Трактир и тишь. За лесом волки
Завыли в жуткий унисон.
А здесь молчат. С дубовой полки
Свисает паутинный лён.

В камине сыро, но искринка
Таится в щёлке уголька.
Стучит в окно в тиши рябинка,
Стучит, как твердая рука

Утопленника в лунном свете.
Туман, как море, хлынул в грязь.
Шмыгнет лисица, стихнет ветер,
На дне садовом затаясь,

И путник, тишиной укрытый,
Придя кабаньею тропой,
Дверь отворил, как в склеп забытый,
И слился с общею толпой.

Стоят столы и много люда.
Всё в полуночном колдовстве.
Кто спит, кто бодрствует покуда,
А путнику не по себе.

"Скажи, откуда ты явился?" -
Его спросили. Он молчал.
Спросили снова. Он смутился
И головою покачал.

Но в третий раз вопрос промолвлен.
Тогда он начал разговор:
"Мне мраком ночи путь условлен.
Я был охотником с тех пор,

Как стал ходить. На лис с дробовкой,
Едва восток займет заря,
В леса шагал. Найду плутовку -
Патрон уходит не зазря.

Да только - не было печали -
Наш князь трубил военный сбор.
И тишь дубрав уж столь мила ли,
Сколь яркий город, светлый двор?

Учился я в пехоте драться,
Науку марша постигал,
Знал, как "в ружье", куда равняться,
И по мишеням попадал.

Тут, словно ураган измены,
Пришел указ: дружину снять.
Куда деваться? В лес? В селенье?
Перед быками маршевать?

Мой голод рос, мой плащ трепался,
И черных мыслей круговерть
Тянула в омут, где плескался
Весь адский взвод, и маршал - смерть.

Тот город, Стратфорд-на-Злотани,
Был полон шаек воровских.
Что тати - братья, в нем не тайна,
Там каждый был петле жених.

А мне твердили: будь упертым,
Копи на гроб, покуда жив.
Да не пошли бы они к черту,
Благочестивые ханжи?

Была мне школой хитрость лисья,
В казармах был я первый плут.
И дом, что я решил обчистить,
Засов с охраной не спасут!

Дела поправились, и знанье
Как целиться и как стрелять
Давало средств на пропитанье
(Жаль только долю отдавать).

Узнав в безвременье об этом
Похоже, дьявол был не рад,
И черти, в париках надетых,
Рядили долго, как мне в ад

Поглаже вымостить дорожку.
Тоскуя о душе моей,
Дарили фарта понемножку,
Чтоб завладеть остатком дней.

Они-то дали мне наводку
На дом, где проповедник жил.
Глубокой ночью, в новых шмотках,
Готовый вылить кровь из жил

Любых охранников на месте,
Скользил я в дрёмной тишине.
И тут - о, это дело чести
Молчать о том, представшем мне!

Оно... она! Не опишу я
Тот взгляд, тот призрачный смешок,
Звенящий златом поцелуя,
С которым мне явился рок!"

Запнулся путник, и, продолжив,
Поднялся с места и шагал
Среди столов. А голос, ожив,
На продолжении упал.

"Я не посмел коснуться взором
Того, кто счастлив, и ее.
Отвел глаза. Я был лишь вором,
Любовь и нежность - не мое.

Ушел, не взяв ни золотого.
С тех пор, куда глаза глядят,
Бреду сраженный. Нету слова,
Чтоб описать душевный спад...

О город Стратфорд-на-Злотани!
Не мне ты назначал свой блеск.
Открыв просторы для мечтаний,
Кидал к ногам пустую лесть

И мишуру дарил венками,
Покуда в страстной маете
Другим за этими замками
Жизнь открывалась в полноте!"

Гость прослезился и, замолкнув,
Скользил, как тень, среди столов.
Дверным замком он звучно щелкнув,
Приподнял тишины покров.

И растворился столь безмолвно
В туманной вязкой синеве,
Что там, где ходят в травах волны,
Он будто утонул на дне.

Пропел петух, лисой щадимый,
Пробили звонкие часы.
Люд потянулся за златыми -
Глядь: опустели калиты!

И там, где бродит зверь в тумане,
Где тропы тянутся к горам,
Рассказ про Стратфорд-на-Злотани
Не раз добудет куш ворам.