Картинка из интернета

Солнечная Иванка

Написано под впечатлением от рассказа Renata Kaman «Ру»

(http://dabudetsolnce.ru/articles/1166-ru.html)

с любезного позволения автора.

Когда ветер дул с юга, Иванка любила взобраться на холм, который стоял рядом с деревней, и, подставив лицо ветру и солнцу, любоваться расстилавшейся под ногами картиной. Она ходила на этот холм уже много лет – кто говорил, шестьдесят, кто думал - гораздо больше. Сама Иванка годов не считала и просто не замечала, оставаясь в душе всё той же девчонкой, которая когда-то впервые выбралась за деревню. Только вот волосы поседели, да немного согнулась спина, да поблекли голубые глаза, а так – всё по-прежнему. Даже имя осталось девчоночьим – не Иванна, как надо бы при её-то годах, а всё та же Иванка. Относились к старушке все, как к ребёнку, и считали, что она не в своём уме. Кто-то жалел, но большинство сторонилось.

Внизу, под холмом, лежала деревня. Дома́ с побелёнными чистейшей извёсткою стенами и красными черепичными крышами, сочная зелень садов и газонов, радуги клумб – под солнышком всё сияло яркими красками. Даже песок на дороге был не обычным, коричневатым, а ослепительно жёлтым, как цветок одуванчика. А дальше к солнцу и югу раскинулось бирюзовое море, ровное и спокойное, переходящее вдалеке в такое же чистое бирюзовое небо. Словно бы всё вокруг было не настоящим, а нарисованным каким-то весёлым художником.

Иванка часами могла смотреть на этот прекрасный вид, позабыв обо всём на свете. Жители деревеньки смеялись над нею. Ну, правда, чего каждый день любоваться одним и тем же? Ладно, городские сюда съезжаются специально, поглазеть и поудивляться. Говорят, на всём побережии нету больше такого красивого места. Да и погода всегда – лучше некуда. Зимы́ не бывает, дожди – только ночью. А солнце! Солнце такое, что всё вокруг кажется ярким и очень красивым. Наверное, из-за климата только здесь растёт Голубая Трава – больше такую не встретишь нигде. С виду – обыкновенный пырей, но голубой - голубой, без малейшей примеси зелени, как цветок незабудки. Когда-то его увозили охапками, но только уже через пару часов окраска травы изменялась на жёлто-зелёную, а сами растения сохли и рассыпа́лись.

Сельчане были довольны приезжими. Им сдавались комнаты и дома, они покупали съестное и выпивку, нанимали лодки и возки́ для прогулок. Местные жители богатели. Многие побросали свои участки земли, дававшие в этом раю по два урожая в год, и занимались только туристами - получалось легче и прибыльней. Но, говорят, было так не всегда. Старики ещё помнили холодные зимы, шторма и пасмурную погоду.

Почему всё вдруг изменилось – люди не знали. Вообще-то считалось, что тёплое морское течение лет шестьдесят назад сменило своё направление и грело теперь вот эту деревню. Ветра́, что носились в любом направлении, стали неожиданно отклоняться едва различимыми на горизонте горами. Сочетание чистого моря и чистого воздуха создавало эффект необычных красок… Впрочем, жителям райского места было совсем безразлично, почему тут сделалось так хорошо.

Иванка улыбнулась горячим лучам и села на деревянную лавочку, что стояла на вершине холма. Лавочку сделали специально для тех, кто приехал полюбоваться деревней, и несколько раз уже обновляли. А старушка помнила время, когда её не было. Тогда она, ещё босоногая девочка, часами могла стоять на холме, не чуя усталости. Теперь вот – дело другое. Сейчас присесть очень кстати.

Оглядевшись по сторонам, Иванка не увидела никого и совсем успокоилась. Позднее, ближе к полудню, придут туристы, и блаженная старушонка им будет мешать. Проводники её всегда прогоняли, кто просто, а кто и со злобой. Сельчан можно было понять – зачем портить отдых приезжим, которые платят хорошие деньги. Они пришли любоваться пейзажем, не сумасшедшей старухой.

Но пока что времени было достаточно. Иванка немного прищурилась, как делала каждый раз, с самого детства, и между ресницами обращённых к солнышку глаз замерцали яркие радуги. Маслянистые искры переливались чистейшими бликам – красными, синими, зелёными, жёлтыми, снова красными. Их сияние разрасталось и крепло, и тогда можно было раскрыть глаза и приступить к самому интересному.

