Глава 19

Октябрь 2011-го

- Почему ты не переедешь в Турцию? 

- Так, чтобы собрать все вещи, продать журнал, квартиру и уехать?

- Ну, да. Именно так.

- Ты пытаешься от меня избавиться? - пытается отделаться шуткой.

- Нет. Мне действительно интересно, почему мечешься между двумя странами, двумя культурами? Для чего?

- Мне нужно сделать выбор, остановиться на одном из вариантов. Разве не так?

- Нет. Назови причину, не увиливая.

- Знаешь, когда живешь в чужой стране, навсегда остаешься иностранцем, чужеземцем. Ощущаешь себя чужим. Становишься бездомным. У тебя нет больше места. Всегда находишься где-то между, но вовсе не посередине. Кто-то восхитится твоей смелостью, кто-то будет завидовать, кто-то пожалеет или, наоборот, похвалит, но ни один из них не сможет понять. А ты не сможешь никому объяснить, что чувствуешь и ощущаешь. И, что самое важное, никто не сможет тебя принять. Нет выбора, кроме как согласиться и жить с этим. Ведь, получив гражданство другого государства, не получаешь новую родину, а просто становишься частью некой формальности. У человека не может быть больше одной родины - это просто невозможно. Родина - она одна. Когда уедешь, многие сочтут тебя предателем. Связь с местом, которое считал своим домом, будет потеряна, разорвана. Новое место не примет, будет выталкивать, словно инородное тело. Ты будешь вынужден видоизмениться, чтобы соответствовать. Мышление, взгляды, чувства, ощущения будут претерпевать невероятные изменения. Но тебя все равно не примут, потому что ты чужой. Это навсегда останется с тобой. Но, знаешь, что самое интересное, джаным?

- Что?

- То, что ты больше не сможешь стать единым целым: ни здесь, ни там. Тебе всегда будет чего-то недоставать. Будешь ощущать нехватку во всем. Кто-то называет это тоской, кто-то дает иное определение.

- То есть дело в том, что тебя не примут? Это тревожит тебя? Ты боишься быть отвергнутой?

- Вовсе нет. Дело не в том, примут тебя или нет. Дело в том, что ты и не хочешь, чтобы принимали. Не хочешь становиться тем, кем не являешься на самом деле. Хочешь быть собой и не быть вынужденным. Хотя, на самом деле, все намного проще. Тебе нужна причина?

- Именно.

- Причина в том, что я не готова сделать тот последний шаг, который и разорвет эту связь. Станет следствием всего вышесказанного.

- Но тебе придется это сделать, ты ведь знаешь об этом?

- Знаю.

- То есть наши отношения зависят от одного лишь шага?

______________________________________________________________________

Этот разговор состоялся в отеле месяц назад. Она была задумчивой и немного отстраненной. Вот уже тридцать один день она не звонит. Я даже купил календарь, чтобы вести подсчет дням, неделям и, возможно, месяцам. После недели молчания забеспокоился. После двух недель тишины не на шутку перепугался. Я нарушил правило, установленное ею, и набрал номер мобильного. Голос оператора сообщил, что «абонент выключил свой мобильный телефон». Я звоню каждый день, но в трубке – всё тот же голос и всё те же слова, что и день, и два, и неделю назад. Когда прошло семнадцать дней, сел в машину и поехал в офис. На парковке стояла её машина - значит, она в городе. Слава Богу, с ней всё в порядке. Выскочил из машины и помчался, как сумасшедший, наверх. В тот момент не думал ни о чём, кроме того, что она здесь и всё в порядке, а буквально через минуту смогу её увидеть. Как же я тогда ошибался.

Она распахнула дверь и вышла навстречу. Я просто застыл на месте, не в силах пошевелиться. Она смотрела на меня так, будто видела впервые, и взгляд столь любимых глаз был настолько холоден, что стало не по себе.

- Вы ко мне? – спросила равнодушно.

- Что случилось? – вырвалось из меня громким криком.

- Ничего. Абсолютно ничего особенного, - проговорила медленно, словно по буквам.

- Что всё это значит? Ты пропала, телефон выключен, и это ты называешь «ничего не случилось»?!

- Я же сказала, ничего не случилось. У меня все в порядке. Не нужно больше приходить, и звонить тоже не нужно. А сейчас извини, мне нужно идти.

Некоторое время стоял перед дверью, которую она плотно закрыла. Не мог понять, что это было: шутка или какая-то игра, или всерьез? Я бы, наверное, так и продолжал стоять в ступоре, растерянный, если бы не девушка, буквально вылетевшая из кабинета, дверь которого передо мною так равнодушно закрыли, и едва не снесла с ног. Я развернулся и молча пошел. Пошел в никуда. Словно целую вечность - по этому длинному коридору. Затем – лестница: пролёт, второй, третий. Не помню, как сел в машину и доехал до студии. Помню, зашел в кабинет, плотно прикрыв дверь, сел в кресло, курил одну за другой, набирал её номер и повторял слова, доносящиеся из трубки, шевеля одними губами. Выражение её лица и сдержанность отпечатались в памяти, будто след от пощечины. Равнодушный взгляд – это всё, что ты смогла дать после этих лет? Пустота – вот и всё, что осталось после нас? Пустая пыльная комната: окна завешаны тканью, почерневшей от пыли и грязи: ни мебели, ни бумаг, ни рамок от фотографий - ничего.

Не помню, как пришёл домой, и была ли там Ольга, что делал и что говорил – ничего не помню.

Глава 20

Декабрь 2011-го

Не выдержав, вчера поехал к ее дому. Просидел в машине два часа, выкурил полпачки сигарет до того, как она появилась. Не одна. Они спускались по лестнице, улыбаясь и держась за руки. Подошли к ее машине. Он прижал её к себе и нежно поцеловал в лоб, погладил шелковистые волосы – еще помню эти ощущения. Я тоже любил гладить её волосы, их запах. Затем они сели в машину и уехали. Она и её законный супруг - высокий, смуглый, самоуверенный и счастливый. Хорошо смотрятся, гармонично.

Я бы, наверное, смог понять, почему она так поступила, оборвала связь, если бы она смогла объяснить. Хуже всего – неизвестность, недосказанность. Не понятны ни мотивы, ни цели, ни причины. Ещё теплится надежда, что она вернётся. Продолжаю ждать. Каждый день, каждое утро переполнен ожиданием и некой бесполезностью.

Ольга улыбается, напевает по утрам. Она счастлива, строит планы. Моя мать, наконец, обрела уверенность в светлом будущем сына. Они с Ольгой всё больше времени проводят вместе, улыбаясь и обмениваясь счастливыми взглядами. Женщины, которая отрывала от семьи глупого сына и любимого мужчину – как считали мать и Ольга – больше нет. Для них – нет.

Возможно, именно сейчас всё встало на свои места, все заняли свои кресла, и больше никто не теснится. Возможно, это и есть правильно и верно. Так, как должно быть. Но почему никто не спрашивает, хочу ли я этого?

Все вокруг твердят, семья - это самое важное. Нельзя разрушать чужую семью. Нельзя предавать и обманывать близких. Плевать на постулаты и правила! Я в шаге от взрыва, который разорвет на куски. Изнутри.

Женщина, с которой был счастлив, ушла. И пустота, что оставлена на память, звенит в ушах с такой силой, что заставляет нервно сжиматься все то, что еще осталось. Если там хоть что-то осталось.

Глава 21

Январь 2012-го

Можно плыть по течению, не думая ни о чём, покорившись направлению ветра, не зная, куда забросит. Можно плыть против течения и смертельно устать, так и не доплыв даже до середины. А можно плыть в заданном направлении, с умом расходуя силы, и доплыть до точки назначения. Никогда не пытался плыть против течения, чтобы не устать - всегда плыл, следуя плану, по направлению, и мне это удавалось. Сейчас откинулся на спину и просто плыву, по течению. Три месяца. Три чёртовых месяца отчаянного одиночества. Три месяца неустанной надежды и остывающего тепла. Я всё еще помню тебя на ощупь, но с каждым днём становится всё труднее не потерять и сохранить эти ощущения.

Я отдался тебе, полностью, и ты опустошила меня, не оставив ничего после, не дав ничего взамен. Я, чёрт возьми, поверил, и до сих пор спрашиваю, какого чёрта! Какого чёрта остался и продолжал изо дня в день посвящать себя тебе! Почему ушла, не написав ни строчки? Почему так поступила? Я слишком зол, чтобы даже пытаться осмыслить происходящее. Гнев съедает изнутри.

