Мышьяк

Спрашиваю как можно строже:

- Что вы делали в пироге?

- Я… я не знаю.

Еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него:

- Как вы попали в пирог?

- Слушайте, честное слово, не помню.

Цианид смущается, Цианид врет, я это вижу, он врет, потому что… ну… просто… потому что он Цианид. А собственно, почему Цианид врет, с чего я взял…

Успокаиваюсь, насколько это вообще возможно. Понимаю, что он и правда может быть не виноват.

Спрашиваю.

Как можно спокойнее:

- Кто… кто вас туда подсыпал?

Цианид вспыхивает, ну, не буквально, а так:

- Хотел бы я это знать!

Прищелкиваю языком, которого у меня нет:

- Ага… значит, вы не отрицаете, что это именно вы оказались в пироге!

Цианид краснеет. Вернее, должен был бы покраснеть, если бы в него добавили… Слушайте, а я и не знаю, что добавить в Цианид, чтобы он покраснел. Хорош я, хорош, ничего не скажешь, ничего не понимаю в нашей жизни, а лезу в жизнь человеческую…

И все-таки лезу, и все-таки оборачиваюсь, киваю собравшимся:

- Можете не делать экспертизу… это Цианид.

Хозяин дома вздрагивает. Вспоминаю, кем он приходится покойной, кажется, отец. Возмущенно смотрит на Цианид, да мы все возмущенно смотрим на Цианид.

- Цианид… как вы могли… я дал вам приют в этом доме, как и всем другим, я доверился вам, я уважал вас, как дорогого гостя, я даже предложил вам чашечку кофе и комнату для гостей, а вы…

Воцарилось тягостное молчание, которое я нарушил вопросом:

- Зачем… зачем вы это сделали?

Цианид снова покраснел бы, если бы в него добавили… я не знаю, что.

- Я… я имею право не отвечать на вопросы… я требую адвоката.

- А я скажу вам, зачем вы это сделали… Вы были влюблены в Айрин, не так ли?

- Вы… что вы говорите… - мне показалось, что Цианид все-таки покраснел, - где я, и где Айрин! В конце концов, она человек, а я… я… всего лишь… вещество!

- И все-таки вы любили её… и не могли смириться с мыслью, что она достанется кому угодно, только не вам. И что вы сделали? Вы не нашли ничего лучше, чем отравить свою возлюбленную!

- А у вас богатая фантазия, уважаемый Мышьяк… - усмехнулся Цианид, - вам бы детективные романы писать, честное слово…

Спрашиваю.

С вызовом:

- Вы мне не верите?

- У вас есть доказательства, мой уважаемый Мышьяк?

Делаю многозначительную паузу.

Киваю:

- Разумеется. Вот… смотрите… с вашего позволения я взял эти бумаги в столе Айрин…

- Вы  не имеете права!

Это жених Айрин.

Снова киваю:

- Не спорю… не имею права. Но если бы я этого не сделал, мы бы не узнали всей правды… вот, посмотрите… Любезная моя Айрин, смею ли я надеяться хоть иногда иметь счастье лицезреть вас, как счастливо бы билось мое сердце, которого у меня нет…

- Прекратите! – в отчаянии крикнул Цианид.

- Да как вы посмели… - жених Айрин набросился на Цианид, мы с нескрываемой тревогой ждали, что будет дальше.

- Только не говорите, уважаемый, что собираетесь меня выпить, - усмехнулся Цианид.

Жених смутился. Но тут же снова возмущенно добавил, да как вы смеете.

- Вот видите, - сказал я, - вы любили Айрин… вы не могли пережить, что она достанется кому-то другому…

- Да, я любил её… но у меня и мысли не было причинить вред моей драгоценной Айрин! – вспыхнул Цианид, - я… вы…

- …Арестуйте его, - не выдержал жених Айрин.

Когда Цианид увели и заперли в шкафчике, в столовой воцарилось тягостное молчание. Тишину нарушил жених Айрин, который вскочил и бросился в прихожую искать своё пальто.

- Куда вы? – не понял я.

- Я должен проведать Айрин, как вы не понимаете.

Айрин? Но… она мертва.

- Да, мы не сказали вам… - кивнул отец Айрин, - она отравилась, и сейчас лежит в больнице… странно, что Энджел вообще покинул её хоть ненадолго…

- Так она жива? – воскликнули одновременно Цианид из шкафчика и Белладонна за столом.

- Да, - кивнул отец, - надеюсь, с моей девочкой все будет в порядке.

- А… а что сделают с Цианидом? – спросила Белладонна.

- Нейтрализуют, - кивнул отец.

- Как? – воскликнула Белладонна.

- Ну… может, хлорной известью… может, сахаром…

- Нет, нет… постойте… - Белладонна всполошилась, - умоляю вас…

- Господин Цианид чуть не убил мою дочь, - отрезал отец семейства, - он должен быть казнен.

