- Так! – Это прозвучало как «Clear!» в американском кино про парамедиков и явно намекало, что следом прилетит удар тока от дефибриллятора или нечто очень похожее.

Приближающиеся шаги…

- Ты ещё не встала?!

Вуаля, товарищи, контрольный в голову. По крайне мере,  от этого вопля взорвалась именно она.

- Фил, ты скотина, - шепчу в подушку, тщетно пытаясь пошевелиться, - напомни забрать у тебя мои ключи.

- У тебя завтра свадьба! А ты похожа на гнилое авокадо.

Ворчит уже из кухни. Отлично.

- Завтра свадьба, а вчера прощание с холостой жизнью, - резонно замечаю я, не оставляя попыток принять вертикальное положение. Голова – как скворечник, под завязку набитый оголтелыми птицами, а тело, наоборот, вялое и безжизненное, словно его постирали, а меня в него запихнуть забыли.  И вот я, голая и бестелесная, отплясываю кадриль в скворечнике на пару с бравым чибисом…

- Нет-нет, не засыпай! – Фил грубо выдёргивает меня из сна и из кровати и тащит в душ.

- Мамочка, можно ещё пять минуточек, - хнычу я.

- Полина, будь серьёзнее. Сама же просила помочь. Через час надо забирать платье, потом букеты, а в тринадцать тринадцать едем к музыкантам.

После душа начинаю воспринимать реальность более адекватно, а кофе и тосты с мармеладом способствуют окончательной ликвидации пернатых.  

- Тринадцать тринадцать? – запоздало реагирую на время встречи.

- О, это будет восторг! – оживляется мой друг. – Потрясающие ребята, хотя и со странностями. У группы всё расписано на месяцы вперёд, пришлось попотеть, чтобы их заполучить.

Если честно, мы хотели поставить штамп в паспорт и уехать в отпуск, без всей этой мишуры и сумятицы, но друзья убедили нас задержаться ради скромного празднования и любезно взяли на себя решение всех организационных вопросов.  В какой момент всё вышло из-под контроля…  Это мы ещё отговорили их от клоуна-стриптизёра и тамады с дрессированным удавом!

В любом случае, торжество обещало быть запоминающимся, и я смиренно взирала на фееричные приготовления, однако мне удалось отвоевать немного личного пространства, в которое был допущен лишь давний друг  Филипп.

За мыслями и воспоминаниями не замечаю, как добираемся до свадебного салона.

- Мадам, конечная, - объявляет Фил, останавливая машину.

- Благодарю, командир, - делаю под козырёк и выхожу в большой мир.

Мир встречает духотой и оглушающей тишиной. Обычно тут не протолкнуться, а теперь ни машин, ни людей.

Переглядываемся с Филиппом, подходим к входной двери, которая оказывается запертой.

- Ничего не понимаю, - удивлённо бормочет мой спутник.

- Смотри, тут записка, - я расправляю измятый листок, - наверное, про то, что закрыто на 15 минут.

Однако ошибаюсь:

Тёмной бездны крик истошный

Рвётся настежь из души.

Видишь саван белоснежный?

Встреч с ним больше не ищи…

Перечитываем несколько раз странное стихотворение.

- Что это за бред?  - недоумеваю я.

- Не знаю, - Фил явно озадачен, - может быть, чья-то шутка.

- Жутковатый прикол, если честно, - я невольно озираюсь по сторонам.

- Не накручивай, - отмахивается Филипп, - какой-нибудь Глаше из Урюпинска не хватило денег на платье, зато хватило уверенности в том, что она большой оригинал и поэт. Вот тебе и про саван…

- А ты злюка! – качаю головой, но мне становится легче.

- Наверное, мы слишком рано приехали, - продолжает рассуждать Фил, - давай сходим за цветами, а потом вернёмся.

Цветочный магазин тоже закрыт, а на двери не менее гениальное продолжение:

В лунной топи звёзды гаснут -

Кода мёртвой красоты.

Этой ночью не остынут

Лишь увядшие цветы…

- Глаша, говоришь? – ухмыляюсь я.

Фил хмурится, продолжая всматриваться в убористый почерк, словно там, между строк, можно заметить объяснение.

- Филипп, перестань! Это же розыгрыш! Признайся! Как вы это сделали? Так круто,  -  дергаю его за рукав, но осекаюсь, замечая растерянный взгляд.

- Поллли, как бы мы убрали всех людей из города?

И если до этого момента происходящее вызывало лишь лёгкое замешательство, то теперь оно уверенно трансформируется в полноценную взрослую панику.