Сейчас, когда тебя нет рядом, есть лишь негодование и отчаяние. Но я всё еще продолжаю ждать, и продолжаю спрашивать, какого чёрта я это делаю?! Ты не посчитала нужным сказать даже пары слов, оправдаться, а я продолжаю ждать и оправдывать тебя, потому что это необходимо. Продолжаю и жить, и плыть. Боюсь потерять связь с тобой, что так тонка, кажется, дотронься и всё разорвётся.

Не буду говорить о том, как сильно нуждаюсь в твоём присутствии, и с каждой прожитой минутой нуждаюсь всё больше. А знаешь, как даются эти минуты? Никто не видит, но, возможно, чувствует. Ольга. Конечно, чувствует, но это больше её не волнует, не причиняет боли, ведь тебя больше нет, а ощущение пустоты и безысходности однажды уйдёт –она и вправду так думает. Какая глупость! Физическое отсутствие не влияет на то, что я храню в себе – там, где только ты могла прикоснуться, там, где я до сих пор дышу тобой, вдыхаю твой запах, помню шелковистость твоих волос.

Знаешь историю про дом, в котором никто не живёт? Не знаешь. И я не могу рассказать, потому что тебя рядом нет. Хотя тебе бы понравилось. "Но почему же никто не живет в этом доме", спросила бы ты. Да потому что его вовсе нет. Как нет и тебя. Этот дом - лишь плод больного воображения девочки, которая медленно умирает, убивая себя. Порой спрашиваю, не была ли ты всего лишь фантазией?

Продолжаю снимать, обрабатывать фотографии, принимать заказы, приходить домой и ложиться в кровать, просыпаться от прикосновения Ольги и завтракать приготовленной ею яичницей с кофе. Она, наконец, чувствует себя счастливой. А я продолжаю жить, но не могу, как прежде, будто тебя вовсе не было. Не могу взять и перечеркнуть миллионы часов, проведённых с тобой, и идти дальше, как это сделала ты. Что ты, чёрт возьми, натворила?!

Что сделала, чтобы забыть обо всём, что нас связывало? К каким методам прибегла, чтобы так легко избавиться от воспоминаний? Как ты, чёрт возьми, это сделала?!

Глава 22

   Помню каждый день, проведенный с ней, с лёгкостью могу сложить воспоминания в целостную мозаику. Всё началось в октябре, в тот самый день, когда она отложила поездку.

Октябрь 2008-го

   Сегодня абсолютно свободный от каких-либо встреч день. Устроил выходной. Между прочим, иногда полезно выбраться из будничной суеты и отложить дела, забыть обо всем на свете, оглянуться вокруг или просто остановиться. Не будет ни фотографий, ни звонков клиентов, ни обсуждения идеи для фотосессии. Сегодня могли бы встретиться с Аней во время обеденного перерыва, если бы она не улетала в Анталию. Сейчас как раз должна подъезжать к Шереметьево. Смотрю на часы, небрежно приподняв рукав рубашки, которую так долго выбирал в магазине на прошлой неделе. Внезапно накидываю пиджак и, покинув свою квартиру, направляюсь в наш ресторан. И когда он успел стать нашим? Аня прочно заняла первые позиции в мыслях. Скучаю по ней, по нашим разговорам. Хочется позвонить, чтобы поболтать или договориться о встрече.

За размышлениями не замечаю, как подошел к ресторану. Бросив взгляд на большое окно, возле которого обычно располагаемся, замираю в недоумении. По ту сторону окна на меня смотрит она и улыбается. Я бы, наверное, так и стоял, расплывшись в улыбке, если бы Аня не рассмеялась, указывая на дверь.

- Разве ты не должна быть в аэропорту? - восклицаю, присаживаясь.

- Мне не нужно там быть, - говорит еле слышно.

- Не понял.

- Я не поеду, возникли неотложные дела, поэтому поездку придется отложить.

Отчего-то кажется, что нет неотложных дел. Нечто иное появилось в ее взгляде. Но размышлять над этим не собираюсь. Она остаётся – это самое главное.

- Прекрасная новость, - не могу сдержать эмоций. – Вернее, хотел сказать, что теперь не придется обедать в одиночестве. Ты, наверное, расстроена, что пришлось отложить поездку, но меня это радует, не пойми неправильно.

- Нет, вовсе не расстроилась.

Как расценивать её слова, и есть ли хоть малейший намек? Она говорит абсолютно серьёзно, и во взгляде появилось то, чего не было прежде – намерение.

- Что ж, тогда приступим к обеду? – произношу после небольшой паузы.

- Приступим, но не здесь.

- А где?

- Поедем ко мне.

- К тебе?

- Шучу, – смеётся. – Поедем в тот ресторан, где обедали в первый раз. Помнишь?

- Если честно, нет, - безусловно, помню, но отчего-то говорю обратное.

- Тогда следуй за мной, – отвечает, направляясь к выходу.

В полном молчании доезжаем до места назначения. За обедом молчит, а я пытаюсь заполнить эту невыносимую тишину глупой болтовней. Отстраненная, что вызывает бурю противоречивых эмоций, и с каждой минутой напряжение растет, поэтому в какой-то момент не выдерживаю.

- Что случилось? – спрашиваю спокойно, стараясь не показывать переполняющего негодования. – Что случилось? Ты совсем не слушаешь.

- Извини, неважно себя чувствую, - говорит смотря в окно. – Мне пора.

Не верю глазам: она просто встает и выходит из ресторана, оставив меня за столиком в окружении бокалов и тарелок. Буквально через минуту официант приносит десерт, от которого вежливо отказываюсь, после чего ухожу, оплатив счет.

Что это было? Как это воспринимать? Не успеваю переключиться от одного вопроса к другому. 

Она не дает о себе знать ни на следующий день, ни в последующие три дня. Что ж, отвечаю тем же: никаких звонков, напоминания о себе. Безусловно, она могла действительно заболеть, возможно, даже чем-то серьёзным, и моё безразличие в подобной ситуации выглядит некрасиво. Но в том, что её сразило внезапное недомогание, отчего-то не верится, поэтому упорно продолжаю молчать. Это как некая игра, соревнование, вызов.

Она звонит на четвертый день, поинтересоваться, каковы мои планы на время обеденного перерыва. Переборов весь спектр неприятных эмоций, говорю, что абсолютно свободен. Более того, желание увидеть её сильнее всякой обиды и негодования.

- Извини, я действительно неважно себя чувствовала. Врач сказал, что это было лёгкое пищевое отравление, – говорит после того, как официант принял заказ и отошел в сторону. – Пролежала дома, пришла в себя и вновь полна сил, как ты видишь.

Мне нечего ответить, поэтому молчу. На какую-то долю секунды становится стыдно, что даже не поинтересовался её самочувствием. Но что-то было в ее словах неправдоподобное, заставляющее остановиться и подумать.

- Не было никакого пищевого отравления – произношу еле слышно.

Смотрит - губы слегка дернулись, но затем вновь сомкнулись.

- Не было, – отвечает после небольшой паузы.

Продолжает смотреть прямо в глаза, отчего становится душно, а мысли в голове лихорадочно перемешиваются, не желая складываться в единое целое.

- И не было никаких неотложных дел, - продолжаю.

- Не было, - её откровенность потрясает.

- Значит ли это, что…

- Это не означает, ровным счетом, ничего, - перебивает.

- И что, опять встанешь и уйдешь? – спрашиваю с вызовом.

- Тоже вариант. Но всё же останусь.

Мы больше не говорили об этом. Никогда. Это стало нашей отправной точкой. Точкой невозврата. Думаю, ей это далось намного тяжелее, чем мне.

Глава 23

Февраль 2012-го

Четыре месяца усталости, которой легко поддаётся тело, и уже ничего не хочется более, даже двигаться, думать, мечтать. По-прежнему жду, что она позвонит, придёт, пусть даже сделав вид, что не было этих четырёх месяцев –приму без объяснений.

Сегодня днём забронировал номер в отеле. Затем заказал букет белых лилий, черкнув в небольшой открытке всего лишь пару цифр: 00:15. Не знаю, находится ли она сейчас в городе, но точно знаю, что поймёт то, что написано в послании. Буду ждать, даже если она придёт попрощаться. Возможно ли это, чтобы она ушла навсегда из мыслей, сердца? Нет, у меня всегда припрятано для неё местечко. Там, где ей хорошо.

Ты говорила, что тебе всегда тепло рядом со мной: приятное ощущение спокойствия и тишины. Так что же случилось? Я всё такой же, как и прежде, и рядом со мной всё так же тепло. Только приди и сама увидишь, вновь почувствуешь.

