Ну, в общем, к тому времени как менестрель, и  по  совместительству мой хозяин, спустился в зал, публика  уже лежала под столами.

Во-первых, я спела им песенку про нечисть – благо впечатления от Болотного духа у меня были еще свежи. Во-вторых, припомнила всю белиберду, которую слышала от наших ролевиков.

Народ ржал так, что даже удары грома в этом ржанье терялись. Ну и, как говорится, вкусное на третье – любимое в нашей Академии «Созвездие Тау-кита». И прочие – Иные миры.

Публика из них половины слов, конечно, не поняла, но встретила благосклонно. Так как народ от хохота уже изнемогал и, при этом забывал есть и пить, хозяин таверны, погрозив мне пальцем, попросил Эдвина спеть что-нибудь «полиричнее и поприличнее». Что тот и сделал, с трудом отобрав у меня лютню.

Эдвин

  Нет, вы видели нахала?!  Этот мальчишка мной командует, как старый начальник замкового гарнизона зеленым новобранцем! Где он только таких слов набрался: пункт первый, пункт второй…

И кто здесь, спрашивается, паж, а кто - хозяин?
Хотя в том жутком притоне я опять оказался «не на высоте». Чуть всех нас не угробил из-за своей идиотской наивности. Спасибо тому незнакомцу в сером плаще.

Куда он, кстати, делся? Я даже поблагодарить его не успел. Тьфу! Ничего я не успеваю в этом дурацком путешествии. Если сочинять обо мне балладу, то называться она будет «Сэр Эдвин, рыцарь-лопух».

Кстати, о балладах. Петь-то в таверне все равно придется.

Да уж, как мой паж любит выражаться: «Классика жанра!» - бард поет за миску похлебки. И что же мне, позвольте спросить, петь здесь? Ну, ясно, что не баллады собственного сочинения. Фердинанд, помнится, засыпал уже на третьем куплете. Что-то из популярного?

«Вересковый мед» - слишком мрачно.
«Любовный напиток», то есть легенда о Тристане и Изольде? Слишком тонко, простая публика не оценит.

Я задумчиво перебирал возможные варианты песен, когда вдруг громовый хохот, доносящийся из обеденного зала, прервал мои размышления.

Кажется, Мик сказал, что споет народу пару песен для затравки.

ЧТО  же такое он им сейчас спел?
Я спустился вниз и замер с открытым ртом.

Мой паж стоял на столе и, лихо отбивая ногой ритм, под веселенький мотивчик, голосил нечто невообразимое:

В иных мирах больших отличий нету,
Для тех, кто не привык спокойно жить.
И если ты свалился на планету –
Изволь теперь судьбу ее решить!

Во все века покой нам только снится,
А сказка повторяется опять.
И если выдрал полхвоста жар-птице –
Прикажут все на место повтыкать!

 - А это поможет?! – громогласно осведомилась  рыжеволосая красотка в ботфортах, треуголке и с попугаем на плече. Судя по наряду, пистолетам за поясом  и золотой серьге в ухе, прибыла она к нам с южных островов, причем занималась  там явно не выращиванием бананов.

  Ответ Мика потонул в хохоте и громе аплодисментов.
Кстати, о бананах!

У Фердинанда был приятель, бывший моряк. Однажды он гостил у нас в замке и, приняв на грудь бочонок эля, пел весьма подходящую для данного контингента слушателей песенку.
Я решительно шагнул вперед, отобрал у пажа лютню и ударил по струнам.

- Посвящается гостье с солнечных тропических островов:

У девушки с острова Пасхи украли любовника тигры!
Украли любовника в форме полковника и съели в саду под бананом!

  Публика юмор оценила. Мик хитро прищурился, потом спросил:

- Любовника, значит, украли? Ха!  «А я сказал, что свадьбы может не быть»…

И запел такую  фривольную песенку, что я не знал – ржать мне в голос или сгореть от стыда. Предпочел первое.
Да-а, интересные у них порядки перед свадьбой, в том Грядущем! Чем же мне ответить на этот песенный беспредел? Была у меня когда-то одна неклассическая баллада.

Подходи, народ хороший, я вам сказку буду врать.
Доставайте свои гроши - мне ведь тоже надо жрать.
Извиняюсь, то есть кушать, пиво, хлеб да колбасу.
Эй, парнишка, хочешь слушать, дык не ковыряй в носу.

