Честно признаюсь, дорогие читатели, в моей практике бывают такие случаи, которые даже я, психолог с многолетним стажем, не могу понять. Кто считает, что я всегда знаю, что сказать клиенту, глубоко заблуждается – порой даже я чувствую себя совершенно беспомощным. Вот вам, пожалуйста, недавний случай из практики. Приходит ко мне на прием мужчина средних лет, с небольшими залысинами, как-то сразу понимаю, что достаток у моего клиента немаленький. Ко мне, конечно, другие и не ходят, но тут, как мне показалось, и вовсе заоблачные доходы у моего посетителя. Вошедший сел в кресло, немного помялся и осторожно начал:

- Понимаете… у моей жены послеродовая депрессия.

Ваша семья, это вы, ваша жена, ребенок, и…

- …и все. Если совсем честно говорить, Гедда мне еще не жена, мы только собирались расписаться…

Потихоньку настораживаюсь, так-так, все не так уж и гладко. Посетитель видит мое замешательство, тут же поспешно добавляет:

- Нет-нет, вы не подумайте, я человек слова, мужик сказал – мужик сделал, семья у нас была крепкая, отец нас приучил слово держать… Да я бы хоть сейчас с Геддой свадьбу сыграл, говорю вам, в депрессии она у меня…

Осторожно уточняю:

- Ребенок был желанный?

- Ну, как вам сказать… я вот всю жизнь о наследнике мечтал… а Гедда как-то так…

- Она не любит сына?

- Вот даже не знаю, как… раньше с ней договаривались, что нянечек наймем, чтобы Гедде от работы не отвлекаться, а сейчас Тимке уже три месяца, Гедда про работу и не вспоминает.

- Ну, вы уж подождите, дайте ей в себя прийти…

- Так я все понимаю, роды, то-се… только раньше она прямо работой горела, а тут как отрезало…

- А Гедда у вас работает…

- С потусторонкой мы работаем, что я, что она. Я же когда о ребенке заикнулся, она же чуть ли не в слезы ударилась, что время потеряет, навыки потеряет, у нас работа сами знаете, там день потерять нельзя, не то, что год…

- Ну, честно скажу, про работу вашу и не знаю ничего толком…

- …ну вот, а теперь её и на работу не выпихнешь, и раньше она дама была стильная, залюбуешься, а теперь хоть сам её за руку бери и по магазинам води, хоть сам на неё примеряй всякое…

- Ну, вы бы не торопили события, может, Гедде вашей дома посидеть сейчас, с ребенком…

- Да я вот тоже так сначала думал, только кажется мне, тут другое что-то…

Осторожно спрашиваю:

- Так что вы…  от меня хотите?

- Вы бы поговорили, что ли, с благоверной моей…

- Ну, хорошо, приводите её…

Если она придет, мысленно добавил я про себя.

Я напрасно волновался, - супруга моего клиента пришла через пару дней, оказалась худощавой женщиной с синим каре: она выглядела так, будто кто-то, а не она сама, подбирал ей стрижку, одежду, водил её в парикмахерскую, нанимал визажистов, выдумывал какой-то образ…

- Муж сказал, вы просили прийти, - сказала женщина так, будто делала мне одолжение.

Я замялся: такого поворота событий я не ожидал.

- Ну… если вы считаете, что у вас все в порядке…

- Да, собственно, все хорошо… сын родился…

- Вы его любите?

- Да нет как-то… ну… за ним нянечки ухаживают, все хорошо… Нет, вы не думайте, я с ним так-то время провожу…

- Муж хочет, чтобы вы к работе вернулись…

- Да и сама хочу… только постепенно, не сразу так, с места в карьер…

Я уже почти готов был признать, что у моей пациентки и правда все хорошо, хотел порекомендовать какие-нибудь витамины – но чем дальше, тем больше мне казалось, что все не так, совсем не так, и Гедда за холодной улыбкой скрывает что-то, какую-то жгучую невыносимую боль…

- Что… что у вас случилось? – спросил я в упор.

Гедда вздрогнула, как от удара.

- Я, собственно, что пришла, что хотела спросить… тут такое дело… - она выдохнула: - Алан меня изнасиловал.

- М-м-м… а поподробнее?

Гедда молчала.

- Когда это было… вы были женаты?

- Мы даже знакомы не были, - ответила Гедда почти шепотом.

Меня передернуло.

- Когда это случилось?

- Около года назад.

Меня осенила жуткая догадка:

- И… и потом Тимми родился, да?

- Да…

- И это вот случилось… где?

- В смысле, где Тимми родился, или…

- Или.

- В нашем доме… только он тогда еще не наш был, он пустой, заброшенный стоял… Там особняк такой красивый еще с позапрошлого века, обветшалый стоял, его не покупал никто, потому что бешеных денег стоил, а потом не покупал никто, потому что его ремонтировать надо… Вот Алан меня туда, в особняк этот завел, и… - Гедда закусила губу, - потом уже Алан этот дом купил, сказал, мы тут жить будем… Ну я еще от себя добавила… на ремонт дома… там перила из натурального дерева… там еще темное все такое было, я Алану сказала, а давай в светлых тонах сделаем, хорошо я хоть сначала на компе в редакторе проект сделала, посмотрела, как в светлых тонах будет, поняла, что вообще не годится… все очарование дома, что он темный такой…

- А… а Алан что про дом сказал?

- А что Алан, ему без разницы, он вообще сказал, как ты хочешь, так и сделаем… Вообще сказал, если хочешь, по пять раз переделывать будем…

Я понял, что Гедда не хочет говорить о том, что случилось. Сначала я решил потихоньку подвести её к непростому разговору, но тут же спохватился, что никакого разговора тут быть не может, только…

- …так это вам в полицию надо, - сказал я.

- Ой, что вы, ни в коем случае в полицию, - Гедда замахала руками.

- Ну как это ни в коем случае, вы что, Алана боитесь, или…

- Да нет, нет… вы поймите, он ни в чем не виноват!

- Вы сказали, что он вас… было это?

Гедда кивнула.

- Тогда он…

- …не виноват. Ни в коем случае не виноват…

Я отчаянно пытался понять, что происходит, хватался за всевозможные варианты.

- Вы с ним там, в доме, выпили лишнего, и…

- Нет.

- Он бил вас?

- Нет.

- Угрожал?

- Да нет, что вы… Алан вообще все хорошо так… цветы мне даже подарил… там, в доме искусственные цветы были, он мне букет подарил… хорошо всё так было…

- Так я не понимаю, если вы сами согласились…

- Да не согласилась я… Ну что вы на меня так смотрите, думаете, согласилась, потом передумала? Вы меня поймите, не тот это случай…

- Слушайте, если Алан виноват…

- Да не виноват он, поймите, он мне вообще жизнь спас!

- Так что вы хотите? – выдохнул я.

- Ну… это… вы мне подскажите, как это пережить все, а то мерзко так после этого на душе… может, методики какие есть, ну типа там, я отпускаю прошлое, я принимаю себя…

- А, ну конечно, давайте рассмотрим…

- И вот еще что… У меня такое чувство… что Алан то же самое испытывает…

- В смысле?

- Ну… он ведь тоже со мной… не хотел… Я ему сто лет была не нужна…

- Тогда почему…? – не понял я.

- Ой, не спрашивайте… короче, так надо было… И теперь гаденько так на душе, вот я и думаю… как бы мне с этим справиться… и Алану помочь… так… исподтишка… невзначай…

- Ну, хорошо, давайте рассмотрим…

- …вы только это… вы только пообещайте мне, что в полицию не пойдете, про Алана ничего не расскажете… Честное слово, не виноват он ни в чем…

Я постарался помочь пациентке, но признаюсь сразу, у меня это не получилось, потому что я совершенно не понимал, что именно произошло: Гедда замыкалась в себе и мне ни шаг не удалось приблизиться к разгадке. К чему я все это пишу: не всегда у психолога получается одним махом разрулить все проблемы…

Здесь можно было бы поставить точку, но точки не получилось: вышло так, что эта история трехлетней давности получила продолжение пару дней назад. Я снова увидел своего клиента с его супругой и ребенком, они выходили из торгового центра, похорошевшая Гедда вела за руку маленького Тимми, кажется, она была счастлива. Я поприветствовал семью, перекинулся с ними парой слов: Гедда воодушевленно рассказывала мне о своей работе, кажется, добилась каких-то профессиональных успехов, я ничего в потусторонках не понимал, в подробности не вдавался. Тимми очень радовался, что проведет выходные с папой и мамой, отец семейства сдержано улыбался. Они казались счастливой семьей. А меня эта встреча утвердила в одной давней моей мысли – не все проблемы может решить психолог, иногда достаточно просто подождать, недаром говорят, что время лечит.