Словно сумасшедший, разговариваю с ней постоянно. Не замолкаю ни на секунду. Боюсь остановиться. Если перестану, она исчезнет.

Время ужина, и Ольга готовит на кухне, напевая. Не могу уловить мотив, хотя кажется знакомым.

- Что это за мелодия?

- Что, дорогой? – поворачивается, улыбаясь. – Какая мелодия?

- Та, что напеваешь.

- Ах, это. Это же «Не могу жить без тебя». Ты что, забыл, это же наша любимая!

- Действительно.

Женщины любят обозначать границы, привязывать мужчин песнями, фильмами, или еще чем-нибудь - главное, чтобы затем это «что-то» стало «нашим», и вызывало бурю счастливых эмоций при упоминании.

- Мне нужно сегодня поработать, - говорю без всяких эмоций.

- Что, так поздно?

- Да, один заказ. Я благополучно про него позабыл, а отдавать уже завтра. Не знаю, что со мной в последнее время. Наверное, буду работать всю ночь.

- Но ты хотя бы поужинаешь со мной?

- Конечно, разве могу отказаться от того, на что ты потратила почти два часа.

- Вот и отлично, давай, к столу, всё готово, - улыбается, снимая фартук.

Поднимаюсь с кресла, подхожу к столу. Почему живу с Ольгой? Зачем создаю иллюзию отношений? Для чего? Возможно, всё однажды наладится и я даже смогу её полюбить, жениться. Сейчас подобные мысли кажутся полным бредом, но ведь всё возможно. Могу ли позволить подобные мысли? Стоит ли их допускать? Начинаю сходить с ума. Устал от постоянного круговорота бредовых идей, которые самостоятельно живут в голове, не спрашивая разрешения. Как же устал!

До полуночи есть еще четыре часа. Ложусь в кровать, накрываясь одеялом с головой.

- Ты ведь хотел поработать, - говорит Ольга, гладя меня по спине, поверх одеяла.

- Разбуди меня через три часа. Только обязательно разбуди.

- Не волнуйся, разбужу. Отдыхай.

Я знаю, Ольга всё понимает. Видит то состояние, в котором пребываю в последнее время. Просто делает вид, что ничего не замечает. Создает иллюзию, что всё хорошо, или, даже если и не совсем так, то вот-вот наладится, войдёт в колею. Мне же нужен человек, который будет рядом и будет любить меня, иначе утону в своём одиночестве. Не могу оставаться один, просыпаться один, ложиться в холодную постель – это убьёт меня. Слишком несправедливо по отношению к Ольге, но по-другому не получается. Закрываю глаза, оставив Ольгу одну в полумраке.

Я ухожу к женщине, которую никогда бы не оставил. Жду, и она приходит ко мне во сне. Невероятно красивая, излучающая свет. Протягиваю руки, но никак не могу дотронуться. Постоянно увиливает. Слышу ее смех, ощущаю запах духов, прошу остановиться. И она замирает, на мгновение. Притягиваю к себе, нежно обняв за талию. Тоска покидает, ведь я вновь ощущаю ее дыхание. Она пришла, вернулась ко мне.

- Просыпайся, засоня, - слышу ласковый голос Ольги. – Тебе пора вставать.

На часах – ровно 23:00. Пожалуй, приму душ, затем выпью кофе. Остатки сна смешиваются с холодной водой, что обволакивает меня. Вспоминаю жаркое лето и её улыбку. Робко обнимает, нежно, заглядывая глаза, будто ища в них что-то.

- Я сделала тебе кофе, - говорит Ольга, когда вхожу в комнату.

- Ты читаешь мои мысли, - улыбаюсь.

- Просто я хорошо тебя знаю, любимый. Ты даже не представляешь, насколько хорошо. Тебе ведь не нужно работать сегодня, я права?

- Права.

- Мне стоит задать следующий вопрос?

- Нет.

Молча выхожу из квартиры, прикрыв дверь, не прощаясь с Ольгой. Несмотря на жуткий мороз, не беру машину, иду пешком, хотя с каждой минутой эта идея нравится всё меньше.

Войдя в отель, отмечаю про себя, что администратором до сих пор является всё та же симпатичная шатенка. Узнала и улыбнулась, словно старому знакомому, отчего на душе стало еще хуже. Прохожу в номер, но войдя внутрь, вдруг понимаю, нечем заняться, кроме того, как сидеть и ждать её. Ту, которая не придёт. Стоило захватить книгу, чтобы скоротать время, хотя сомневаюсь, что смог бы читать. Заказываю бутылку виски, оставив её впоследствии нетронутой. Выкурив ровно половину пачки, посмотрев телевизор и не в силах более сопротивляться усталости, засыпаю.

Просыпаюсь около восьми часов утра. Могу поклясться, в воздухе витает аромат её духов. Она была здесь, она приходила. Вскочив с постели, внимательно изучаю комнату, чтобы найти подтверждение предположениям. Уверенность достигает наивысшей точки, когда вижу постель. На краю кровати, противоположного тому, где спал, явно кто-то сидел – подобный след всегда остаётся: покрывало примято. Более того, коврик, возле двери, немного влажный, от растаявшего снега с её сапог.

Бегу вниз, к стойке администратора, но с разочарованием замечаю, что вместо шатенки улыбается высокая блондинка, принявшая смену буквально полчаса назад. Но ведь это не важно. Самое главное, что она пришла. Была в номере, сидела на кровати, смотрела на меня. Могла бы оставить хотя бы записку, пару слов.

Вернувшись домой, понимаю, Ольга ждала всю ночь – об этом говорят опухшие глаза. Если бы курила, пепельница уже ломилась от окурков, но она не курит. У неё совсем нет вредных привычек. Редко позволяет алкоголь, говорит, не нравится ни запах, ни вкус. В одежде предпочитает классику сдержанных тонов. Любимый цвет – серый. Яичница - на завтрак, и что-нибудь мясное – на ужин, и никакого кофе - пьёт зелёный чай. Всегда старается чему-то соответствовать, неведомым мне стандартам и идеалам, которые придумала. Она сдержанна в эмоциях, любит контролировать ситуацию. Порой кажется, совсем её не знаю, а вот она, наоборот, выучила меня наизусть. Она догадалась, что был в отеле, и так же поняла, чем всё закончилось.

Подойдя к ней, крепко обнимаю. Не знаю, почему мне захотелось это сделать. На самом деле, очень признателен за то, что она до сих пор здесь, рядом, и за пресловутую яичницу на завтрак, которая, ждала на столе. Улыбнувшись, нежно касаюсь щеки. Я не люблю её, и она об этом знает.

Глава 24

   Помню наш первый завтрак. Никогда не забуду. Проснулись около десяти утра, счастливые и влюблённые. Первая ночь в отеле. Она улыбнулась и пошла в душ. Не было никакой неловкости и скомканного молчания, обычно присутствующих, когда отношения двух людей выходят на новый уровень. Я заказал завтрак в номер, на две персоны, и закурил. Она вышла из душа, свежая и лёгкая, с мокрыми волосами. Щеки порозовели, а глаза светились. В тот момент захотелось её сфотографировать, но под рукой не было фото аппарата, поэтому запечатлел этот момент в своей памяти. Красивая женщина с безупречной улыбкой на лице. Она подошла, села ко мне на колени и прикоснулась к щеке. Так нежно и так грустно. Я прижал её к себе, или прижался к ней – сейчас это уже не имеет значения –хотелось кричать от переполнявших эмоций. Я помню то утро до мельчайших подробностей, люблю о нём вспоминать, прокручивать фрагменты, раз за разом, в памяти.

   Нам принесли завтрак: вареные яйца с красной икрой, нарезку из бекона, овощной салат, ломтики белого хлеба с маслом и черный кофе. Тогда узнал, что она не любит яйца и красную икру, не ест свинину и белый хлеб. Мы долго смеялись. Предложил заказать еще что-нибудь - отказалась и съела немного салата, после чего выпила кофе. Мы смотрели музыкальный канал, обсуждали зарубежных звёзд и просто улыбались друг другу. Это было одно счастливое утро, которое она мне подарила. Были и другие, не менее счастливые дни, ночи, завтраки, но это утро было особенным, ведь оно было первым.

