– Вы хотели абсурда? Их есть у меня! – Макс покровительственно похлопал по плечу друга и лукаво подмигнул, – Ты и далее намерен отстаивать версию, что великие не ошибаются?

–А какие у тебя основания утверждать обратное, Макс, и не доверять людям, которых цитируют потомки уже сотни лет?

–Ну, это же глупо, Коля, свято верить в то, что противоречит действительности, опираясь на то, что кто-то когда-то так сказал.

–Ты, о чем?

– Например, о фразе «рожденный ползать, летать не может».

 – А что с ней не так? Или ты станешь мне доказывать, что змея способна парить в облаках? Ох, это волшебное чувство полёта! Не смеши мои гамаши!

–Зачем доказывать очевидное? – пожал плечами Макс, покосившись на ползущую по ветке гусеницу, а затем переведя взгляд на порхающую в небе бабочку с причудливым узором на крыльях. Следуя их примеру, Макс отворил окно и тоже полетел, правда не как бабочка – вверх, а как топор – вниз, где и воткнулся головой в асфальт.

–Макс, прости, я больше не буду! ­– запоздало испугался Николай, стараясь разглядеть крошечную фигурку с высоты тринадцатого этажа.

Тем временем из Макса вылупилась душа с арфой наперевес, и, порхая крылышками, стала воспарять обратно к окну. Поравнявшись с заплаканным другом, душа Макса сказала:

– Все это время я врал тебе. Меня зовут вовсе не Макс. Я – Маркс.

– Карл Генрих, вы? – изумился Николай.

– Да, я, – солидно согласилась душа с крылышками и потренькала на арфе.

– Скажите, а «жуй, жуй, жуй, буржуй, по царю тоскуй» - тоже вы написали?

– Нет, это фигня какая-то, а так я ничего тупее «Капитала» и не сочинил вроде.

– Не говорите так, учитель! Капитал моя настольная книга!

– Странно, – удивилась душа, – кроме стопки журналов «Playboy» на твоем столе нет ничего.

– Мой стол здесь! – Николай похлопал себя по животу. – В сердце!

– Ну, ты и нашел куда сердце со столом пристроить. Даже боюсь подумать, что у тебя под грудной клеткой припрятано.

– «А вместо сердца - пламенный мотор» – дурным голосом, жутко фальшивя, заорал Николай. – «Все выше, и выше, и выше…»

Душа видимо восприняла эту строчку как руководство к действию и  стремительно рванула в небеса.

– Бы-ва-а-а-а-й! – донеслось откуда-то сверху до ушей Коли.

Он высунулся по пояс из окна, пытаясь разглядеть маленькую точку на небосклоне, в которую превратилась душа друга, и в этот момент потерял равновесие.

Его полет был таким же стремительным и целеустремленным к асфальтному пятачку под окном, как и недавний полет Макса.

Уф! – рыкнул асфальт. Блямц! – взвизгнул череп Николая. Тссс… прошептали мозги.

А вырвавшаяся на свободу душа воспарила в голубое безоблачное небо. И только назойливая мысль, подобно бьющейся в клетке птице, не давала ей покоя: «Оказывается, великие ошибались, и рожденные ползать еще как могут летать…»

– Шайтан-майтан! – рассердился дворник Мустафа, – глупый свинюшки! Зачем грязнить?! – Он остервенело заработал метлой, – хочешь падать – падай другой дом!

Рядом в кустах прятались десятилетний вундеркинд Ю Линь – сын китайского посла и его закадычный приятель Костик Козявин.

– Понял теперь? – довольно сощурил и без того узкие глазки Ю и погладил странный прибор, на котором неровным детским почерком было написано «Палёт-1».

– Ага, – восхищенно моргнул Костик, – зашибись штука!

– Акустическуюпсихо коррекцию ещë не отладил, но результаты ты видел.

– А какой у него диапазон воздействия? – ковыряя в носу поинтересовался Козявин.

– Не измерял пока, – вздохнул китаец и вдруг оживился, – сейчас проверим!

На балкон соседнего дома вышла старушка и принялась плевать в прохожих.

Прибор издал легкое потрескивание и тоненько загудел. Старушка выпучила глаза и с криком: «Я лечу! Лечу!» сиганула вниз.

Проводив взглядом падающее тело, дворник Мустафа одобрительно улыбнулся:

– Правильный бабка! Там падать хорошо. Там участок Казбека.