В жизни не думал, что мне снова придется вернуться к этой семье – но странная история не отпускала меня. Я вспомнил про них, когда мне на глаза попалась газета, где я увидел фотографии своих знакомых и заметку, что они погибли там, по ту сторону портала. Я посмотрел на дату – это случилось несколько лет назад…

…от актеров требуется сложнейшая психологическая работа. Когда три человека – двое мужчин и женщина – сидят в уютном зале с камином, они не должны обращать внимания на устрашающие образы за окнами и подступающий туман. По мимике и жестам актеров должно быть видно, что герои ненавидят друг друга и готовы друг друга поубивать – но почему-то вынуждены быть милыми и любезными, и не просто делать вид, что хорошо друг к другу относятся, но правда хорошо относиться. Когда герои бросают жребий, нужно показать по их лицам, что от этого жребия зависит их жизнь. Немая сцена, где герои тянут жребий, должна быть максимально напряженной, но на лицах людей не должно отражаться ни одной эмоции. Когда двое мужчин жестами показывают женщине, что именно ей выпадает честь вытянуть жребий, их манеры должны быть галантными и чуть ироничными, вроде как – кончились времена благородных рыцарей и прекрасных дам, но все-таки так уж и быть, даму вперед…

Когда женщина разворачивает бумажку, её лицо ничего не выражает – ровно до того момента, когда она читает имя на бумажке. Здесь её лицо меняется – но не на страх, не на отчаяние, не какую-то конкретную эмоцию, а просто неуловимо меняется – чтобы зритель сразу понял, что именно она прочитала. Дальше женщину разбирает смех, почти истерический. А когда мужчины нетерпеливо тянутся к бумажке с именем, должно быть видно, что они уже поняли, что прочитала женщина, но хотят убедиться.

Напоминаем – все это происходит на фоне устрашающих образов за окном. Женщина вымученно улыбается, говорит что-то – зритель не слышит, можно догадаться, что она желает мужчинам всего хорошего, делает хорошую мину при плохой игре, но при этом еле сдерживается, чтобы не разрыдаться: должно быть понятно, что её ждет что-то более страшное, чем смерть. Мужчины встают и направляются к выходу, всем своим видом показывая, что если бы они могли чем-нибудь помочь, они бы это сделали, но сделать ничего не могут. Один из мужчин – большой, грузный, рослый – останавливается, смотрит на женщину, видно, что-то придумал, подходит к ней, берет за руку, шепчет что-то. Женщина идет за ним, на её лице читается смесь отчаяния и надежды, она не очень-то верит, что мужчина чем-то поможет. Наконец, нехотя идет за ним прочь из комнаты вверх по лестнице, на второй этаж большого дома, потом на третий, в просторные залы, в богато убранные комнаты – дом выглядит роскошным, но заброшенным. Герой заводит свою спутницу в спальню в пурпурных тонах, закрывает дверь, задергивает бордовые шторы. Неумел обнимает женщину, начинает целовать её лицо – видно, что он не очень-то хочет это делать, но почему-то вынужден. Женщина возмущенно отталкивает его от себя, кричит что-то, мужчина что-то говорит, объясняет, доказывает, женщина понимает, соглашается, начинает расстегивать блузку. В её жестах должно быть замешательство – с одной стороны, она не хочет этого делать, с другой стороны понимает, что от этого зависит её жизнь. Мужчина видит замешательство своей спутницы, в какой-то момент отодвигается от неё, машет рукой, хочет отложить встречу на завтра, а то и вовсе на неопределенный срок – женщина спохватывается, бросается за ним, упрашивает, уговаривает, сама неумело целует своего новоявленного любовника.

Никогда не думал, что мне придется снова столкнуться с Аланом и его семьей: тем не менее, когда я выглянул в коридор, то увидел своего давнего клиента, Гедду в белоснежном манто, и маленького Тимми, который увлеченно уткнулся в свой телефон.

- Мы, в общем-то, по поводу Тимми хотели поговорить, - неуверенно начал Алан, когда все трое вошли ко мне в кабинет.

Компьютерная зависимость – промелькнуло у меня  в голове, но я не стал делать поспешных выводов, а кивнул родителям:

- Рассказывайте.

Первым заговорил Алан, Гедда сидела с отсутствующим видом, как будто все происходящее её не касалось.

- Ну, понимаете… наш сын плохо себя ведет.

- Хулиганит? – попытался уточнить я, - дерется?

- Да не особенно…  Ну бывало пару раз, ну так кто в детстве не дрался? Не, я считаю, пацана пацаном надо воспитывать, нечего тут сопли разводить, ах, ах, хорошие мальчики так себя не ведут…

- А супруга ваша что думает?

- Да она тоже со мной согласная…

Я мельком посмотрел на супругу, она сдержано кивнула – на её лице по-прежнему ничего не отражалось.

- Тогда в чем же дело?

Алан замялся:

- Ну… как бы это сказать… Даже не знаю, как и сформулировать…

- Ваш сын ходит в школу?

- Ходит… то есть, ходил…

- …мы ему элитную гимназию выбрали с изучением китайского… - добавила Гедда.

- Китайского? – переспросил я.

- Ну да, ему нравится… Еще на кружок мультипликации ходил… тоже ему нравилось, -  продолжила Гедда, - вы не подумайте, пожалуйста, что он переутомляется или еще что, ему нравится все, все успевает… вернее, успевал, сейчас его из школы отчислили…

- За что?

- Так вот… плохо себя вел…

- Что значит, плохо себя вел?

- Ну… - Алан сжал кулаки, - вчера вот он тарелку разбил…

Мне показалось, я ослышался. Мне не верилось, что люди пришли ко мне из-за такой мелочи, как разбитая тарелка.

- Ну что же вы хотите, даже взрослый человек иногда что-нибудь роняет, а тут ребенку восемь лет…

- Нет-нет, вы нас не поняли, - спохватилась Гедда, - он… понимаете, Роза ему замечание какое-то сделала…

- Роза это?

- …гувернантка наша. Вы только не подумайте, пожалуйста, что он страдает, что я ему мало внимания уделяю, Тимми Розу даже больше, чем меня любит, вы только не думайте, я тоже не ревную никого, у нас хорошо все… так вот, Роза ему что-то там сказала, а Тимми рассердился, вспылил, и вот на другом конце стола тарелка стояла, он на неё посмотрел, тарелка на осколки разлетелась.

Мне снова показалось, что я ослышался.

- Меня даже осколком задело, - кивнул Алан, -  главное, это же не первый случай, он бывает, или уронит что-нибудь взглядом, один раз шторы подпалил, чуть дом не сжег, но это-то все мелочи, понимаете, он тут недавно  с одноклассником подрался, а тот потом жаловался, что Тимми его душил… А Тимми говорил, что вообще его руками не трогал…

- Ну, у мальчишек это бывает, меня в школе тоже душили, и я душил, а учитель начнет ругать, мы тут же отпираться, а-а-а, а я его вообще не трогал…

- Так нет… мы боимся, а вдруг он и правда руками его не трогал, а так душил… ну… без рук… это же он к любому человеку вот так подойти может, а то и не подойти, а так, на расстоянии, посмотрит, а то и не посмотрит даже, и бац, у человека дыхание остановится…

Меня покоробило.

- Мы ему, главное, объясняем, ну ты же так можешь человека убить, ты же так дом сожжешь, он вроде все понимает, не маленький уже, говорит, больше не буду… Он даже что-то со шторами сделал, что они как новые стали. А потом опять заиграется, опять забудет все, опять что-нибудь натворит… нет, мы все понимаем, что ребенок, еще не умеет себя контролировать… но все-таки, надо же с ним что-то делать…

- Нам в школе уже сказали Тимми в лечебницу поместить, - добавила Гедда, - да какая лечебница, нормальный ребенок, ну вот… кроме этого… Нам бы хоть подождать, когда ему лет пятнадцать будет… или наоборот, чем дальше, тем больше проблем начнется с подростком?

Я начал осторожно подбирать слова, но, честно признаюсь, не знал, что можно сказать.

- Вы бы поговорили с ним, - добавил Алан, - у вас есть какие-нибудь приемы, чтобы он не просто послушался, через пять минут все забыл, а правда понял…

Наконец, я не выдержал:

- Да что происходит-то… это ваш ребенок?

- Не… не наш. То есть, наш. То есть, не наш, - замялся Алан, - ну… не знаем мы.

- Перепутали в роддоме? – уточнил я.

- Нет… то есть…

- Откуда взялся ребенок? – грозно спросил я.

- Вы не подумайте только, он нам не чужой, он у нас родился… - кивнула Гедда, - то есть, не у нас… то есть… не знаем мы.

- Давайте-ка вынимайте все скелеты из шкафов, - потребовал я, - откуда у вас ребенок?

- Оттуда, - признался Алан. Я хотел было уточнить, что он имеет в виду, но тут же догадался по его интонации.

- Да вы что? – ахнул я, - там что, дети есть?

- Нет-нет, детей там нет… он там у нас родился…

Меня покоробило:

- Ну, вообще-то за такие эксперименты над детьми вас и к ответственности привлечь можно…

- Да нет-нет, вы не поняли, не было никакого эксперимента…

- Вы ходили туда? – спросил я в упор.

- Ну да… - кивнул Алан, - я, Гедда, и Энтони.

- Энтони, это?

- Ну… конкурент наш…

Я вспомнил газетную статью, почувствовал, как кусочки паззла складываются воедино.

Лет десять назад про вас писали, что вы погибли… три конкурирующих потусторонщика… предположительно, уничтожили друг друга…

- Это когда мы туда уходили… и не вернулись… портал заклинило.