Помню, как смотрел в окно - она шла по узкой дорожке, выходила из огромных ворот и садилась в такси. Мне захотелось еще немного побыть в номере, в этой необычайной атмосфере нежности. Я лёг на кровать и закрыл глаза. Пролежал так около часа. Звук мобильного телефона, оповещающий о том, что пришло сообщение, заставил открыть глаза. «На улице прохладно, повяжи шарф» - это всё, что она написала. Я улыбнулся и мысленно пообещал ей выполнить. Жаль, но у меня не было с собой шарфа. Поэтому, покинув отель, я направился в ближайший торговый центр и приобрел сию деталь гардероба. Я был счастлив и улыбался, в связи с чем прохожие бросали на меня недоуменные взгляды. Люблю этот шарф, и до сих пор повязываю вокруг шеи в холодные дни.

Это было в начале ноября две тысячи восьмого года, впоследствии ноябрь стал особым месяцем. Говорят, мужчины ничего не помнят: ни дат, ни имён – враньё. Помнят, просто тщательно это скрывают, порой даже от самих себя, а если и не помнят - значит, это были не те даты и не те имена.

Глава 25

Март 2012-го

Пять месяцев невыносимой пустоты, которую, как оказалось, не легко заполнить. Пять месяцев - не так уж и мало. Только подумай, сколько это дней, часов или минут! Боюсь начинать подсчет. Не могу сдвинуться с места, всё еще стою. Это как встать посреди дороги, не решаясь перейти или хотя бы вернуться назад: машины проносятся мимо, безынтересные к скучной персоне. А я всё стою и жду, что ты подойдешь, почти неслышно, возьмешь за руку. Но это не происходит, и тогда теряю остатки надежды, что всё еще теплится где-то внутри, заставляя неподвижно стоять и ждать.

Душевные раны не заживут, пока не научишься отпускать и прощать.Эта боль сильнее любой физической, потому что на неё нельзя наложить повязку, жгут или наклеить пресловутый бактерицидный пластырь. Она бьёт не на удачу, а прямо в цель. Не умеет отступать, либо идти на компромисс, везде следуя за тобой, выглядывая из-за каждого угла, будто крича: «Эй, я всё ещё здесь, ты меня не забыл?». Боль подчиняет, выпивает без остатка, забирает силы, лишает попытки к бегству. Пробуешь лёгкое обезболивающее, антисептики, но они – лишь местного действия, рассчитаны на облегчение, а по сути – самообман. Пробуешь убежать, словно истекая кровью, не понимая, почему становится только хуже, а утром так не хочется просыпаться. Пытаешься забыться, запить, заесть.

Вдыхаю рывками, задыхаясь. Слишком холодный воздух для марта. Слишком одиноко, чтобы надеяться. Душевные раны не затянутся, и будут гноить до тех пор, пока не заставишь себя отпустить. Не держать более. Не держаться, не цепляться из последних сил.

«Ты всё еще здесь, любимая?» - спрашиваю, просыпаясь. «Ты всё еще здесь» - отвечаю, улыбаясь, но эта улыбка больше похожа на жалкое и никчемное подобие. Как и я, похожий на некое подобие человека. То, что отражает зеркало моей ванной комнаты, когда в попытках сбрить трехдневную щетину, оставляю царапины.

Выхожу на улицу, повязав шарф, вдыхая холодный воздух. Кажется, март расстался со своей подружкой и теперь от безысходности и глубокого одиночества отыгрывается на нас, простых смертных.

Сажусь в машину, закуриваю первую за утро сигарету. Курить на пустой желудок – гиблое дело. Хочется включить музыку, громко, чтобы уши закладывало, ту, которую не люблю и не стал бы слушать ни при каких обстоятельствах. Затем нажать на педаль газа со всех сил и мчаться, не думая ни о чем. Но это только минутные порывы души, которые так и останутся порывами. Если бы мы чаще прислушивались к себе, всё было бы намного проще. И мы были бы чуточку счастливее, не сдерживаемые ничем.

А что, если я боюсь, что эти раны затянутся, а боль исчезнет? Возможно, боюсь переболеть и отпустить. Ведь тогда не останется смысла в ожидании, подогреваемом болью.

Отрываю зеленый стикер и пишу несколько слов. Открыв окно, выбрасываю его на дорогу – пусть доберется до адресата, донесет нечто важное. Помню, ты однажды сказала, что у каждого дня есть свой цвет, и подарила упаковку цветных стикеров. В тот момент ты улыбалась, а я не мог понять, шутишь или говоришь серьёзно. Затем я долго блуждал по сетям интернета, изучая, что обозначает тот или иной цвет. Не всерьез, ради веселья. Сегодня пусть будет зелёный. Цвет, символизирующий рост, жизнь, свежесть и всякое начинание, хотя у некоторых народов он, наоборот, ассоциируется с печалью и неудачами.

Глушу мотор и выхожу из машины. Зачем мне вообще нужна машина: я крайне редко на ней передвигаюсь, организовал повседневную жизнь таким образом, что всё необходимое находится в относительной близости. И всё же потребность в наличии автомобиля в наши дни не вызывает никаких сомнений.

Ассистент, как обычно, встречает улыбкой, напоминая о сроках сдачи заказов, истекающих со дня на день. Кивнув, запираюсь в кабинете. В течение дня поступает несколько предложений от благодарных клиентов в виде приглашений на различные вечеринки. Пожалуй, воспользуюсь одним из них: пора приходить в себя, начинать избавляться от изматывающей тоски, да и не помешало бы выпить чего-нибудь крепкого. Вдруг подумал о том, что никогда не брал с собой Ольгу на подобные мероприятия. Набрав номер её мобильного телефона, предлагаю пойти на одну из вечеринок, развеяться – соглашается. Откинув голову на спинку кресла, закрываю глаза.

Я устал тебя ждать. Не хочу тратить время на бессмысленные надежды. Ты ведь этого и добивалась? Чтобы не ждал, если уйдешь. Что ж, спешу обрадовать, я именно так и сделаю. А ты продолжай любить смуглого иностранца, покоряя его своей нежной кожей и её цветочным ароматом.

Глава 26

Апрель 2012-го

Если задать тональность людям, то есть такие, что всегда - в мажоре, а есть те, что в миноре. Мажор - зачастую надуманный, неестественный. Это что-то вроде, когда смеешься, а не особо и хотелось. Или когда улыбаешься, но больше по привычке, нежели по желанию. Улыбчивые люди создают атмосферу комфорта и легкости. Про таких людей говорят больше положительного, нежели отрицательного. Они легко идут на контакт, да и впечатление производят исключительно положительное. Улыбчивые люди определенно что-то скрывают. Скрывают эмоции. Улыбка - лишь повод без лишних объяснений закрыться от навязчивости окружающего мира. Улыбчивым людям легче доверять. Они с легкостью развеют, пустят по ветру твое доверие с той же улыбкой. Улыбчивые люди улыбаются всем. Ошибочно полагать иначе.

Ушел с головой в работу: ежедневные съемки, обработка отснятого материала, встречи и обсуждения, рукопожатия, телефонные переговоры и полное отсутствие тебя. Отрубил подачу мыслей в отсеке по имени «ты». Покинул автобус, нашел нужную остановку, и пошел пешком. Шаг за шагом избавился от тоски, поедавшей изнутри – ее больше нет, стало спокойнее. Нашел равновесие между ощущениями «быть с тобой» и «тебя больше нет». Нет жгучей обиды и дикой боли, негодования. Стало тихо и комфортно. Я не забыл то, что было между нами, и не забуду, но сейчас не копошусь, торопливо рыская в воспоминаниях. Просто живу той жизнью, где все расставлено по местам, мною же самим. И, знаешь, мне это нравится.

Я не хочу больше думать, выстраивать предположения о том, как живешь, чем занята, где находишься –твое дело. Хочу, чтобы и Ольга, наконец, обрела покой и комфорт в отношениях. Я, правда, этого хочу. Она слишком много для меня сделала, но, главное, слишком долго ждала. Не могу больше огорчать ее. Мне хочется этого хотеть. Я должен попробовать.

Закрывая глаза, не желаю представлять, гнаться за тобой. Хватит, тем более, что и тебе хватило. Ты учила уважать чужой выбор, что ж, думаю, тому самое время.

- Любимый, мы опаздываем, - говорит Ольга, дотронувшись до плеча. – Мама уже ждет.

- Тогда пошли быстрее.

Сегодня день рождения мамы, и Ольга тщательно подготовилась. В 19:30 мы должны быть в ресторане вместе с остальными гостями. Не знаю, каким образом Ольге удалось уговорить маму на подобное мероприятие. Не припоминаю, чтобы она хоть раз отметила день рождения вне стен дома, да еще и позвала знакомых. Даже друзьям не позволялось приходить в этот день: только я и папа. Однако Ольге удалось нарушить эту традицию.

