Я присяду, тихонько, на самый краешек. 
Ты даже не успеешь почувствовать. 
Разожми ладони - ногтями впиваешься – 
Им больно, что ты без устали 
Себя терзаешь шальными мыслями, 
Что в шаге от подоконника. 
Затея на первый взгляд бессмысленна, 
Но только не для покойника. 
- Так больно, знаешь? /твои ресницы – 
люблю их, покрытые грустью/. 
- Ещё бы! Знаю. Найти бы границу, 
её пересечь – и отпустит. 
Смеёшься, устало блуждаешь взглядом 
По стЕнам, журналам, пОлкам. 
Тебе бы – волю, ты б выпила яда, 
Смеялась потом бы долго. 
Потом, возможно, бы села на пол, 
Заплакать чтоб горько-горько, 
Не пойманной быть чтоб моим же взглядом, 
И чтоб не жалеть нисколько, 
Что все разузнают уже наутро 
/конец ведь всегда неизбежен/. 
И чтобы вспомнить всё-всё поминутно. 
И чтоб отмахнуться небрежно. 
И чтобы встать /тебе бы – в модели/ 
И гордо пройтись, напевая 
Мотивы, что всем уже надоели, 
Но что-то, увы, навевают: 
Обрывки от фразы, не пойманной слухом, 
/тогда не придали значения/, 
Эмоции /главное, не падать духом/ 
Полёты и настроения. 
Застыла в пролёте дверном на секунды. 
- Когда-нибудь станет легче? 
/улыбка упорно щекочет мне губы/ 
- Конечно. Давай, до вечера!