Я хотел было спросить, что такое портал, и как его могло заклинить, но понял, что вдаваться в технические подробности нездешнего мира не собираюсь. Тем более, что мои посетители внезапно стали очень словоохотливыми, казалось, им давно не терпелось поделиться с кем-нибудь этой историей:

- Понимаете… ну вы читали уже, что мы конкурентами были, по ту сторону хаживали… Ну, много кто по ту сторону хаживал, кто и не возвращался… - начал Алан, тут же осекся, заметив мое выражение лица, - нет-нет, если вам кто скажет, что конкуренты там друг друга убивают, там если человека убить, знаете, что начнется?

Я догадался, что меня сейчас опять начнут грузить сложными терминами, и поспешно признался, что не хочу об этом слышать.

- Ну, так вот… так получилось, что портал заклинило, понимаете? А нас тогда на той стороне было трое.

- И? – осторожно спрашиваю я.

- Так вы не понимаете? – Алан нахмурился, с его точки зрения нельзя было не знать таких элементарных вещей, - вы хоть знаете, что из портала в наш мир можно выйти только по двое?

Я хотел ответить, что вот теперь понимаю, но тут же спохватился:

- Значит… один из вас должен был остаться… там?

- Ну да, а что бывает с теми, кто там ночью остается, я думаю, вы знаете.

- Нет, - признался я.

- Ну, еще бы, это только в нашей среде знают… - добавила Гедда, - ну хорошо, давайте это между нами, ладно? Кто там ночью остается, тот потом не возвращается… Его эти забирают…

Я хотел спросить – какие эти, но не стал спрашивать, мне меньше всего хотелось знать, что происходит на той стороне. Та сторона она на то и та, что про неё лучше не говорить и не знать, та сторона, она чует, когда про неё говорят, она тянет свои щупальца к тому, кто про неё не то, что упоминает, а даже думает.

- Ну вот, можете себе представить, встретились мы в тот вечер у портала, и так, и сяк пытаемся войти, и ни в какую… Дело к ночи идет, а ночью там можно выжить только в доме. Нашли дом рядом с порталом, добротный особняк такой, камин затопили, еды из супермаркета соседнего приволокли…

- Так там дома есть? – спросил я, - и супермаркеты?

- Ну конечно, там же все как у нас, только… - Алан подавился этим «только», спохватился, что нельзя рассказывать, - ну вот, три человека в гостиной сидят, друг друга терпеть ненавидим, сами знаете, какая конкуренция у потусторонников… ну да вы не знаете… глотки друг другу рвать готовы. А глотки-то рвать нельзя, если ночью в доме сидим, дом-то, он от ночи оберегает только если в доме мир и согласие, а если хоть в мыслях ближнему своему чего нехорошего пожелаешь, так вся эта хрень в дом ворвется…

Хочу спросить, какая хрень. Не спрашиваю.

- Ну вот, решили жребий бросать… Гедда еще стала права качать, я женщина, у меня привилегии, ну мы быстро ей сказали привилегии свои куда подальше засунуть… Кто по ту сторону ходит, тому уже не до экивоков этих, даму вперед пропускать, дверь придержать, бабушку через улицу перевести, ребенку конфетку дать… Там человек как бы и человеком быть перестает… Вот, бросили мы жребий, вежливенько так, сидим за столом, чаек попиваем, имена свои на бумажках написали, в пустую сахарницу бросили, Гедде дали бумажку вытащить, вроде как даме уступили… Вот Гедда свое имя и вытащила. Мы уже ждали, она тут в слезы ударится, руки заламывать будет, умолять… Ты извини, дорогая, уж что думал, то думал, из песни слов не выкинешь… А Гедда спокойно так, сидит, улыбается, желает нам всего хорошего, ну знаете, как на переговорах, кто проиграл, делает хорошую мину при плохой игре…

- Так… - кивнул я.

- А мы же когда в доме сидели, мы же помирились, там же хочешь не хочешь, а помиришься, чтобы от ночи уберечься… уже хочешь не хочешь, а на врага на своего смотришь, ищешь в нем хорошее что-то… И понимаю, что часа два назад я эту Гедду своими руками бы задушил, а теперь жалко мне её вот так бросить. Вот и говорю ей, если хочешь жить, делай, что тебе скажу. Давай, говорю, выбирай, или меня, или Энтони, кого ты меньше терпеть ненавидишь… Гедда меня выбрала. Я её в спальню увел, говорю – раздевайся, она на меня смотрит, как на психа. Я ей объяснил, что к чему… Ну вот, это в ноябре было, в августе у нас сын родился… В тот же день из портала в наш мир вышли… Гедда еще слабая была, мы уже говорили ей, давай пару дней подождем, нет, рвется домой… да мы все домой рвались… инвалидное кресло в соседней больнице нашли, Гедду усадили, чтобы ей самой не идти, как королеву через портал выкатили… Дом этот нам в душу запал, мы его с Геддой купили, обустроили… Вот вы понимаете, у нас никогда и мысли не было, что с нашим сыном что-то не так, ну родился и родился, крепенький такой мальчишка, я вообще всю жизнь о наследнике мечтал… родился так хорошо, повезло прямо… мы за Гедду переживали, она же вон худущая какая, бедра узкие, а Тимми у нас богатырь… Мы уже пробовали через портал пробраться, когда Гедда ребенка носила, нет, портал снова на нас на троих реагировал, ребенка в утробе не видел… Ничего, обошлось все… Мы даже и не думали, что с Тимми что-то не так будет, вот даже и мысли не было… Вот только когда он на нянечку рассердился, на зеркало посмотрел, оно на осколки разлетелось, вот тогда и спохватились, что сына не на этом свете зачали…

Я осторожно откашлялся:

- Вы поймите правильно, ну поговорю я с вашим мальчиком, может, послушается… только… Что дальше-то будет?

Алан изменился в лице:

- Вы… вы что имеете в виду?

- Ну… гхм… вот ваш сын… вы уверены, что он вообще…

- Что. Вы. Имеете. В. Виду?

Я хотел договорить – человек или не человек, но понял, что им страшно. Просто страшно. И что они сами прекрасно все понимают, но боятся…

- Ну, хорошо… - кивнул я, - давайте я с мальчиком поговорю…

Когда вошел Тимми, родители вышли в коридор, я остался наедине с мальчишкой. Тимми сразу же убрал телефон, уставился на меня выжидательно.

- Тимми… ну… ты же понимаешь…

- А чего он училке ножку у стула поломал?

- К-кто?

- Да Джим этот… он вообще то девчонку какую краской обольет, то еще чего…

- И ты его решил задушить?

- Ну… не совсем задушить, попугать так…

- Ну… а ты же понимаешь, что ты его совсем задушить мог?

- Не, ну чего вы, если бы я хотел, я и задушил бы… Не, я все понимаю, убивать нельзя… А я тарелку разбил, а я не хотел, чтобы ранило кого-то… не, я больше не буду, честно…

- Ну, ты же понимаешь, что вот так вот разозлишься на кого-нибудь и в пылу ярости…

- …Да нет, чего вы, я ж не совсем того… Я и шторы поджег, смотрел, чтобы ничего больше не загорелось…

- Ну а дальше ты чего в жизни делать хочешь, еще не решил?

- Ну, папа меня потусторонщиком сделать хочет, чтобы династию продолжил…

- А ты сам?

- А я это… а я фильмы снимать хочу… а папа говорит, несерьезно это…

- А мама?

- А мама папе говорит, а пусть Тимми будет, кем хочет, ну фильмы же делать хочет, а не наркоман там какой, не алкаш…

- А почему вы не хотите, чтобы ваш сын в режиссеры подался, или в сценаристы, или еще там куда? – спросил я у Алана.

- Да вы посмотрите, сколько ему лет? Вы себя в его возрасте помните? Вы кем хотели быть? Да он пока вырастет, он кем только стать не захочет… вот ближе к шестнадцати посмотрим, чего загадывать…

Через пару лет я снова увидел эту семью в кафе. Родители признались мне, что Тимми научился себя контролировать, Тимми даже показал мне, как заставляет салфетки подниматься в воздух и сворачиваться в оригами, которые машут крыльями. Вся семья казалась счастливой… или только казалась?

Когда я снова увидел в кабинете Алана и Гедду, мне стало не по себе: появление этой парочки сулило мне очередные проблемы.

- У нас Тимми пропал, - сразу, с места в карьер начал Алан.

- Так это…

- …да ни хрена эта полиция не может, - словно читая мои мысли, добавил Алан, - приехали, протокол составили, фотографии Тимми везде разослали… мы уже и сами фотки везде развесили, только дохлый номер это всё…

- Тогда зачем вы…

- Так вы у нас человек умный, не то, что полиция наша… в реке пошли искать, в какой, на хрен, реке, Тимми в воде не тонет, не человек же, да как полиции скажешь, что не человек… Лес пошли прочесывать, я хренею с них, чтоб Тимми в лесу заблудился, это скорее небо на землю свалится… у него чутье какое-то, как у птиц, которые на юг летят, он стороны света чует… Так вот вы у нас башковитый, может, мозгами пораскинете, куда наш сорванец ухлестать мог?

- М-м-м… а так чем он интересуется вообще?