Безусловно, мы пришли раньше времени, чтобы встречать гостей, которые, к слову, не опоздали. Мама выглядела великолепно. Время над ней не властно. «Я уже не в том возрасте, когда стоит уповать на дары природы, после тридцати женщина просто обязана должным образом следить за собой», - говорит моя мать, улыбаясь. И ей это удается.

Вечер прошел за поздравлениями, подарками, разговорами и разойтись удалось лишь к полуночи. По дороге домой задумался, а понравилась бы моей матери Анна? Думаю, нет, но она бы привыкла. Анна слишком прямолинейна, не терпит притеснений, не склоняет голову, не меняет решений, но в то же время - честна, открыта, не фальшивит и не играет, и у нее доброе сердце. В одном из наших разговоров, сказала, что первое мнение о ней зачастую складывается не в ее пользу. "Почему?" - спросил тогда. "Потому что не пытаюсь понравиться. Или потому что никогда не буду этого делать", - ответила с улыбкой.

Она не улыбается всем подряд. Это не в ее тональности. Не фальшивит и не переносит лжи. Ничего не скрывает и смотрит прямо в глаза. Подпускает людей постепенно, словно раскладывая по масти. Кто-то так и останется стоять за дверью, кого-то пригласит войти, а кого-то попросит остаться. Такие люди, как она, встречаются редко и зачастую делают больно.

Шесть месяцев тлеющей надежды. Слишком много для того, чтобы остановиться и начать забывать. Перестать мучиться воспоминаниями, выбросить ненужное из головы. Избавиться от этого бреда и сумасшествия.

Но ведь это не было помешательством, навязчивой идеей, мне просто хотелось быть с ней. И даже сейчас, по дороге домой понимаю, как сильно соскучился и как не хватает ее присутствия. Порой кажется, так много осталось недосказанного, недослушанного. Так много всего с приставкой «недо». Недодали друг другу, недопоняли, недоговорили. Порой задаюсь вопросом, чего же нам не хватило? Тут же спрашиваю себя, не хватило для чего? Или до чего?

Пытаюсь не думать о ней, не размышлять больше, не пытаться найти ответы. Пока с трудом получается, но справлюсь. Тут же думаю, а стоит ли подавлять, душить нечто, что никак не успокоится? Возвращаюсь к мыслям о той, что называла меня «джаным».

Услышал на днях разговор матери с Ольгой о том, что все, наконец, налаживается, мол, я вылечился от этой напасти. Захотелось ворваться в комнату и прервать этот бред одним словом, одним взглядом, запретить подобные разговоры. Я был в бешенстве.

Разве я был болен, мама? Разве любовь можно назвать болезнью, напастью – что за глупость?! Что-то внутри яростно встало на защиту. Как ты могла так рассуждать?! Разве ты не любила отца, или твои чувства так же были болезнью? Чем же мои чувства отличны, что ты ни во что их не ставишь?! 

Если нет детей – значит, нет семьи, нет штампа в паспорте – значит, нет любви. Если изменяет, то обязательно не любит – откуда вы можете это знать? Что за привычка облекать в стандарты, надуманные, болезнетворные, заразные! Что за мания судить, не допуская возможности, что у кого-то может быть иначе. Пусть не так, как у многих и не так, как принято. Принято кем? Можно ли делать какие-либо выводы, наблюдая со стороны?! Кто дал право осуждать и судить?

Шесть месяцев борюсь с собой. Еще этим утром был уверен, что справился, победил. Ошибался. Помнишь, спросила однажды, если ты будешь знать, что не вернусь, будешь ли ждать? Самое время ответить на твой вопрос. Буду. И ты придешь. Однажды ты обязательно вернешься, знаю.

Глава 27

Апрель 2012-го

Не виделись шесть с половиной месяцев. Она просто исчезла, забрав с собой мою душу, оставив на память лишь нежное «джаным». Вчера она позвонила, попросив о встрече. «Шереметьево», 15:30.

Приезжаю в аэропорт за полтора часа до назначенного времени. Необходимо подготовиться, обжиться в пространстве, чтобы не чувствовать себя растерянно и неловко, как бывает, когда попадаешь в незнакомое место. Безусловно, я был здесь раньше, но это немного другое. Время ожидания поможет преодолеть волнение, расслабить мышцы дрожащих рук, успокоить сердце, биение которого слышно каждому, находящемуся поблизости. Но, самое главное, нужно привести в порядок непрерывный поток мыслей, от которого захлебываюсь. Почему она вдруг позвонила, зачем назначила встречу? Пытаюсь остановить бессмысленное вопрошание, но вопросы, один за другим, нещадно выстраиваются в очередь. Три чашки кофе, половина пачки сигарет, и безумное желание увидеть любимую женщину.

Она не опоздала ни на минуту. Вижу издалека: что-то изменилось, но что, не могу уловить. Подходит, и улыбка касается уголков ее губ.

- Джаным, - говорит, улыбаясь, словно не исчезала и была рядом вчера, и два дня назад, и все месяца.

Присаживается напротив, неспешно снимая бережно обнимавший шею шарф цвета бирюзы, кладет его на край стола.

- Кофе? Черный? –спрашиваю в ответ на вопрошающий взгляд в сторону пустых чашек кофе, расположившихся на столике.

- Нет, мне нельзя, - улыбается. - Я жду ребёнка.

Слова разом покидают память. Усмехнувшись где-то внутри, хотя стоило рассмеяться в голос, противно резко, небрежно, над самим собой, понимаю, каким был глупцом, надеясь на встречу. 

- Это значит, что... –тело сводит судорогой, где-то глубоко в груди предательски ноет.

- Это значит, что я беременна.

Смотрю на нее, не в силах пошевелиться. Для чего нужна эта встреча? Чтобы посмеяться надо мной?

- Зачем позвала меня? – этот вопрос интересует меня больше всего. Я зол, внутри кипит от негодования.

- Я уезжаю в Турцию, джаным. Больше не вернусь. Буду растить свою Зэйнэп. Я не могла уехать просто так, нужно было тебя увидеть. Сочтешь за эгоизм. Пусть так.

Все мысли, планы, все слова - всё это не имело никакого смысла. Всё было впустую. На долю секунды закрываю глаза, вдохнув поглубже, растираю переносицу – я должен справиться с яростью и болью, которые захлестывают изнутри.

- У тебя девочка? – это, пожалуй, всё, что могу сказать.

- Да, джаным. Моя принцесса. Моя Зэйнэп, –глаза светятся от счастья.

Хочется встать и уйти, без лишних слов и взглядов - не могу. Что-то внутри просит остаться, пусть лишь на минуту-две, полчаса, лишь бы побыть с ней. Я так долго тосковал по тебе, так долго ждал этой встречи. Даже сейчас, сидя напротив, до сих пор жду, вот только чего?

- Я понимаю, - говорит, теребя шарф, - ты зол на меня. Ждешь объяснений, оправданий.

- Не жду. Не утомляй ни меня, ни себя пустыми речами, - резко перебиваю.

- Слишком грубо, джаным.

- Грубо? Не то слово! Ты исчезаешь, затем вновь появляешься. Вместо приветствия объявляешь о беременности. Что ж, я безумно рад за вас! Желаю счастья и любви! Хотя нет, постой, как там говорят турки? Пусть ребенок растет с мамой и папой, верно?

- Верно, - шепчет.

- Теперь можешь отправляться на все четыре стороны, дорогая! Вернее, можешь со спокойной душой лететь в свою Турцию! Удачи!

Не могу справиться со злостью, что пульсирует в каждой клеточке. Так сильно хочу обнять ее, что противен самому себе. Ради кого убивался все это время? Почему не могу просто встать и уйти?

- Прости меня, джаным, - говорит, дотронувшись до моей руки.

- Зачем ты позвала меня?

«Объявляется регистрация на рейс: Москва-Анталия...» - голос девушки, слишком монотонный, без каких-либо эмоций, оповещает, что пора прощаться.

- Üzülme, canım. Herşey düzelecek*, - встает, подходит ко мне и обнимает, просто по-дружески, словно мы никогда не были близки, не держались за руки, не соприкасались губами. Нет ни грусти, ни сожаления. На долю секунды погружаюсь в аромат ее шелковых волос, забываюсь. Не знаю, что сказать, как вести себя, потому просто стою, неподвижно. Что ты со мной сделала, родная?

- Merak etme. Ben iyiym**, – отвечаю шепотом.