Волны и струйки цве́та волновались перед Иванкой, ожидая её приказа. И она направляла их усилием мысли вниз, на родную деревню, которую так любила. Вот красный поток растёкся по черепичным крышам, пионам и макам. Жёлтые струи впитались в песок и штабель свеженапиленных досок. Зелёный прилив оросил листву и траву. Бирюзовые волны растворились в море и небе. Голубой – ну, конечно, - голубой цвет пырею у подножья холма. Может быть, и ему бы нужно зелёный, но Иванке всегда хотелось, чтоб он был голубым.

Потоки цве́та заполняли окрестности, с каждой новой волной она делалась краше и ярче. Под конец, смешав все цвета́ воедино и получив из них белый, чистый и радостный, Иванка разлила его по стенам домов, по белью на верёвках, по цветущим садам, по невесомым крошечным облачкам. И только тогда собрала самый яркий и необычный солнечный цвет, который виделся как золотой, и пролила его над деревней, полями и морем ласковым весёлым дождём…

- Опять она здесь! – послышался недовольный, сердитый окрик.

Онфим, один из тех, кто водил по округе приезжую публику, с недовольным видом поднимался на холм. Толпа горожан немного отстала, с ней шагал сын Онфима. А сам он, конечно, поторопился вперёд, чтобы прогнать со скамейки сумасшедшую бабку Иванку. Негоже придурочной портить господский отдых!

Старушка встала, улыбнулась солнышку, ветру, Онфиму и всем остальным, молча отправилась вниз. А в спину ей раздавалось ворчание:

- Когда хоть ты сдохнешь, старая ты карга! Только небо коптишь, ни пользы в тебе, ни толку!..

Она не обиделась – привыкла за столько-то лет. Но в этот раз обернулась и, чего никогда не делала, тихо ответила:

- Скоро, Онфимушка, скоро…

Обитала Иванка в старом, развалившемся на половину домишке. Пока были живы родители, дом был как дом. А после их смерти стал рассыпа́ться – что могла сделать одинокая женщина, да ещё и блаженная? Понемножечку помогали соседи – кто доску прибьёт, кто черепицу поправит. Хозяйки подкармливали Иванку, да кое-что росло в огородике. В общем, не жирно, но старушка всегда была довольна и радостна. Домик её, хотя и развалина, тоже гляделся весёлым. Даже более ярким, чем все остальные.

В тот день Иванка, придя домой, сразу легла в кровать и уснула. Сны ей всегда являлись цветные, и всегда про свою деревню. Вот и теперь виделось ей, что всё вокруг, каждый дом, каждое деревце, озаряется неземным ярким светом, купается в золоте, жадно вбирает его в себя, словно бы про запас. А свет этот льётся у неё из груди, выходит волнами, в такт биению сердца. Только сердце бьётся всё тише, и волны становятся всё слабее, и свет угасает…

Соседка нашла умершую утром, когда принесла ей горячие клёцки. Иванка лежала в своей постели светлая и спокойная, словно спала.

- Господь с ней, - вздохнула соседка. – Царствие ей небесное!

Эта смерть прошла незамеченной. Ну, упокоилась сумасшедшая – великое дело! Ни родни, ни друзей, проживала нахлебницей, приезжих только пугала. И пожила, слава Богу! Туда и дорога. Старушку зарыли и позабыли. А кто-то и с облегченьем вздохнул.

Шторм начался на третий день после похорон. Отвыкшие за десятки лет от ненастий сельчане в ужасе бросились по домам, туристы в недоумении спрашивали:

- Что такое? Ведь нам говорили…

Когда через сутки всё кончилось, округу невозможно было узнать. И не то чтобы много чего поломало – нет! Казалось, что западный ветер и дождь смыли все краски. Теперь и дома, и сады, и море, и небо были совершенно обычными. Голубая Трава превратилась в привычный пырей. А вечное лето обернулось вдруг осенью с желтой листвою и холодами.

Наверно, морское течение, что приносило тепло, вернулось в прежнее русло. И горы на горизонте перестали защищать от ветро́в. Как бы там ни было, но тропинка, что поднималась на холм за деревней, по весне заросла травой и исчезла. А лавочка развалилась. Та самая лавочка, с которой Солнечная Иванка заливала родные края потоком своей любви.