- Что, думаете на фестиваль на какой мультипликаторский? Разослали по школам, по фестивалям  всяким приметы, глядишь, найдут… только здесь другое что-то…

- Друзья у него есть?

- Есть пара-тройка пацанов в поселке… тоже опросили их, тоже не знаю ни хрена…

- Не знают… или врут?

- Вот вы психолог, вы бы и разобрались, что ли…

Я почувствовал, как у меня сжимаются зубы в бессильной злобе: легенда, что психолог может сию минуту разрулить все проблемы, начинала меня бесить.

- В конце концов, есть детекторы лжи, - не выдержал я.

- Есть-то есть, только тут как-то сложнее все… а у вас голова куда надо каким надо концом вставлена, так что вы–то уж разберетесь…

- Ну… они могут прийти ко мне… друзья его?

Алан расхохотался:

- Ишь, какой вы умный… так они к вам и придут… Давайте-ка собирайтесь, проедемся до поселка, вы там поговорите со всеми, глядишь, чего и нащупаете…

Честно признаюсь, я опешил от такой наглости и осторожно напомнил, что в разгаре мой рабочий день, и меня за дверью ждут клиенты.

- Сколько за день получаете? – не сдавался Алан.

Я выглянул в коридор – на мое счастье, больше пациентов не оказалось, а то бы я уже не знал, как сражаться с Аланом, возомнившим себя властелином мира. Я назвал сумму, в три раза превышающую мой дневной заработок, Алан тут же пообещал мне вдвое больше названной суммы и велел собираться.

Я меньше всего представлял себе, что вообще собираюсь делать в поселке. Мне ничего не оставалось кроме как сидя в машине, обдумывать план действий. Я лихорадочно соображал, куда мог подеваться Тимми, перебирал всех знакомых этой странной семейки, и тут меня осенило:

- Э-э-э… а Энтони…

- А что Энтони? – Алан недовольно покосился на меня, напоминание о конкуренте ему не понравилось.

- Он жив?

- А вам какое дело? – встрепенулся Алан.

- Ну, если вы от меня помощи ждете, так я все знать должен.

- Энтони-то? Да черт его знает… пересекались пару раз…

- А… а Тимми знает, что вы там… втроем оказались, вы, Гедда и Энтони?

- Смеетесь, что ли, как ему такое рассказать… - фыркнул Алан.

- Ну, вот вы ему такого не говорил, а Гедда?

- Ну что вы, - Гедда смутилась, - зачем ему такое знать…

- А мог ему еще кто-то рассказать?

- Да кто же… - они возмущенно посмотрели на меня и осеклись, - думаете…

- А Энтони сейчас где?

- Энтони… да черт его знает… Энтони, Энтони… счас глянем… - Алан начал что-то выискивать в своем телефоне, кажется, больше всего он хотел, чтобы Энтони канул в Лету или вообще умер давным-давно, - вот… страничка его… домик он себе прикупил…

- Возле портала? – догадался я.

- Конечно…

- В вашем поселке?

- Не, в другом…

- А давайте к нему заглянем, - предложил я.

- Что, думаете, он Тимми увел?

- Да черт его знает… попытка не пытка…

Дом Энтони оказался не достроен, я уже было подумал, что там никто не живет, но мое внимание привлекла тень в окне верхнего этажа. Мне не хотелось идти в дом, какой-то суеверный ужасок сковал сердце, но что-то подсказывало мне, что мы на правильном пути.

- Тимми! – позвал я, входя в темноту.

Никто не откликнулся. Мы заспешили на верхний этаж, обходя свежеструганные доски и банки с краской. Тимми даже не пытался убежать от нас, хотя, как мне казалось, ему ничего не стоило сделать это. Я делал родителям отчаянные знаки, чтобы не набрасывались сию минуту на сына с упреками, но они, похоже, и так поняли, что не следует этого делать. Алан потрепал сына по плечу и повел к лестнице, Гедда шла за ними с отсутствующим видом, и тут я спохватился:

- А… Энтони? Энтони где?

Я ждал, что мне не ответят, но ни с того ни с сего Тимми буркнул:

- В портал ушел.

- С кем? – спросил Алан.

- Да ни с кем, просто ушел.

- Ему что… жить надоело? – Гедда поежилась.

- Я почем знаю, может, и надоело…

Алан поспешил к порталу, начал высчитывать, высматривать что-то не понятными мне приборами, но Тимми оборвал его:

- Он там мертвый.

- Кто?

- Энтони, кто.

- А ты откуда знаешь?

- Вижу я. Мертвый он там.

Алан сжал зубы:

- Ты мне скажи… на хрена он один туда поперся? Он как возвращаться хотел?

- Я почем знаю…

Алан обернулся ко мне, как будто надеялся, что я подскажу разгадку:

- А… а может… он там найти кого-то хотел?

Алану никто не ответил.

- А я у вас был, помните? – спросил подросток лет двенадцати, заходя мне в кабинет.

- Ну, знаешь, если я буду помнить всех, кто у меня был, так и с ума сойти недолго, - признался я.

- Не узнали? – смутился подросток.

- Говорю тебе, если я всех помнить буду…

Подросток хотел было возмутиться, но вместо этого посмотрел на листок бумаги на столе – бумага поднялась в воздух и сложилась в причудливый цветок.

- Тимми, - я хлопнул себя по лбу, - конечно, помню…

- Ага, а я к вам пришел…

- Слушаю тебя.

Я отчаянно пытался представить себе, с чем ко мне мог прийти Тимми, но уже чувствовал, что правда окажется круче моих догадок.

- Понимаете… я вот в зеркалах вижу не то, что на самом деле… мне вот мое отражение подмигивает… рукой машет…

- Так-так…

- Скажете, ужастиков обчитался? Не, правда… страшно так… вот так зубы чистить иду, а отражение не шелохнется, или наоборот, к стеклу прижимается, будто что-то сказать мне хочет… а за ним там комната ванная, ну вот как у нас в доме комната, только… только другая.

- В смысле – другая?

- Ну, не знаю… не то, что там мебель не такая или кафель не такой, вроде все так… но что-то по-другому, я даже объяснить не могу…

- Так-так…

- Скажете, что я псих, да? Что мне лечиться надо?

- Да ничего я пока не скажу…

- А вчера ночью вообще трындец был, ну, серьезно… я ночью в туалет вышел, в зеркало глянул… а там я, но в то же время это не я… а нечисть какая-то… и комната в отражении сама на себя не похожа, жуть такая… и из углов жуть всякая лезет…

- А… с родителями ты говорил об этом?

- Говорил… ну они мне сказали что-то, что ну вот ты не такой, как все, вот бумагу сворачиваешь, шторы поджигаешь, ну вот у тебя особенность такая, в зеркалах что-то видишь… Сказали, типа, не смотри в зеркала, и все…

- Так и сказали?

- Ну, так и сказали… только… знаете… это… они мне отвечают и глаза отводят… будто скрывают чего-то…

- Ну, знаешь… я так с ходу и предложить тебе ничего не могу, чтобы в зеркалах ничего такого не видеть… Слушай, ты бы правда к психиатру сходил, ты не бойся ничего, это бред все, что тебя сразу в дурку упекут, на таблетки посадят… хоть энцефалограмму сделать, еще там чего… Ну куда деваться, если ты там родился…

- Где там? – Тимми так и подскочил на месте, - где там?

Я понял, что он ничего не знает, и что я приоткрыл завесу тайны, которую так тщательно оберегали его родители.

- Что со мной такое? – Тимми приблизился ко мне, как будто хотел задушить и меня тоже, - что? Со мной? Такое?

Стыдно сказать, но я поступился профессиональной этикой, я рассказал ему всё – насколько сам понимал происходящее. Правда, здорово приврал про то, что отец и мать Тимми давно любили друг друга, давно мечтали о ребенке, а тут такой случай подвернулся… Честно признаюсь, я боялся реакции Тимми, я ожидал чего угодно, но не того, что случилось – мальчишка просто подскочил и с криком – Я все понял, понял! – выбежал из кабинета.

Что-то подсказало мне, что мальчишка может натворить немало глупостей – а поэтому нужно что-то делать, здесь, сейчас, немедленно. Самое досадное, что у меня не было ни адреса, ни телефона странной семьи, никакой зацепки,  хотя… я вспомнил, что они прикупили дом, расположенный рядом с порталом. Когда я начал наводить справки, где в нашем городе находится портал, на меня посматривали косо, но это были еще цветочки по сравнению с тем, как посмотрел на меня Алан, когда я появился на пороге их особняка.

Особняк оказался на краю леса в маленьком поселке, который был бы уютным, если бы не что-то неуловимое, мрачное, что незримо присутствовало, казалось, в самом воздухе. Должно быть, виной тому был портал, который располагался где-то в лесу за рекой, и сейчас был спрятан в тумане. В поселке в основном жили потусторонщики, поэтому дома отличались роскошью, но даже на фоне богатых особняков жилище моих клиентов выглядело настоящим дворцом. Я прошел через маленький парк и позвонил в дверь – мне открыли почти сразу же, на пороге стоял Алан, никак не ожидавший увидеть меня.

- Э-э-э… здассьте, - растерянно пробормотал он.