Меня не трогает даже твой удивленный взгляд и приподнятая бровь, все равно у нас нет времени на объяснения, откуда знаю столь любимый тобою язык. Выучил, представляешь? Пожалуй, даже владею не хуже тебя, хотя какое тебе дело!

Смотрю вслед, не в силах пошевелиться. Продолжаю смотреть и когда силуэт смешивается с толпой, растворяется в ней. Ничего не осталось после нас, кроме бирюзового шарфа на столике, посреди грязных кружек и пачки сигарет.

Прим.:

* Üzülme, canım. Herşey düzelecek - в пер. с турец. яз.: "Не расстраивайся, душа моя. Всё наладится."

** Merak etme. Ben iyiym - в пер.с турец.яз.: "Не переживай. Я в порядке".

Глава 28

Ноябрь 2010 -го

- Часто думаю об обстоятельствах, - говорит, расстегивая молнию на высоком сапоге, - вернее об их стечении. Зачастую простейшие действия, которым не придали ни малейшего значения, способны породить в будущем масштабные изменения, развернуть ситуацию на триста шестьдесят градусов. К примеру, повернув направо, а не налево, мы что-то тем самым меняем, создаем иные обстоятельства. Даем обстоятельствам право быть. Я в этом просто уверена. В этом нет никакой мистики или философии, это данность.

- То есть тогда, в две тысячи восьмом, когда я снимал свадьбу турка и встретил тебя, это было обстоятельство? Ведь это был вовсе не мой заказ. Мой друг, фотограф, сломал ногу и ушел в вынужденный отпуск, попросив отснять свадьбу, тем более что заказчики не возражали. Я согласился, хотя у самого работы было невпроворот. Мог отказаться и не встретить женщину, которую безумно люблю. Кому это было нужно? Мне или тебе? Или кому-то еще? - улыбаюсь, прижимая ее к себе. - Возможно, если бы мы тогда не встретились, то к настоящему моменту я был бы женат, а моя мать присматривала за внуками. Думаю, она была бы рада такому повороту событий. Возможно, я бы встретил вовсе не Ольгу, а другую женщину. Вполне возможно, мы бы развелись после пары-тройки лет законного брака. Вариантов развития событий предостаточно, равно как и обстоятельств, что не сложились, но могли бы.

- Именно. Знаешь, джаным, я часто намеренно меняю обстоятельства. В мелочах. Маршруты движения, например. Тем самым что-то меняется во мне, для меня, для других. Все мы взаимосвязаны. Меняя свои обстоятельства, меняю и чужие, и наоборот.

- К примеру, если, выходя из дома, я бы не столкнулся с девушкой, то не опоздал бы на встречу. Ведь пришлось помогать собирать содержимого её пакетов, что, безусловно, разлетелось в стороны. Тем самым я запустил цепь произошедших далее событий. А именно, подвел человека, который ждал в офисе, с целью получить конверт с обработанными фотографиями, чтобы передать шефу именно перед началом встречи. Эти фотографии были у меня в конверте. Не стоит говорить, что помощника уволили, а компания не получила проект. Ты это имеешь в виду?

- Это простейшая цепочка событий. Цепочки, подобные твоей, создаются ежедневно. Есть иные, звенья которых смыкаются постепенно, и между интервалами может пройти определенное количество времени, не только месяц-два, но и года. К примеру, моя знакомая не пренебрегает случаем поблагодарить судьбу за встречу с супругом, отцом своих детей. Они встретились будучи коллегами. «Если бы не устроилась на работу в эту организацию, - говорит она, - не познакомилась бы с ним. Так что место сыграло не последнюю роль в этом событии», - произносит она с улыбкой. На самом деле, это всего лишь стечение обстоятельств, которое мы зачастую называем «судьбой». Она совсем позабыла упомянуть о женщине, которая уговорила ее позвонить в фирму, предоставив координаты необходимого человека и договорившись о собеседовании. Этой женщине предшествует ее близкая подруга, к которой наша героиня частенько заглядывала на работу, где и познакомилась с той самой женщиной, что организовала собеседование. Более того, обстоятельства сложились таким образом, что директор фирмы уволил сотрудника, а начальник отдела кадров получил задание, немедленно заняться поисками нового - на освободившееся место. Тогда начальник отдела кадров вспомнил про одного человека, которому тут же позвонил и сообщил о необходимости подыскать для фирмы специалиста, соответствующего поставленным требованиям. И в этот момент человек подумал о героине данной истории, которая недавно приходила к своей подруге, и в общем разговоре упомянула о том, что ищет работу. Не стоит говорить, что она подходила заявленным требованиям. Так, один за другим, образовывались звенья одной цепочки, начало которой было положено намного раньше. А именно, если бы близкая подруга не работала в данной организации, то знакомство нашей героини с необходимой женщиной не состоялось бы в принципе. Идем далее, если бы эта подруга не набрала однажды номер телефона куратора по дипломной работе, преодолев сомнения и неудобства, и не попросила бы о содействии в предоставлении места для прохождения практики, она бы и не стала в будущем коллегой той самой женщины, договорившейся о собеседовании. И, что самое удивительное, это еще не начало цепочки. Ведь, самое главное, если бы однажды девушки не выбрали один и тот же факультет института, то, возможно, они бы не встретились вообще. С момента начала их дружбы и до момента встречи нашей героини с любимым мужем прошло немало времени, сложилось немало обстоятельств, предшествующих, соприкасающихся, не относящихся вовсе к данной истории.

- Ну и закрутила же ты! - смеюсь во весь голос.

- Просто цепочка оказалась слишком длинной. На самом деле, все очень просто, просто нужно всмотреться, приглядеться, и тогда каждый поймет, что жизнь сложена из подобных цепочек. Их любят называть судьбой, я же называю их проще - обстоятельствами.

- Ну если разбираться, то все эти цепочки длинные. Ведь если приглядываться и всматриваться, как ты предлагаешь, то можно складывать эти звенья бесконечно.

______________________________________________________________________

Порой задумываюсь об обстоятельствах: как бы они ни складывались, какие бы цепочки ни образовывали, с готовностью их принимаю. Как должное, как необходимость.

Глава 29

Я многое понял, осмыслил, пересмотрел. На самом деле - банальные вещи, о которых так часто и с пафосом говорят везде и повсюду, чуть ли не на каждом углу. Такова природа человека – понимать внезапно очевидное, то, что лежит на поверхности и мозолит глаз.

Я потерял, но приобрел. Странно, но факт: потеря чего-либо обязательно сопровождается новой находкой - так было всегда.

Тогда, в аэропорту, гордый и независимый, переполненный обидой и уязвленным самолюбием, закрылся от всего, что окружало меня. Я многого не позволил себе сказать, но скажу теперь. Ведь еще не слишком поздно?

Ты была так красива тогда, посреди всех этих людей, которые постоянно проскальзывали мимо. Я же старался не смотреть на тебя, цепляясь взглядом за все, кроме твоего лица, натыкаясь на чемоданы, табло, чужие, совсем ненужные, лица. Если бы знал в тот момент, что это наша последняя встреча, прижался бы к тебе, как ребенок, чтобы почувствовать запах волос.

Знаешь, беременность тебе к лицу, родная. Я очень рад за тебя, любимая, и имя ты выбрала очень красивое, правда. Твоя девочка бы оценила его.

Ты излучала свет. Ты ведь нашла, наконец, то, что искала. Нашла себя в ней, в той маленькой жизни, что билась внутри. И если бы мог, приложил бы руку к твоему пусть и небольшому еще животу. И не важно, что все уже закончилось, и наша история достигла своего финала. Мы не стали жить долго и счастливо.

Мне очень жаль, что тогда я ничего тебе не сказал: о том, как люблю, о том, что ты самое лучшее, что было в моей жизни. Я говорю это сейчас, потому что хочу, чтобы ты знала. Ведь еще не слишком поздно?

Я буду помнить о тебе до тех пор, пока это возможно, и бережно хранить воспоминания. Я до сих пор чувствую запах твоих духов и шелковистость каштановых волос, что струятся, плавно ложась на плечи. Невыносимо больно от того, что тебя нет - и эта боль физическая: когда достигает наивысшей точки, не можешь дышать, стоять, двигаться, говорить, и даже кричать. Невыносимо больно, и сжимает внутри – это как приступ, который длится какое-то время, властвует над тобой, но обязательно проходит, чтобы настигнуть вновь.