Энджел

- Алло, здравствуйте, это Белладонна!

Вздрагиваю. Все еще не могу привыкнуть, что яды в доме моего дядюшки ходят по комнатам, сидят за столом, только что чай не пьют, звонят по телефону, пишут стихи и танцуют на балах. В столице такого не было, живя в столице, я многого не знал, даже летающие телефоны в дядюшкином городке мне были в диковинку. Поэтому мне понадобилось по крайней мере полминуты, прежде чем на нетерпеливые выкрики Белладонны ответить:

- Алло?

- Мистер Энджел! Мистер Энджел, я вас очень прошу, все-таки настоять на экспертизе!

- Но Цианид признался…

- Его заставили, честное слово…

- Вы… вы неравнодушны к Цианиду? – догадался я. И попытался представить, что будет, если соединить Цианид и Белладонну.

- Ну… позвольте, я не буду отвечать на этот вопрос… Так вы можете сделать экспертизу?

- Ну да… к-конечно…

- Ох, спасибо, спасибо вам огромное! Я бы вас расцеловала, но боюсь, вам это не понравится.

- Ну да… то есть… ох, простите… я… мне нравится запах ваших цветов… честно…

Мне нравился запах её цветов. Когда мы сидели в кафе, и Белладонна цвела рядом, и я признался:

- Вы были правы… насчет экспертизы… в пироге был вовсе не Цианид… и правда, какой я дурак, Цианид в сладком пироге, он бы стал безопасным, там же сахар…

- Так что же там оказалось? В пироге?

Я почувствовал, что бледнею. Зачем она спрашивала, зачем…

- …там были вы, сударыня.

- Вы правы. Мистер Энджел, вы настоящий профессионал, ваш отец может гордиться вами…

- Мой отец так и не простил меня, что я не стал бухгалтером… впрочем, не стоит об этом.

- Мой гениальный друг… - Белладонна чуть наклонилась ко мне благоухающими цветами, - мы же не скажем об этом… никому?

- Ну конечно, не скажем, подозревают же Цианида…

- Нет-нет, Цианида не надо… умоляю вас…

Вздрагиваю:

- Не понимаю, так что вы от меня хотите?

- Ну… вы же можете сказать, что виноват Мышьяк?

Дорогая моя… - я многозначительно откинулся на стуле, - конечно, я могу это сделать… но я не собираюсь этого делать.

- Но…

- …Цианид перешел мне дорогу, понимаете?

- В смысле? Что вы имеете в виду?

Я заговорил медленно, с расстановкой:

- Уважаемая Белладонна, да будет вам известно, что я люблю Айрин, и я не позволю, чтобы кто-то убивал мою невесту….

- …так она ваша невеста?

- А вы не знали, почтенная? Отлично, что вы уговорили меня с экспертизой, теперь я знаю, кто чуть не загубил мою Айрин, и вы будете наказа…

 …рушится мир, земля уходит из-под ног.

- Вы арестованы.

Не сразу понимаю, что обращаются ко мне.

- Господин Мышьяк, вы арестованы.

- Но…

- …никаких Но! – хозяин дома сверлит меня взглядом, - я пустил вас в дом, я предложил вам кофе и комнату для гостей, а вы… вы отравили моего будущего зятя!

- Он жив? – не выдержал я, - умоляю, вы только скажите мне, он жив?

- Да, он сейчас в больнице… вам не удалось его убить… А теперь уж позвольте нейтрализовать вас…

- …постойте-постойте! Вы не можете нейтрализовать меня без суда и следствия!

- Но… - хозяин смутился, - вы же все-таки… не человек…

- И, тем не менее, я имею право на последнее слово!

- Ну хорошо… - нехотя согласился хозяин дома, - мы… мы вас слушаем…

- Будьте любезны, прослушайте эту запись… - я протянул ему пластинку, - и вы все поймете…

Подлетевший граммофон подхватил пластинку, и минуту спустя сидящие в столовой услышали:

- Вы были правы… насчет экспертизы… в пироге был вовсе не Цианид… и правда, какой я дурак, Цианид в сладком пироге, он бы стал безопасным, там же сахар…

- Так что же там оказалось? В пироге?

- …там были вы, сударыня….

Хозяин дома дослушал и оторопело уставился на меня:

- Хотите сказать… это была Белладонна?

- Да, и в том, и в другом случае. Белладонна отравила Айрин и Энджела…

- Но… зачем?

- Очень просто… вспомните, как Белладонна испугалась, когда вы сказали, что Цианид будет казнен? Как вы думаете, что её так огорошило?