- Вечер добрый. Я тут проездом, решил проведать вас…

- А-а-а, п-пожалуйста, проходите… Как раз к ужину, где-то через полчасика на стол подадут… Индейка у нас сегодня…

Мы с хозяином прошли в просторный холл с камином, и я невольно спросил себя, а не в этом ли холле тринадцать лет назад сидели три человека, готовые убить друг друга, делали вид, что все хорошо, писали имена на бумажках, складывали в сахарницу…

- Нет, не здесь, это в гостиной напротив было, - будто читая мои мысли, ответил Алан, - у нас там до сих пор сахарница эта стоит… на память…

- А Тимми дома? – осторожно спросил я.

- Ага, дома. Чего-то он не в себе сегодня, ну да с ними это бывает… чего-то у него там, на курсах сценаристов не заладилось…

Я осторожно задал вопрос, который волновал меня уже давно:

- А… можно узнать… а как родился Тимми?

- Да говорю же вам, крепыш…

- …нет, вообще… как оно было…

- Ой, не знаю я…

- В смысле… не знаете? – мне стало не по себе, - там же никого кроме вас троих не было, так? Так я думал, вы оба рядом с Геддой были, когда…

- Да то-то и оно, что нет. Вы про нас плохо не думайте, мы сначала так и решили, когда все это дело начнется, Гедду не оставим, чем можем, поможем, мы книжки читали про это дело, как оно там все… Больницу в поселке видели? Вот тоже все решили, где-нибудь за недельку в больницу все переберемся, вы не думайте, мы уж как могли, перестраховались, Энтони вообще выдумал, хотел ногу себе разрезать, глубоко так, чтобы я на нем попрактиковался раны там зашивать… я говорю, ты брось дурить, еще тебя потом хоронить не хватало… А у Гедды на две недели раньше всё началось. Мы как раз с Энтони вылазку в город устроили, Гедда клялась и божилась, что все хорошо будет… А тут оно вон как получилось… Мы под вечер вернулись, я к Гедде захожу, она спит, рядом Тимми маленький… у меня честное слово, вся жизнь перед глазами… Ну повезло, что сказать, повезло… Мы тогда из портала выбрались, Гедду сразу в больницу, там сказали, а все хорошо, через пару дней выписали…

Я осторожно спросил:

- А… а у Гедды был один ребенок?

- Ну да, она еще и волновалась, как без врачей, без всего первенца рожать будет… Да и возраст уже… всё-таки не двадцать лет…

- Да нет… в смысле… у неё тогда один ребенок родился или… или два? Не было такого, что близнецы родились, а один… один умер?

Алан изменился в лице, будто я его ударил:

- В смысле? Вы… вы почему это спрашиваете?

Я понял, что не смогу объяснить свой интерес, поэтому повторил вопрос:

- Так был второй ребенок или нет?

- Не было, конечно, что вы…

- А откуда вы знаете… что не было?

- В смысле, откуда знаю? А… а ниоткуда не знаю. Думаете, там два ребенка было?

- Гхм… похоже, на то… Ну как вы думаете, могло такое быть, что она второго ребенка мертвого родила и где-нибудь там же похоронила?

- М-м-м… не знаю, даже… Не, ну как похоронила, это землю копать надо, где ей в таком состоянии землю копать, и вообще она лопату в глаза не видела, не то, что в руках не держала…

- А могла она умершего ребенка… ну… куда-нибудь в другую комнату отнести, спрятать… на кровать там в соседней комнате положить, одеялом укрыть, типа, похоронила…

- М-м-м… а все может быть… слушайте, не знаю я… Может быть… Правда что, решила нам нервы не мотать, сделала вид, типа, второго и не было…

Я хотел спросить еще что-то, но не успел, мое внимание привлекло зеркало у двери: сначала мне показалось, что это окно, за которым я вижу Тимми, но тут же я понял, что это именно зеркало, из которого на меня смотрит нечто, похожее на Тимми. Я перевел взгляд на Алана: он смотрел в ту же сторону, что и я секунду назад.

- Зеркало… - спросил я, - вы не замечаете ничего особенного?

- Да прислугу поубивать уже надо, сто раз говорил, пыль вытереть… как Тимми говорит, стопицот раз… им что в лоб, что по лбу…

- Да нет… - я хотел добавить про Тимми, но тут же понял, что хозяин не ответит мне, хотя и видит, что с зеркалом что-то не так. Больше я спросить ничего не успел, вошла кухарка, сказала, что ужин на столе. Мы прошли через холл, перебрались в столовую: дом был большим и просторным, из-за чего казался холодным несмотря на камины и центральное отопление. Алан поднялся на верхние этажи звать Тимми, я остался с Геддой, которая изменилась в лице, когда увидела меня, но тут же взяла себя в руки. Мы перекинулись несколькими ничего не значащими фразами, я похвалил богатый дом, перевел разговор на Тимми, и наконец, не нашел ничего лучше, как спросить:

- А… скажите… а у Тимми брата-близнеца не было?

Я ожидал какого угодно ответа, только не того, который получил:

- Ой, не знаю я…

- В смысле, не знаете?

- Так я же спала, как я могла знать.

- В смысле… спали?

- Ну в смысле, под наркозом… ну, не то, что спала, ну состояние такое… не сон, и не явь, не пойми, что… Как будто бегу по какому-то темному коридору, а он все не кончается… Потом просыпаюсь оттого, что Алан меня по щекам хлопает, я ему – ты чего, совсем уже, он выдыхает, наконец-то очнулась, мы уж думали, не проснешься уже… Меня потом неделю мутило, я есть не могла, врач говорит, вам нельзя так резко вес терять, вам есть надо, а я что могу сделать, если от еды воротит… шрам еще болел, сил нет, я есть потом боялась, поем, сразу внутренности все выкручивает… Мне Алан эклеры приносил, я говорю, ты издеваешься, или как? Хоть с Тимми хорошо всё было, его Алан домой забрал, тут же кинулся нянечек нанимать, кормилиц, кроватки-коляски покупать…

- Стоп-стоп-стоп, какой еще шрам?

- Ну, какой, от кесарева… мужики вообще молодцы, они же оба медики по первому образованию, что Алан, что Энтони, вообще все по высшему разряду сделали… Меня потом в больницу привезли, там врачи говорили, профессионально шов выполнен…

- Стойте-стойте… так вы говорите, вам кесарево делали?

- Ну да, говорю вам, они оба медики по первому образованию… Так что вы там про Тимми? Говорю вам, не знаю ничего, спала я…

Я повторил свой вопрос, уже ни на что не надеясь:

- Вы мне скажите… а не могло быть такого… чтобы у Тимми брат-близнец был?

- Да что вы… - Гедда начала нервно теребить скатерть, - какой еще брат-близнец… нет, ну как, если бы он был, куда он делся-то? Или… слушайте, вы чего меня пугаете вообще… слушайте, а если правда вот так один ребенок мертвый родился, мужики его куда-нибудь того… чтобы меня не расстраивать…

Я попытался прикинуть, кто из них двоих мне врал – но мое внимание снова отвлекло зеркало в одной из соседних комнат. Мне снова показалось, что я вижу Тимми, и в то же время это был не Тимми, что-то жуткое, потустороннее, что-то…

В столовую вошли Алан с сыном,  Тимми что-то воодушевленно рассказывал отцу, выглядел вполне довольным жизнью – но именно что только выглядел. Увидев меня, Тимми кивнул мне, как старому знакомому, устроился за столом так, чтобы видеть зеркало – и то, что в нем отражалось или проступало откуда-то из ниоткуда. Индейка и правда была отменная, разговор за столом вертелся вокруг успехов Тимми в мультипликации, затянувшейся осени, цен на топливо, пока, наконец, Тимми не показал на зеркало и не спросил:

- А там кто?

- Да вот, хотели спросить у вас, - спохватился Алан, - вы уж извините, говорят, нельзя врача беспокоить, когда он в гости приходит, ну да я все-таки спрошу… вот Тимми говорит, что что-то там, в зеркалах видит…

- Ну а мы с вами, что ли, не видим? – перебил его я, - давайте не будем лицемерить, вы тоже его видите… вы и вы… и я… Так все-таки, по поводу брата-близнеца… я сейчас от каждого из вас услышал свою версию того, что случилось, только ни одна из версий не выдерживает критики… Вот вы мне скажите, ну хорошо, сотовой связи там нет, а электричество есть?

- Ну… когда как – ответил Алан.

- В смысле?

- Ну… для одного человека электричества нет, а если два или три человека соберутся, то и электричество будет… Если, конечно, хорошо друг к другу относятся, а не поубивают друг друга к черту…

- Так-так… Значит, электричество было?

- Было…

- И больница там рядом была…

- Была…

- А аппарат УЗИ был?

- Был, конечно… - кивнул Алан, - делали все честь по чести, по срокам там на УЗИ водили…

Алан продолжал что-то говорить, не замечая, что Хельга делает ему отчаянные знаки.

- Ну а если вы УЗИ делали, то как вы могли не понять, что там не один ребенок, а два?

Алан вздрогнул, как от удара.

- Давайте, рассказывайте, - потребовал я, - все как есть рассказывайте.