Если бы тогда, в аэропорту, гордость, граничащая с глупостью, не взяла бы верх над эмоциями, все было бы иначе. Мы боимся любить, но больше всего боимся говорить о том, что любим, особенно если адресат нашей любви не испытывает те же чувства или молчит в ответ. Страх заставляет скрывать чувства, подавлять эмоции. Что может быть проще, чем обнять человека, которого не видел достаточное количество времени, прижаться, почувствовав его тепло? Что может быть проще? Что заставляет нас воздвигать огромное количество барьеров, препятствий, и возможно ли их преодолеть? Я так боялся показаться слабым, ведь буквально собирал себя по крупицам, частям, кроил и резал, сшил, словно куклу, заново. Я так боялся, что ты вдруг увидишь, как невыносимо больно. Но больше всего боялся, что поймешь, как долго я ждал этой встречи, и как бешено стучит сердце и предательски дрожат руки, спрятанные в карманы куртки. Потому я так тщательно скрылся под маской. Что могло быть проще, чем сказать, как сильно тебя люблю, как долго ждал нашей встречи? Почему не сказал, что искал тебя и счастлив от того, что сидишь напротив. Что могло быть проще? Ты бы ответила, что тоже любишь, и все это время ни на минуту не забывала. Ты могла ответить, что все кончено, да и не было ровным счетом ничего особенного.

Ты никогда не говорила, что любишь, знаешь, только сейчас это понял. Но именно ты подарила мне чувство, которое перевернуло весь мир – и только это может иметь значение.

Мы так тщательно скрываем эмоции, чувства, закрываемся изнутри, возводим стены, забывая о том, что может быть поздно, и когда захочешь отворить дверь, за порогом уже никого не будет.

Мне жаль, мне, правда, жаль, что ты ушла, не дождавшись и слова в ответ. А я вернулся тогда, знаешь? Стоял и смотрел в огромное окно, как самолет, в котором находится любимая женщина, выходит на взлетную полосу. Я стоял, словно парализованный, не в силах пошевелиться. В голове не было мыслей, ты можешь в это поверить? Только пустота и тишина. А теперь тебя нет. И теперь тишина, но уже другая.

Так уж сложилось, осознание приходит позже, а действия зачастую опережают разум – так, наверное, заложено где-то внутри, и это вовсе не страшно, родная. Самое главное, что я очень тебя люблю. И хочу, чтобы ты об этом знала.

Глава 30

О том, что она умерла, узнал из блока новостей. Тех самых, в которых диктор слишком траурным тоном сообщила тем, кто сидит по ту сторону экрана - готовит ли завтрак, читает ли газету, проливает ли кофе на выглаженную нелюбимой женой рубашку - что известная бизнес-леди, Анна Озгюн умерла. Далее следовало много ненужных слов и подробностей, касательно рода деятельности, деталей личной жизни.

Она умерла. В самолете. Не долетев каких-то несколько тысяч километров до места назначения.

Помню лишь крик, будто и не мой вовсе – так, непонятный дикий вопль, и испуганное лицо Ольги, застывшей на пороге квартиры с огромными пакетами в руках. И этот плащ, слишком яркий и бесформенный для её возраста, белые пакеты, которые, казалось, вот-вот лопнут от переполнявших их пачек, бутылочек, пакетиков, колбас, сыров. Господи, сколько раз говорил, чтобы не носила такие тяжести! Ну зачем нам, двоим, столько еды?!

Мне хотелось закричать, зарыдать, завыть, мол, невозможно, какая-то ошибка! Перед глазами возник ее образ, черты лица, улыбка, едва коснувшаяся губ. А как же Зейнеп, твоя девочка? А как же я?!

Прошло несколько часов, после того, как в нескольких выпусках новостей по разным каналам сообщили о ее внезапной смерти, а я все так же сидел, переключая каналы, один за другим, в полной тишине. Возле двери стояли пакеты с едой, эти белые пакеты. Ольга ушла, не сказав ни слова. Да и что она могла сказать?

Мне потребовалось  огромное усилие, чтобы встать, пройтись по квартире. Не знаю зачем, медленно стал раскладывать содержимое пакетов, расставляя все на свои места. Не хотелось больше слышать ни голоса диктора, ни какого либо другого звука. Не хотелось даже двигаться, но я заставлял себя.

Ноябрь 2010-го

- Никогда не останавливайся, джаным. Ни перед чем, ни во имя кого-либо. Всегда иди вперед, не оглядываясь. Заставляй себя двигаться, даже если каждый последующий шаг дается неимоверным трудом. Создавай обстоятельства и цепочки.

- Возможно, ты права, но не на все сто, - улыбаюсь, откусывая кусок пирога. – Иногда просто необходимы остановки, хотя бы для того, чтобы перевести дыхание, продумать маршрут. Просто идти и знать, куда ты идешь, согласись, две разные вещи. Если будешь просто двигаться, чтобы не останавливаться, то в результате, ни к чему не придешь. Но если будешь идти в намеченном направлении, то есть все шансы достигнуть желаемого.

- Пожалуй, придется с тобой согласиться, – говорит, подмигнув.

- У тебя просто нет выбора, - подмигиваю в ответ.

___________________________________________________________________

Вспомнив отрывок нашего разговора, громко смеюсь, искренне, так же как и тогда. Переживаю заново ощущения тебя. Хочу оказаться в Турции, в Анталии, чтобы солнце нещадно обжигало кожу, а воздух, пропитанный тобою, насыщал легкие. И чтобы ты обязательно была рядом.

Глава 31

Детали похорон так же узнал из новостей: запомнил его лицо, сжатые губы и легкую небрежность. Скорбь отобразилась в каждом уголке смуглого лица. Законный супруг женщины, называвшей меня «джаным», перестал быть соперником - стал просто человеком, о котором больше не вспомню, ибо ниточка, связывающая нас помимо воли, оборвалась.

Её похоронили в Анталии - в городе, который она любила всем сердцем, где душа нашла пристанище.

Май 2010-го

- Боже мой, джаным, ну как же здесь все-таки холодно, - говоришь с улыбкой на лице. – В Анталии сейчас плюс двадцать, совсем скоро голодные до моря туристы со счастливыми улыбками на лицах начнут прыгать в еще прохладное море, а турки будут ежиться от созерцания этой картины.

- А тебе весело? – спрашиваю, смеясь.

- Ну, конечно, море не настолько прогрелось, но нашим соотечественникам ни по чем. Ей-Богу, джаным, я настолько не переношу холод, что в море меня можно загнать только к середине июня, и то ненадолго.

- А я хоть сейчас, да в море!

- Хотелось бы увидеть.

- А если серьезно, не понимаю, как ты переносишь все эти перелеты и постоянную смену погоды, это же дикая акклиматизация. Ты сама не устала?

- Я как-то не думала над этим, джаным.

- А ты подумай, - говорю, улыбаясь.

- Ты предлагаешь мне прекратить все эти перелеты, смену климата, остановиться, наконец? То есть сделать выбор?

- Однажды тебе все равно придется.

- Не спорю, но пусть это будет не сейчас и не сегодня, договорились?

- А то!

______________________________________________________________________

Даже не знаю, от чего мне больнее – от того, что тебя нет, или, что постоянно прокручиваю в голове картинки и воспоминания – ведь это все, что осталось. Наши разговоры, улыбка и звонкий смех, твои глаза – знаешь, я больше таких красивых глаз не видел: они особенные, невозможно красивые.

Август 2009-го

- Джаным, порой кажется, что я ни к чему не привязана. Перемены даются тяжело, но быстро привыкаю. И так же быстро забываю о том, как было раньше, не вспоминая. Хотя сделать шаг навстречу переменам, решиться на внесение изменений, принять факт труднее всего на свете. Нет во мне решительности, наверное. Но когда решение принято и назад дороги нет, слишком быстро привыкаю к новым обстоятельствам, и они более не вызывают во мне чувство дискомфорта. Забываю людей, с которыми было связано еще недавнее прошлое, места – значит, и не было привязанности? Так получается? Я даже склонна считать, что нет ничего незаменимого, даже в любви, как бы это ужасно ни звучало. Фразы, подобные «Я никогда тебя не забуду», « Я не смогу жить без тебя», «Я всегда буду любить тебя», на мой взгляд, не более чем бравада. Да, это красивые слова, они греют душу, но по сути своей пустословие, джаным.

- А не задумывалась ли, что человек, который произносит подобные фразы, действительно так считает?

- Нет, джаным. Тогда он обманывает, дает ложные обещания, вселяет пустые надежды, а это уже несправедливо по отношению к другому человеку.

- Когда мы любим, на пике этой самой любви, именно так и кажется: без объекта своей любви не сможем дышать, жить, либо найти другого такого. В чем же здесь обман?