Наверное, надо  куда-то бежать, кого-то искать или хотя бы поистерить, но я боюсь шевельнуться. Нет, в первую очередь я боюсь потерять рассудок, а потом уже всё остальное.  Хотя какое остальное?

Тут только мы и зловещие рифмы.

- Фил, я не понимаю, что происходит, - шепчу я.

- Надо идти дальше, - спокойно отвечает парень.

Молча киваю и беру его за руку. По тому, с какой силой Фил сжимает мою ладонь в ответ, догадываюсь, что он напуган не меньше, чем я.

Погода портится. Солнце скрылось за набухшими, словно грязная вата, облаками, поднялся ветер.

Жмёмся друг к другу, как потерявшиеся дети. Что может быть страшнее, чем очутиться в вымершем городе с жуткими кладбищенскими предзнаменованиями на каждом шагу? Только остаться тут в одиночестве.

Следующую записку находим на двери кафе, в котором должны были встретиться с музыкантами.

Тусклый ангел боль услышит

В клетке музыки и слов.

Скрипки звук тебя задушит,

Словно птаху птицелов…

- Тусклый ангел? – начинаю хихикать, - если мне суждено умереть, то, пожалуйста, не такой мучительной смертью, только не от этого бездарного пафоса!

- Полина, у тебя истерика, - роняет Филипп, и от его попутной констатации мне становится ещё веселее.

Просмеявшись,  устало плюхаюсь на ступеньку:

- Присаживайся, мой добрый друг, насладимся этим дивным весенним днём, пока нас не задушил звук скрипки.

Фил послушно садится рядом:

- Видишь ли, я пока  не решил, стоит обращать внимание на галлюцинации или целесообразнее игнорировать их.

- Думаешь, нам мерещится это всё?

- Это самое логичное объяснение, - он пожимает плечами.

Ох уж эта мужская логика, однозначная и беспощадная, как отбойный молот.

- И что делать? – я закрываю глаза, концентрируясь на ощущениях.

Ветер в волосах, капли дождя на коже, запах свежей выпечки, шелест листвы – всё это более чем реально.

- Надо  вернуться домой, - рассуждает Филипп, - там всё было нормально, обычно, никаких сообщений, никакого абсурда.

- Может быть, это не абсурд? Может, наоборот, этого не нужно бояться?

- Считаешь, мы попали в альтернативную реальность, где тебе настоятельно рекомендуют избегать замужества?

- Как вариант!

- Барыня, - смеётся Фил, - вам не кажется, что это как-то слишком хлопотно, ради такой мелочи?

 Всем своим видом демонстрирую возмущение:

- Между прочим, чудеса случались и по меньшим поводам.

- Ты романтик, - щёлкает меня по носу, - но чудес не бывает.

- Бывают! Просто они маловероятны, - продолжаю упорствовать.

- Один процент из ста? Допустимая погрешность? – хитро улыбается Фил.

- Вот в этой допустимой погрешности и заключается всё волшебство мира, - щёлкаю по носу уже его.

- Ладно, сдаюсь! – чмокает меня в макушку, - теперь можно ехать, пани Эйнштейн?

В машине почти не разговариваем. Каждый думает о своём. «Надо вернуться домой», - сказал Филипп.  Мне страшно возвращаться. Может быть, там нет никакого дома и никогда не было. Может быть, есть только мы, здесь и сейчас. Однако опасения оказываются напрасными. Девятиэтажка на месте, целёхонька.

Поднимаемся на 3 этаж.

К двери прикреплён листок:

Тихо ночь  тебя поманит

Наваждению назло.

И лазурность неба станет,

Будто мутное стекло…

- Смотри, Фил, что-то новенькое, - оборачиваюсь и… никого.

Секунду назад он был рядом, а теперь никого.

Кажется, я умерла в тот момент, потому что забыла, как дышать.

Тихий стук приводит меня в чувство.

Звук идёт из квартиры.

Прислушиваюсь.

- Полина, я здесь! Полина!

- Фил? – пытаюсь открыть дверь, но она не поддается, - Фил! Филипп!

- Поля!!!

Открываю глаза.

Я в своей квартире. В своей кровати. В коконе из своего одеяла.

Не могу сообразить, что происходит, перевожу взгляд с одного предмета на другой: фикус, туфли, стул, платье с девичника, Фил, лампа…

- Фил!

- Полли, что случилось? Ты так кричала. Напугала до смерти. Кошмар приснился?

Он что-то говорит, а я не слышу.

Смотрю на него и улыбаюсь.

- Нет, - шепчу еле слышно.

- Что нет?  

- Нет. Никакой свадьбы.