Я посмотрел на Гедду и Алана, бледных, посиневших, мне даже показалось, что Тимми что-то делает с ними, но нет, нет, - им было просто страшно.

- Понимаете… на самом деле у нас не один ребенок родился… а два… Понимаете…

- И… где же он?

Я спросил на автомате, я уже понимал, что мне не ответят. Тимми оглядел родителей и внезапно спросил:

- Он живой был?

Ему не ответили, я уже понимал, что они не ответят, я ждал этого – но вот того, что случилось дальше, я никак не ожидал. Тимми вскочил из-за стола и бросился прочь из комнаты в прихожую и дальше, на улицу, на ходу  набрасывая куртку.

- Тимми! – заорал Алан, бросаясь за сыном, Гедда метнулась за ними в темноту подступающей ночи. Мне ничего не оставалось кроме как последовать за ними, хотя меньше всего хотелось идти в темные сумерки, в туман, но я понимал, что все случилось по моей вине, а значит, мне придется расхлебывать эту кашу. Я даже не сразу понял, что Тимми побежал в сторону реки, где за густым туманом не было ничего видно. Я понял, что не смогу идти дальше, я не видел, куда идти, под ногами хлюпала вода, если это вообще была вода, туман обволакивал лицо, если это вообще был туман. Я не знал, где находился портал, я мог только догадываться по пронзительному крику «Тимми!». Мне не оставалось ничего кроме как выйти из тумана на шоссе в свет фонарей и ждать, сам не знаю, чего. Чуть погодя появились родители Тимми, но уже без мальчика: они оживленно переговаривались о чем-то, я услышал только обрывки фраз «закрылся», и понял, что речь идет о портале. Алан поравнялся со мной, его квадратное лицо налилось кровью, мне казалось, он сейчас ударит меня:

- Вы… вы мне за это ответите…

- А можно спросить… - спохватился я.

- Не можно! Доспрашивались уже!

- Я пожал плечами, Алан спохватился:

- Ну, спрашивайте, чего у вас там…

- А вот тогда вы втроем зачем в портал ходили?

- Вам зачем знать? – вспыхнула Гедда.

- Я снова передернул плечами.

- Так все-таки? – спросил я.

- Что все-таки, Тимми искали.

- Да не сейчас, а тогда…

- Вот я и говорю, Тимми… искали…

Я хотел спросить, как они могли искать Тимми, которого в то время еще не было на свете, но тут же спохватился, что ничего не знаю про порталы и потусторонний мир, что там происходит со временем.

Я ждал продолжения, я ждал, что Алан набросится на меня – но ничего не произошло, Алан резко развернулся и пошел к дому вслед за Геддой, попутно обсуждая с ней какие-то особенности портала.

Честно признаюсь, я и правда ожидал судебного разбирательства, а то и чего похуже. К моему удивлению, время шло, но никто не присылал мне повестки в суд, никто не пытался меня убить. Пару раз я хотел навести справки о Тимми, но тут же спохватывался, что мне не очень-то рады в том доме…

- …следующий! – крикнул я в коридор. Хлопнула дверь, и я увидел своих давних знакомых, Алана и Гедду.

- Мы, собственно, про сына хотели поговорить… - начал Алан.

- Он вернулся? – Я так и подскочил в кресле.

- Вернулся-то вернулся… мы про другого сына поговорить хотим…

Я прикинул сроки: Тимми пропал год назад, за это время у супругов вполне мог родиться еще один ребенок. Сначала я хотел было сказать, что не занимаюсь грудными детьми, но тут же спохватился, что проблема может быть в чем-то другом. Я уже подумал было, что Гедда переживает после родов, но решил не делать поспешных выводов.

- Понимаете… ну мы его элементарным вещам научить не можем… ложку там держать, чашку… одеться, умыться…

Мне стало не по себе. Обучать новорожденного держать ложку – это что-то новенькое.

- Главное, вы понимаете, мы бы еще поняли, если бы он вообще ничего не умел… а у него то так, то эдак, то вроде ведет себя, как нормальный человек, то опять на четвереньках ходит, воду лакает… - заговорил Алан.

- Тут еще понимаете, какая проблема, - добавила Гедда, - мы же до него вообще достучаться не можем, с ним только Тимми может справиться… он ему и объясняет, что к чему, это вот ложка, ею чай размешивают, это вот брюки, их на ноги надевают…

- Еще видите как, если бы он просто не умел ничего, это бы не страшно было, - добавил отец, - мы все-таки не бедствуем, ну наняли бы ему нянечек, сделали бы ему комнату какую-нибудь, обитую войлоком, еще там чего такое... он мясо сырое ест… но понимаете, он же уже два раза дом поджигал…

- А где он спички взял?

- Да не спичками, нет… а так…

Я хотел спросить, что значит – так, тут же понял.

- И главное, вы понимаете, если бы он рассердился на что-то… а то вот же как, вот так просто, на ровном месте, взял, шторы поджег, взял, стекло разбил… а вчера вообще, собачонка какая-то возле дома вертелась, он на неё посмотрел, она умерла. И опять же, ладно бы если напала она на него, или что, а то вот так, просто…

- Скажите, а он не пытался собачку эту… м-м-м…

- …съесть? Нет, не думайте… Вот так, просто убил, - возразила Гедда.

- Хоть бы он, что ли, слово «нельзя» понимал, - добавил Алан, - а то ведь что в лоб, что по лбу…

- Да «нельзя» это полдела, нам бы понять, что он думает, что чувствует вообще, - не согласилась Гедда, - это же уникальный случай, понимаете? Он знает тот мир больше, чем кто бы то из нас… Его же, получается, эти воспитали… там…

Я хотел спросить, кто – эти, но предпочел промолчать.

- Да ты хоть понимаешь, что это сын наш? – в голосе Алана первый раз послышалось… нет, не недовольство, разочарование какое-то, - нет, ну смотрю на тебя, диву даюсь, надо же настолько кроме работы своей ничего не видеть, там твоя плоть и кровь, ты на него смотришь, как на крысу подопытную… Нет, ну люди все разные, чего требовать с человека того, что он дать не может…

Гедда вспыхнула:

- Да ты хоть понимаешь, что я люблю Дэнни? Я его понять пытаюсь…

- Ты молодец… - Алан примирительно сжал руку супруги, обнял жену, повернулся ко мне, - вот что… может… поговорите с сыном нашим? Мы вот правда, понять не можем, он вообще речь человеческую распознает или как…

Меня передернуло.

- Вы меня извините, конечно же, только я еще жить хочу, я вот не хочу, чтобы меня тут живьем сожгли или еще что…

- Да нет, вы не думайте, ну мы же с ним живем, и ничего, и гости к нам приходили, и он им тоже ничего не сделал, у него вроде блок какой-то в голове стоит, что людей трогать нельзя… - Гедда говорила, и по её лицу я видел, что она сама не очень-то верит в то, что говорит.

- Так с чего вы взяли, что психолог может любую проблему решить? Слушайте, честное слово, мы тоже не всемогущие, вы думаете, просто все так, пришел психолог, все решил, сразу все хорошо стало…

- Да мы все понимаем, что вы тоже все проблемы решить не можете… просто… вы бы хоть попытались, что ли…

Я категорически заявил, что даже не собираюсь пытаться, - уже понимая, что это может вызвать шквал возмущения. К моему немалому удивлению родители близнецов спокойно выслушали мой отказ, вежливо попрощались и вышли в коридор. Я выглянул вслед за ними, и тут же встретился взглядом с…

…я не знал, что это такое, я мог только догадываться. Его глаза ничего не выражали – и в то же время выражали очень многое. Я взял его за руку – сперва мне показалось, что он ничем не отвечает на мое рукопожатие, но тут же я почувствовал, что ответ нужно искать за пределами доступных нам человеческих чувств. Даже сейчас я боялся как следует рассмотреть Дэнни – с непропорционально длинными конечностями, с острыми ушами, с лысым черепом, с какими-то непонятными звериными повадками. Должно быть, тут сказывались застарелые суеверия не говорить о мире по ту сторону, не думать о нем, и уж тем более не смотреть – или это были не просто суеверия…

Я осторожно повел его в кабинет, высыпал на стол кубики с буквами: я хотел, чтобы Дэнни сложил из них свое имя, но не знал, как ему об этом сказать. К моему удивлению, мой пациент сам начал выкладывать из кубиков Д, Э, Н, а потом вопросительно посмотрел на меня. Я хотел спросить родителей, кто научил его этому трюку, но тут же спохватился, что никто его не учил, а странный подросток каким-то образом читал мои мысли. Я попытался представить себе слово дом, слово не представлялось, Дэнни начал складывать из кубиков некое подобие дома, я понял, что он увидел картинку в моем сознании.

- Скажите… а вы с Дэнни не пробовали общаться… телепатически? – спросил я.

- А что… так можно? – изумилась Гедда.

- Ну, я чувствовал что-то, - признался Тимми, - но как-то смутно.