- Ты правильно сказал, мол, кажется. Но спроси у каждого, сколько любовных историй у него было? Сколько раз умирал от любви? Самое интересное, большинство ответит, мол, однажды, и начнет рассказывать о том, что любить можно лишь раз в жизни. Не поверю. На основании чего сделаны подобные выводы? На основании сравнения историй, из числа которых выбрана одна и поставлена в приоритет. Зачастую, это настоящие отношения, длящиеся приличное количество времени, потому воспоминания о других притупились, потихоньку исчезли, ощущения забылись, и их невозможно воспроизвести. Но если вдруг они закончатся, то начнутся другие, а если и не начнутся, то по вине того, кто поставил прошлое в приоритет. Важно понять, что незаменимых людей нет, и не видеть в этом тезисе проявлений кощунства, ханжества или невежества. Принять, что люди и чувства не имеют принадлежности. В чувствах невозможно нажать на паузу или на стоп, сказать, все, пожалуй, здесь остановимся. Мы не можем контролировать будущее. И пока не поймем это, не примем как факт, так и продолжим раздавать обещания, которые не в силах выполнить. Почему не можем допустить, что пустоту, которую оставил после себя один человек, не может заполнить другой, готовый это сделать? Более того, данное предположение считается постыдным, неправильным, в корне неверным. И до тех пор, пока продолжаем так считать, будучи уверенными, внутри не будет свободы, той, что нужна каждому.

______________________________________________________________________

В тот вечер не нашел, что ответить, родная. Более того, твои мысли вызвали состояние некоего отчаяния, осознания правоты. Я очень многое, сказанное тобою, услышал лишь сейчас, обдумал спустя огромное количество времени. А то, к чему пришел, предстоит принять.

Ты не оставила во мне пустоты: там, где улыбаюсь тебе, чувствую себя счастливым. Безусловно, ты права, я живу, двигаюсь дальше, моя жизнь продолжается. Но как же всё-таки тяжело без тебя.

Глава 32

О том, что стану отцом, Ольга сообщила через некоторое время после похорон. Видимо, перестала принимать таблетки, которые пила по утрам. Что ж, так тому и быть.

- Мне очень жаль, милый, - прошептала она, присев на корточки и положив свои ладони мне на колени. - Я не знаю, могу ли чем-либо помочь. Я даже не знаю, что мне делать.

- Ничего. Я просто хочу побыть немного один.

- Я понимаю, поэтому поживу некоторое время у твоей мамы.

- Мама позвала тебя к себе? Странно.

- Ничего странного. Она хочет заботиться о матери своего будущего внука.

- Что это значит?

- Я беременна. Возможно, сейчас не время об этом говорить, но это все-таки не маловажная деталь нашей жизни. Ты станешь отцом.

Я смотрел на Ольгу, не зная, что ответить. На самом деле, смотрел сквозь нее.

- Ты должен принять случившееся. Мы должны двигаться дальше. Ты ведь понимаешь? - Она поднялась, провела рукой волосам и молча направилась к двери. Не было сил остановить ее, да и подобного желания не возникло.

Кто-то теряет ребенка, а к кому-то приходит радостная весть. Кто-то умирает, а кто-то вот-вот появится на свет. Такова жизнь, скажете вы. Таковы обстоятельства, сказала бы она.

Она называла меня "джаным", и я любил с каждым днем всё больше. Ее сердце остановилось, а моё все ещё бьется.

Вновь пишу. Большую часть времени провожу в отеле: в номере, где так много воспоминаний, нежности и бесконечной надежды, за созданием своей третьей книги под названием «Зэйнэп». Она не прочтет, но ее присутствие будет ощущаться в каждой строчке, в каждой букве и запятой.

Она называет меня «джаным», и я просыпаюсь счастливым, как прежде, с улыбкой на лице. Я больше не жду, ведь теперь она всегда рядом со мной, стоит лишь закрыть глаза.

Февраль 2010-го

- Доброе утро, - шепчет на ухо.

- Доброе утро, - расплываюсь в улыбке.

- За окном все еще снег, а так хочется зеленой листвы и яркого солнца.

- Тогда не смотри в окно. Представь, что сейчас лето и мы лежим на пляже, на горячем песке. Представила?

- Да, - отвечает, прижимаясь.

- Солнце так близко, что дотрагивается до нас своими лучами. Ты чувствуешь?

- Чувствую.

- Теперь разверни свои ладони к солнцу и запомни его тепло.

- Хм. Кажется, получается.

- Теперь проведи ладонями по горячему песку.

- Хорошо, - говорит она.

- Возьми по горстке песка в каждую руку.

- Взяла, - смеется.

- Не разжимай ладони.

- Почему?

- Потому что песок слишком быстро ускользает из рук, не оставляя ничего взамен.

- Лишь маленькие крупинки.

- Которые мы либо стряхиваем, либо сдуваем.

- Но я не смогу долго удерживать.

- Сможешь.

- Как это?

- Просто не отпускай.

- Все равно ускользнет.

- Тогда не сдувай крупинки.

- Хорошо, джаным.

- Они напомнят обо мне каждый раз, когда будешь прикасаться к горячему песку.

_____________________________________________________________________

Наша история закончилась, но навсегда останется в моем сердце: её образ, глаза. И если бы представился шанс прожить этот отрезок жизни заново, решился бы я на эти отношения, зная наперед, чем закончится? Безусловно, решился, не раздумывая.

Эпилог

Есть люди, которые всего лишь одним касанием

заставят тебя содрогнуться, и, сами того не зная,

попросят в них окунуться – внезапно все грани сотрутся,

круги разомкнутся, оставив надежду вернуться

к тому, что было, хоть и давно остыло, утратило свою форму.

Sorma*.

   Прошло три месяца, три долгих месяца истязаний себя. Три месяца невыносимой боли, которую пришлось переболеть не на раз, но сквозь которую продолжаешь жить. Сегодня решил пойти в студию. Мой ассистент, обычно чересчур болтливый, встретил молчанием. Кивнул в знак благодарности.

   Нужно с чего-то начать, найти точку отправления, двигаться дальше. У меня будет сын. Можно подумать над вариантами имени. Ольга скупает ассортимент голубого цвета в детских магазинах. Безусловно, моя мать в этом охотно помогает. А я не могу. Не могу начать жизнь, где ее больше нет. Я знаю, что должен, но что-то упрямо удерживает изнутри. Не дает покоя.

   Стук в дверь отвлекает от мыслей, что заполонили голову. Ассистент сообщает, что у меня посетитель. Отмахиваюсь рукой, мол, выйди вон, какие могут быть посетители! Я еще не готов к разговорам и людям.

   Дверь настойчиво открывают. Все вокруг на мгновение замирает. Как в кино. Ассистент удаляется, а посетитель проходит в кабинет.

   Он пришёл ко мне в студию. Мехмет Озгюн. Поникший и небритый. Та же грусть - в глазах. Та же боль - в сердце. Выпив кофе, не проронив и слова, около часа неподвижно сидит в широком кожаном кресле напротив. Мы просто молчим.

- Я не могу иметь детей. Анна знала об этом. Думаю, и ты должен знать. - произносит, смотря в глаза.

    Затем поднимается и выходит из кабинета, не оборачиваясь и не прощаясь. Молча смотрю вслед. Перевожу взгляд на пустую чашку, оставленную на небольшом столике.

  Прикрыл за собой дверь, но я слышу тяжёлые шаги, чувствую его боль. Идёт по коридору, не останавливаясь. Звук шагов отдается в голове еще некоторое время после того, как он вовсе покидает здание студии.

   У ее супруга не могло быть детей. Это был мой ребенок. Моя дочь. Становится невыносимо душно - бегу к распахнутому окну, но это не помогает. Жадно заглатываю воздух, но он не поступает в легкие. Ложусь на пол и закрываю глаза. Я умер и безумно этому рад. Задохнулся от мыслей. Не смог выбраться из лавины вопросов, что накрыла меня с головой. Так и остался там, в обломках нашей истории. Я сражен обстоятельством, молниеносным ударом.

   Это была моя дочь. Моя Зейнеп, покинувшая мир вместе со своей матерью. Она не появилась на свет, но она была. Как был я, Анна, наша история.

   Иногда мне кажется, что это всего лишь выдумка, или не более, чем полет бурной фантазии, но ведь это не так. Это такая же история, как и многие другие истории: у нее есть свое начало, и даже свой конец.

*Прим.:Sorma (сОрма) в пер. с тур.яз. «даже и не спрашивай.»