- Ну… нам всем неприятно слушать о казнях…

…но тут другое. Белладонна была влюблена в Цианид, надеялась на взаимность… и можете представить себе её разочарование, когда она обнаружила в комнате Айрин письма Цианида! Разумеется, она решила уничтожить разлучницу, и пробралась в пирог. Однако, она и представить не могла, что в отравлении обвинят её возлюбленного! Она пыталась договориться с судмедэкспертом, Энджелом… но Белладонна ни сном ни духом не ведала, что он окажется женихом Айрин… пришлось избавиться и от жениха тоже…

- Это… это невероятно… но… как вам удалось записать пластинку?

- Очень просто. Я был там. Белладонна заманила меня в кафе, обманом подсыпала в чай Энджелу…

- Неслыханное коварство… за свои проделки она заслуживает самого строгого наказания… и она его получит, - пробормотал хозяин, - надо же такое устроить… моя дочь… мой зять…

- Проговариваетесь… к смертной казни.

На свое счастье, а может, на свою беду, я заметил усмешку на лице Белладонны, недобрую усмешку…

- Чему вы смеетесь… сударыня? – насторожился я.

- Можете не беспокоиться… они будут наказаны… все… разлучница… Цианид… я так его любила…

Меня передернуло:

- Что… что вы сделали с Цианидом… с Айрин… с…

- …узнаете… - Белладонна подмигивает мне, - когда будет уже поздно.

Что… что вы с ними сделали?

Белладонна снова многозначительно посмотрела на меня:

- Ну… я бы могла сказать вам… если…

…понимаю, к чему она клонит, подхватываю:

- …меняем на пожизненное.

Белладонна смеется, рассказывает мне… рассказывает… такое…

…спешу на улицу, ловлю кэб, кэб недоверчиво смотрит на меня, ему ещё не доводилось перевозить пузырьки с мышьяком, кэб отнекивается, ссылается на какие-то срочные заказы, тут же парирую, какие заказы, вы же остановились на мой зов…

Кэб признается:

- Я боюсь… вы кого-нибудь отравите.

- С чего вы взяли?

- Ну… вы же мышьяк.

- И что? А если я начну обвинять вас в том, что вы наедете на пешехода!

- С чего вы взяли?

- Ну… вы же можете это сделать?

- Что значит, могу, я не собираюсь никого давить…

- Вот и я не собираюсь никого травить, да будет вам известно… Напротив, я хочу предотврпатиь несчастье!

Перепуганный экипаж помчался во весь дух, громко хлопая крыльями. Я уже отчаялся успеть – когда на горизонте показались огни маленького городка.

Крайний дом возле леса! – прокричал я, - вон там, у моста! Второй этаж! Гостиная слева!

Экипаж хотел было пробормотать, что должен останавливаться у входа, но тут же спохватился и подлетел к самому окну.

Я успел вовремя: Айрин еще только держала в руках чашку чая, еще не выпила, еще не знала, что Белладонна столкнула в чашку Цианид…

- Нет! – крикнул я Айрин, - нет, не вздумай! Не делай этого! Не пей! Цианид!

- Я знаю, - улыбнулась Айрин, - я знаю, - и залпом выпила чашку.

Энджел бросился к ней, мы ждали, что Айрин упадет с кресла, забьется в  судорогах – но ничего подобного не произошло, Айрин лучезарно улыбнулась нам.

Все… все в порядке.

- Но… но как? – не понял я.

- Сахар, - кивнула Айрин, - просто… сахар.

- Ну да, конечно, - спохватился я, - но… но все-таки… вы знали… вы так рисковали…

- Знала. И рисковала.

- Но…

- Понимаете… - Айрин оглядела нас, - мы с Цианидом и правда любим друг друга… Ну Эн, ну не смотри на меня так, разве это может расстроить нашу свадьбу?

- И ты… выпила Цианид…

- …уже не Цианид… Он стал частью меня, понимаешь? Мы теперь всегда… вместе…

Я промолчал. Я не сказал, что Цианиду жить недолго, что теперь он пронесется по кровеносным сосудам Айрин, коснется её мозга, вот это и будет встреча Цианида и Айрин, встреча, порождением которой станет мысль…

…а вот что за мысль, я еще не знаю. Хотя понимаю, - мысль уже появилась, вот она, в глазах Айрин какое-то озарение, она рассеянно целует Энджела, обнимает отца, желает ему спокойной ночи, уходит наверх, в свою спальню, замирает у столика, окунает перо в чернильницу…

Мне не терпится узнать, что же получилась за мысль, но мне некогда, надо расплатиться с экипажем, он и так на меня косо смотрит, и посидеть за ужином с хозяином дома, с его зятем, с другими ядами, сыграть партию в бридж с ботулизмом…

И только ближе к утру я поднимусь в комнату Айрин, прочитаю записанное в блокноте:

«Айрин в пироге:

Спрашиваю как можно строже:

- Что вы делали в пироге?

- Я… я не знаю.

Еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него:

- Как вы попали в пирог?

- Слушайте, честное слово, не помню….»