертальцы каких только слов в речи не использовали. А сейчас мы – цивилизация! Не в пещерах живем, и следить за языком должны!

– Но… – пауза. Редактор зловеще молчал. – Но… – в убийственной тишине глухо прозвучал аргумент редколлегии. – В статье приведена цитата из текста двадцать первого века, тогда такие слова считались приличными…

– Тогда что только приличным не считалось, – махнуло рукой воплощение тайфуна, и, с новой энергией, схватив газету, крепко вычеркнуло вечным пером злосчастное слово. – Вот, звездочками его, звездочками! Можешь оставить квадратные скобки, но остальное мне – звездочками! Звездочками, а то без зарплаты оставлю! Пошел!

Покорно приняв свою участь, ассистент пошаркал к порогу. В газете, сложенной у него под мышкой, сквозь шестикратный чернильный слой, с упорством травы, разламывающей асфальт, пробивалось давно уже ставшее неприличным слово – «[цензура]».