Шуршу!

Большое отравление (историческое)

Надкусанный пирог пылится под столом,
И плавятся в тиши отравленные свечи…
В подарок враг врагу принес перчатки в дом,
Но с ядом был пирог готов уже на встречу…
Убийцей был лакей, зажег он свечи те,
И, золото забрав, дать стрекача собрался.
Перчатки он надел в душевной простоте,
И в кожу тут же страшный яд впитался.
Три тела в доме — это не к добру…
Служанки утром с визгом звали стражу.
Пирог, прижав к роскошному бедру,
Одна стащила — не нашли пропажу.
Вторая, на перчатки положив
Свой глаз огромный, карий, с поволокой,
Их с рук лакея тянет, ведь не жив,
Не возразит он девушке жестокой!
Толпою окружен, судья приходит в дом.
Пергамент он несет, окрест взирает мудро.
И свечи со стола, взмахнув над ним пером,
Велит слуге зажечь, поколе мрачно утро…

Падение тролля

На берегу пустынного фьорда,
В колпачке, связанном заботливой супругой,
Сидит тролль одиноко и гордо,
Коротает часы досуга.
Скалы вокруг высятся отвесно,
Не берёт их и нобелевский динамит!
И тролль задумался, есть ли место
Для него, где пьяно Вальхалла шумит.
Он ничего такого не делал,
Людей покусывал и даже ел.
Героем считать себя? Если честно,
Он сам быть съеденным не хотел.
***
Святой Клаус средь звёзд уж катится,
Олени озябли, дрожат хвостами,
И тролль за сани как ухватится,
А дальше с неба упали сами…
Клаус в снегу бородою тряс,
Тролль его кинул на берег с силою.
В сани сел, оленям как даст!
Те ввысь метнулись, очень красивые…
Доехал туда, где Вальхалла и пир,
Вошёл в светлый зал, топча сапогами.
Его там встретил грустный тапир
И девочка с чудо какими ногами.
— Нам Санта привычней, — она говорит,
Тапир закивал, хрюкнул сердито,
И девочка, взяв со стола пломбир,
Швырнула в морду его бандиту.
Заплакал тролль, он не нужен нигде,
Ухнул с облака вниз на скалы,
И Клаус со льдинками в бороде
Взглянул на тело врага устало…