- Я тоже смутно, - сказал я, - но вы посмотрите, контакт-то есть… Может… так с ним попробуем? Так и про шторы объясним, что нельзя жечь…

- Слушайте, а может, вы все-таки им займетесь? Ну… у вас вообще здорово получается… Мы вам заплатим, сколько скажете…

- Х-хорошо… давайте попробуем, - согласился я осторожно…

Когда я увидел в коридоре Гедду, то сразу понял, что что-то случилось: обычно Денни сопровождал его брат-близнец, реже – Алан или кто-нибудь из многочисленной прислуги богатого дома. Гедда хоть и говорила, что любит Тимми, почти не занималась сыном, вся с головой ушла в работу: Алан признавался мне, что Гедда целыми днями сидит в башне над какими-то потусторонними расчетами, изредка спускаясь к реке, где в тумане затаился портал. Я попытался успокоить себя, сказал себе, что, в конце концов, кто запретит Гедде возить ко мне сына – но в то же время я понимал, что что-то случилось. Я сделал вид, что ни о чем не подозреваю, начал заниматься с Денни, сегодня мы решили научить его не просто читать отдельные слова, но складывать их в предложения. Гедда покосилась на Денни и придвинулась ко мне – я понял, что разговор предстоит серьезный.

- Я, собственно, что хотела спросить… вы же психолог, вы же помочь можете…

- Ну, я постараюсь.

- Видите как, муж мой… он что хочет-то… тест на отцовство сделать…

- Энтони? – моментально догадался я.

- Ну… это же между нами останется, верно?

- Разумеется. Вы любили его?

- Да не то, что любила… Ну вы понимаете, вот остались мы там, двое мужчин, женщина, вот семейная пара получилась, мы с Аланом, а Энтони сам по себе… Понимаете, мало ли, вот так вот обидно ему станет, что он один остался, поссорятся еще, а там ссориться-то нельзя, иначе ночью защита дома слетит к черту…

- Так что же вы хотите?

- Ну… может, подскажете мне, как на мужа повлиять, чтобы он тест не заказывал?

- А вы сами не пробовали ему намекнуть… ну, что Тимми-то весь в него, и характер тот же, хороший сын вырос…

- Да вы понимаете, если я ему намеки намекать начну, он сразу всё просечет, что к чему…

- Ну, просечет, и что? Я так понимаю, вы не бедствуете, не меньше мужа зарабатываете, ну даже если он вас всех из дома выставит, я так понимаю, для вас сейчас дом купить не проблема, ну, поскромнее дом, ну, в рассрочку там или еще как, ну не пропадете же…

- Да вы Алана не знаете…

- Ну не убьет же он вас в самом-то деле?

- Легко, - Гедда побледнела, первый раз я видел на её лице какие-то эмоции, - только это между нами, правда? Мы когда туда ходили, он конкурентов только так убивал…

- Туда – это куда?

- Ну, туда…

Я понял, что речь идет о портале. И тут же спохватился:

- А кто-то из вас же вроде говорил, там убивать нельзя, что-то такое будет…

- Верно. Только это если человека голыми руками придушить или застрелить там… А Алан он умный, он же так умеет подстроить, что неугодный человек сам погибнет… Так что Алану человека убить, раз плюнуть… Это когда только начались порталы все эти потусторонние, знаете же, сколько народу туда ходило? Да каждый второй хотел потусторонником стать… если не первый…

- Что-то такое припоминаю, - кивнул я, вспомнил какие-то статьи десятилетней давности, где психологи били тревогу из-за подрастающего поколения, когда каждый школьник мечтал исследовать чужой мир. К своей чести скажу, я не поддался всеобщей истерии – не в смысле, что не променял работу психолога на чужие миры, об этом не было и речи, а в смысле, что не стал бить тревогу и поддаваться панике из-за настроений школьников, справедливо решив, что жизнь расставит все на свои места. Так и вышло, повальное увлечение потусторонним потихоньку сошло на нет.

- А где теперь все эти, которые повально на ту сторону ходили? – спросила Гедда.

- Ну… не у всех получилось, кто-то прогорел, чем-то другим занялся.

- Да не скажите, это знаете, как затягивает, кто попробовал, тот уже, считайте, пропал, - глаза Гедды вспыхнули, я первый раз видел её в таком возбужденном состоянии, - тут другое… как-то сразу поняли, что желающих много, а того мира мало… Так что много кто оттуда не вернулся… кто-то не вернулся, потому что опасно там… а кому-то и помогли…

- И вы тоже… помогали? – осторожно спросил я.

Гедда кивнула. Я начал понимать, откуда это жутковатое спокойствие у Алана и Гедды: они как будто отключили эмоции, чтобы не переживать, не вспоминать, что было там, там…

- Ну вот, лет через десять после начала всего этого потусторонников всего-ничего осталось… Вот тогда мы втроем… Так вы подскажите пожалуйста, как бы мне на мужа воздействовать?  Только вы это, не предлагайте даже какие-то намеки намекать, он меня сию минуту раскусит…

- Ну, вот что… я так с ходу сказать ничего не могу, вы же завтра придете?

- М-м-м… обязательно завтра?

- Ну, время против вас играет, разве не так?

- Ну, хорошо… завтра…

Когда дверь за ними закрылась, я подождал немного, чтобы убедиться, что они ушли, и стал выискивать телефон Алана: я уже понимал, чем может кончиться эта история, я уже чувствовал, что никакая Гедда завтра не придет, и что завтра, скорее всего, я увижу в новостях заметку о том, как известного потусторонщика нашли мертвым в собственном доме. Для такого случая Гедда даже сделает вид, что ей очень-очень жаль, может, даже заплачет, кто её знает. А когда я приду, на её лице не отразится ничего, совсем ничего, она начнет мне воодушевленно рассказывать, как Алан себя не щадил, на работе пахал, а у него сердце, ему сколько раз врачи говорили, да разве он кого-нибудь слушает, он же в отпуске последний раз был никогда, Гедде еще повезло, она отдохнула, пока сыновей на свет ждала, с животом не очень-то в потусторонних мирах поскачешь, потом после родов три месяца отдыхала, потом потихоньку в работу втянулась… А Алан все на себе тянул, вот как из портала вышли, он как белка в колесе вертелся, дом покупал, детскую обустраивал, Гедда с ребенком из больницы вообще на все готовое пришла, еще думала, какой муж заботливый, у неё и в мыслях не было, что Алану тоже тяжело… Я задумался, от чего умрет Алан, в голове вертелось отравление, но тут же я спохватился, что Гедде ничего не стоит  поговорить с Тимми, после чего у Алана просто остановится сердце.

Телефон Алана не отвечал – снова и снова, сообщения не проходили. Я проклинал Алана, который не понимал, какая опасность ему угрожала – и себя, что вообще ввязался во все это…

…телефонный звонок вернул меня к реальности – я подскочил на постели, хотел было выключить телефон, но тут же заметил номер Алана.

- Алан, я…

Алан не дал мне договорить:

- Одевайтесь быстро, выходите на улицу. Вещи там с собой берите, документы… Быстро.

Я так опешил, что даже не стал задавать лишних вопросов, кинулся натягивать брюки, разыскивать носки, зашнуровывать ботинки, вспоминать, какая погода стоит на улице – осень выдалась переменчивой. Мои размышления снова прервал звонок.

- Вы уже идете? – не то спросил, не то потребовал Алан.

- Счас, счас, пальто найду, или в чем там сейчас ходят…

- Так выходите, в машине тепло… документы с собой… деньги…

Наконец, до меня дошло, что происходит:

- Так я… так я сюда не вернусь уже? Стойте, дайте тогда хоть вещи собрать, зима на носу…

- Слушайте, я вам этих вещей полный гардероб куплю, я вот серьезно сейчас, завтра у меня в магазин пойдете, за все заплачу, выходите давайте уже.

По его тону я понял, что случилось что-то серьезное. Я наскоро схватил коробку из-под печенья, где хранил документы, кинулся вниз по лестнице, - машина ждала меня у крыльца, Алан подгонял меня нетерпеливым бормотанием, скорее, скорее. Только в машине я спохватился, что выбежал, как был, в рваной футболке, в которой спал вместо пижамы, и где мой телефон, телефона нет, остался там, в квартире, и где ключи, нет ключей, даже не закрыл дверь, и… Алан разразился гневной тирадой, что купит завтра мне такой телефон, который я в жизни не смог бы позволить на свою зарплату. На мое замечание, что я не закрыл дверь квартиры, Алан буркнул что-то, что эта квартира мне больше не понадобится и добавил что-то про комнату для гостей в особняке. Мне стало не по себе, я уже понял, что грядет что-то страшное, но Алан только отмахивался от меня, приговаривая – после, после. Он решил заговорить только когда мы выехали за черту города – но к тому времени я и сам понял, что на город наступает то, потусторонее, чего мы так боялись, о чем не говорили…

- Допрыгались, - прошипел Алан в пустоту, - доигрались, блин…

- А что… в поселке… там…

- А там защита стоит, - кивнул Алан. Я не стал спрашивать, что за защита, я вообще предпочитал ничего не знать о том, что происходит на той стороне. Когда мы добрались до поселка, часы на приборной панели показывали четыре утра, должно было светать – но я уж догадывался, что светать не будет, что-то изменилось в мире, безнадежно, безвозвратно…

В поселке и правда оказалось поспокойнее – что-то чужое, потустороннее не то, чтобы совсем не добралось сюда, но не нахлынуло, не разрушило привычный мир, но плавно растеклось по шоссе туманом, который нельзя было воспринять обычными чувствами – я просто ощущал, что он есть. Кажется, я задремал – потому что очнулся, когда Алан тихонько теребил меня за плечо.

