Кухонные часы медленно, но неумолимо тикают, и очень, очень скоро я стану тем, с чего начинается человеческая жизнь, поэтому, пока еще пребывая в мудрости, спешу написать одной из вас, той, с которой никогда не встречусь. Конечно, я ни капли не жалею, что в нашем мире время движется назад, что рождён в старости, а умру несмышлёным младенцем. Как можно жалеть о жизни, где с каждым днём, с каждой минутой ты молодеешь, где пространство настолько удивительно, что его невозможно измерить точками и линиями. 
«Волосатые твари», - так иногда в страхе или от неразумности называют нас люди, без толку раскладывая по дому лук и окропляя углы святой водой.
Для меня ты осталась бы волосатенькой, даже если бы перевернула на меня целый бак с водой – сама знаешь, как неприятно ходить с мокрой шерстью. Моя волосатенькая – готов повторять тебе это вновь и вновь. Уверен, ты прочитала бы с той же тягучей нежностью, с которой я мысленно произношу эти слова. Нет, мне не грустно, но в этот момент, когда пишу тебе, пристроившись прямо на дощатом полу кухни, я представляю кучу пушистых домовят, которых ты могла бы мне подарить. Как здорово было бы вместе заплести им косички и отправить ночью немного похулиганить, а днём, когда придёт время спать, тихо рассказывать о таинственном безвременье. Моя волосатиха, нам не суждено даже одним глазиком взглянуть друг на друга, не суждено поймать мудрость за хвост, но когда-нибудь я вновь появлюсь в доме, и, может, буду той самой волосатихой, которая найдёт под плинтусом это письмо.