- Пойдемте… в доме доспите… камин там в комнате подогреем… пижаму вам дадим, или в чем вы там спите…

Меня покоробило, когда я увидел, как Алан вынимает из бардачка револьвер. Дорожка от гаража до дома уже не казалась мне короткой и безопасной.

- Думаете… все так плохо? – спросил я.

- Куда уж хуже, - фыркнул Алан.

- Эдак мы вообще до дома не дойдем…

- В смысле?

- Ну… вы пистолет взяли… от этих… обороняться?

- От каких, на хрен, этих, этих пистолетом хрен возьмешь…

- Тогда… зачем? – я отчаянно пытался внушить себе, что Алан просто взял оружие, чтобы переложить его дома в сейф, но в то же время я понимал, что здесь все очень и очень не так…

- Гедда.

- А что… Гедда?

- А вы не знаете? Ну да, вы же не знаете ничего… сучка крашенная… устроила мне за моей спиной… нет, я так-то всегда знал, что благоверная у меня не лыком шита, что брак наш на соплях держится… так и ждал, что она мне нож в спину всадит, только не знал, когда… ну уж и думать не думал, что вот так, сразу… что пятнадцать лет хрен пойми кого растил…

Меня передернуло.

- Ну что вы… ну честное слово, она…

- Не, вы это бросьте, всякие приемчики ваши, сядьте на два стула, скажите, я прощаю тебя… не, у меня все жестко, я не тот человек, чтобы измену…

- …ну, вы же можете их просто из дома выставить… - пробормотал я, тут же спохватился, что, возможно, Алан собирался сделать именно это.

- Ага, чтобы эта нечисть дальше куда ни попадя шлялась?

- Ну что вы, какая нечисть…

- Обыкновенная, какая… - бормотал Алан, приближаясь к дому.

- Ну что вы, это же все-таки люди…

- Да какие, к черту, люди?

- Ну как же… Гедда… Энтони… дети их…

- Да какие их, какие их, вы хоть знаете, от кого она этих выродков прижила?

- М-м-м…

- Я её к стенке припер, начала мне тоже про Энтони завирать… сучка крашенная…

Страшная догадка сжала мне сердце.

- Но… как?

- Это вы у неё спросите, как… Да что спросите, опять завирать начнет, еще скажет, что эта нечисть её изна…

Он не договорил – темнота, окружившая нас, вздрогнула, как будто поняла, о чем мы говорим. Алан поспешно замолчал, почти побежал к дому мелкой рысью, что было неожиданно для его грузной фигуры. Он буквально втащил меня в дом и захлопнул дверь, долго возился с замками, потом прицепил на двери не понятные мне амулеты и провел дрожащими руками какие-то пассы. Я так и не понял, что это было – реальная защита от потусторонних сил или суеверие, которых за время работы потусторонщиков накопилось великое множество. Алан щелкнул выключателем, - большой зал с лестницей озарился тусклыми лампочками, больше похожими на свечи. В глубине комнат, ближе к столовой, мелькнула жуткая тень, я еле сдержал крик, тут же вспомнил, что Денни разгуливает по дому.

- Ага, ночами не спит, - кивнул Алан, - я вообще не знаю, спит или нет… хоть дошло до него, что люди по ночам спят, нечего там грохотать… Ну пойдемте туда, вон там столовая у нас, да вы видели, и комната там для гостей, я камин разо…

- Алан?

- Голос Гедды откуда-то сверху, с лестницы, так и подбросил меня на месте. Я и ахнуть не успел, как Алан направил револьвер на свою супругу.

- Алан, ты… ты…

- Что я, что я, а ты-то что устроила? Ты мне одно скажи, ты мне по-человечески скажи, ты на хрена это делаешь? Новую расу, что ли, вывести решила?

Я ожидал, что Гедда разразится гневной тирадой, но она только сдержано кивнула. Мне оставалось только догадываться, что замышляла Гедда, хотела улучшить человеческую расу, или это был чисто научный интерес. Я подумал, на что еще могла пойти Гедда в научных целях, и мне стало не по себе.

Алан взвел курок, но не успел выстрелить, - я не дал ему выстрелить, я остановил его сердце – легко, одним махом. Алан грузно осел на ковер, всхрипнул несколько раз, хватая воздух непослушными руками и затих. Все случилось удивительно быстро, я не ожидал, что Алан умрет так быстро, обычно люди дольше хватались за жизнь.

- Ой, ну спасибо, я чуть не рехнулась, когда он стрелять задумал, - Гедда спустилась по лестнице, вошла в столовую, зябко кутаясь в пушистый халат, - а вы… а вы…

Я не дал ей договорить, я попытался остановить и её сердце тоже, не смог поймать взглядом, оставил тщетные попытки, перекрыл дыхание. Пару минут я наблюдал, как Гедда бьется в конвульсиях, потом мне это наскучило, я снова попробовал остановить сердце, снова не рассчитал,  наконец, у меня получилось. Дэнни смотрел на это со стороны кухни – я по-прежнему называл его Денни, должно быть, по привычке, и даже мысленно позвал его не по волне, а по имени – Дэнни. Я сказал ему убрать прислугу и Тимми, сам пошел наверх, в кабинеты Алана и Гедды, там должны были остаться записи, которые мне следовало уничтожить. Я закончил где-то через полчаса, поймал себя на том, что по-прежнему отмеряю время в получасах, похоже, привычка останется надолго.

Мы перешагнули мертвые тела, покинули дом, заспешили к порталу – теперь он был совсем рядом. Уже по ту сторону портала что-то насторожило меня, я повернулся к Денни, чтобы спросить:

- Тимми?

Денни послал мне сигнал, что с Тимми все покончено, - но какой-то неуверенный сигнал, сигнал, за которым я услышал что-то другое. Я хотел пойти и проверить, что стало с Тимми, но портал уже схлопнулся до лучших времен. Я мельком посмотрел на Денни – первый раз посмотрел как следует, спросил себя, что я, собственно, привел оттуда, с той стороны.

Реальность выгнулась мертвой петлей, я снова увидел себя стоящим в столовой, где на ковре лежал мертвый Алан. Гедда посмотрела на меня – я видел её страх вперемешку с надеждой. Я сбросил с себя оболочку, обнял Гедду – как тогда, пятнадцать лет назад, когда еще не понимал, как вообще нужно обнимать. Страх Гедды улетучился, она прижалась ко мне, родная, теплая. Я сделал знак  сыновьям, чтобы убрали слуг, как ненужных свидетелей, а сам направился в прихожую, чтобы открыть дверь и впустить то, что уже подобралось к дому и поджидало там, на улице. Я еще немного беспокоился за Гедду, но что-то подсказывало мне, что в нашей семье все будет хорошо.

Реальность снова сделала мертвую петлю, метнулась назад, едва не вытряхнув из меня душу, - так, что на какое-то время я перестал понимать, кто я такой, и где нахожусь – но тут же увидел Алана, который целился в Гедду – и вспомнил всё.

Я уже готовил какие-то речи для Алана, но не успел ничего придумать – ситуация изменилась не просто быстро – стремительно, когда Алан схватился за горло и затравленно посмотрел в полумрак столовой, где затаился Тимми. Гедда хотела что-то сказать, но не успела, тоже схватилась за горло. Слова пришли сами собой, я заговорил, осторожно пробуя каждое слово на вкус:

- Э-э-э-э… Тимми… ну вот убьешь ты их, ну вот чего ты добьешься-то? Вот у тебя дом есть, родители есть, ты не думай, они тебя любят, ну, как могут, так и любят… Ну вот убьешь ты их сейчас, а дальше что? Тюрьма? Или что похуже? Тебя же застрелят, как муху прихлопнут… ну, не застрелят, ну еще что похуже… Ну и отец у тебя не такой уж и злой, сейчас, успокоится, поостынет, ни в кого он стрелять не будет… И вообще я вымотался как черт, давайте, что ли, чайку разопьем, и спать…

Тимми успокоился – как-то неожиданно быстро, Алан хотел было отбросить револьвер, но тут же спохватился, кинулся прятать оружие в сейф. Гедда захлопотала у стола, только мелкая дрожь в руках выдавала недавнее волнение. Получилось, думал я про себя, черт побери, получилось, вот так, ни с того ни с сего, я и сам не ожидал, что будет так просто…

…они упали одновременно все трое – я уже понял, что случилось, я метнулся в комнату для гостей, которую ранее указал мне Алан, - может, это и спасло меня, он не успел ничего со мной сделать. Он… я даже не мог назвать его по имени, он больше не был Денни, да он никогда не был Денни, он это знал. Я видел, как он уходит в темноту ночи, в туман, я не пытался остановить его, я благодарил судьбу за то, что он уходит. И надолго еще в моей памяти осталась жуткая картина – распахнутая дверь, рассветный туман, и жуткая тварь, ковыляющая в пустоту портала… Так что, дорогие мои читатели, ситуации в практике психолога бывают самые разные, и далеко не всегда у меня получается решать семейные проблемы.