Лет за тысячу отсюда - то ль назад, а то ль вперед
Жил да был не так уж худо замечательный народ.
Для приличия, конечно, у народа был князёк,
Восемь лет царил беспечно и в могилу тихо лег.
Претендент сыскался быстро,
Родом из-за трех морей,
Бывший княжий замминистра,
Тайный маг и чародей.
Узкий лоб, седые брови, дыр в зубах не сосчитать.
Жаждет власти, жаждет крови, в общем, сволочь еще та.

Головы рубил придворным по пятнадцать штук на дню.
Урожай за три сезона разбазарил на корню,
А наследницу прямую, то есть юную княжну,
 Заточил навеки в башню, чтоб никто не взял в жену…

Дальше в балладе говорилось о смелом барде, который решил бросить вызов колдуну. И в песенном турнире его победил!

И сказал поэт, припомнив хорошо известный миф:
- А давай дуэль на песнях! Подеремся, не схитрив!
Каждый взял по балалайке и пошел дивертисмент.
Кто услышал, уши в трубку завернулись бы в момент.
Чтоб ни пел там узурпатор, а поэт ему в ответ
В сотню матерных частушек обращал любой куплет.
Через полчаса соперник тихо сполз куда-то вниз,
Вместо грозного рычанья, издавая тихий визг.
Он от злости и от смеха заклинанья позабыл
И в подвал на три запора водворен немедля был.

Как положено, конечно, свадьба вскорости была.
И на свадьбе вся округа пела, ела и пила.
В общей сложности, с неделю весь народ ходил бухой.
Ну, а чё, раз на халяву, да и повод неплохой.

Микаэла

А потом Эдвин загнул нечто о вреде пьянства. Не иначе, вспомнив свою фляжку и тетушку Сову с ее гекзаметром:

Как-то было дело античною порою –
Пьяные ахейцы штурмовали Трою…

Уж не знаю – где он подобного набрался, сидя отшельником в своем замке, и пели ему это безобразие явно не ундины, но, как говорится – из песни слово не выкинешь. В итоге, мы честно заработали не только свой обед, но и ужин. Мокрые шмотки хозяин таверны у нас забрал, приказав прислуге все высушить. Бедному Йорику перепала порция отборного овса, а нам – бутылочка красненького и куча дров. Бутылку мы прикопали на черный день, а дровам обрадовались и прекрасно провели вечерок в беседе у теплого камина.

Возле которого я потом  и улеглась спать, прихватизировав у лыцаря лишнее одеяло. Эдвин, конечно, попытался щедро предложить мне половину кровати, но я сослалась на то, что после скачки у меня болит спина. И на полу спине будет удобнее. Ну, и статус пажа как бы не предполагает ночевку в хозяйской постели.

Далеко не ранним утром к нам пожаловал хозяин таверны и с надеждой в голосе поинтересовался – не желают ли дорогие гости задержаться у него на денек – другой? Причем, на полном пансионе и с некоторой оплатой нашего вечернего концерта.
Мы переглянулись – и согласились.

- Ну вот, – сказала я, уплетая принесенный завтрак. – А ты в какие-то поганые ландскнехты собрался подаваться! Куда как выгоднее петь!

- Да, пожалуй,-  задумчиво сказал Эдвин, потирая пострадавшую в драке щеку. – Вот только,  как бы еще узнать, в какую таверну Не следует заходить?

- В ту, что на отшибе. Там, однозначно, собирается всякий сброд! Кстати, хотелось бы понять – куда подевался наш спаситель?

- Как вариант – сбежал домой сохнуть. И было бы неплохо его найти. Что там у нас дальше – по твоей программе?

- Не по программе, а по игре. Пункт третий и четвертый - получение вдохновения из различных источников, написание поэм и пьес. Оплату налогов можем опустить.

Эдвин

- Да уж, лучше опустить, – хмыкнул я. – Тем более  что стража тут за добрых путников не заступается. Так что нечего злодеев баловать. Ты сейчас куда, Мик?

- Да пойду, по городу погуляю. Может, что услышу про твою Лунную Красавицу.

- Хорошо бы. Только аккуратно гуляй – не нарвись опять на неприятности. А я пока тут посижу. Источников для вдохновения за эти дни у меня было более, чем достаточно.

Мик бодро ускакал из таверны, а я остался. Похоже, созерцательная сторона моей натуры опять одерживала верх. Очень хотелось воплотить в строчки, все приключения, которые выпали на нашу долю. Одна  встреча с Грибным чародеем чего стоила!

А про Лунную Девушку я ни разу не забывал, несмотря на бешеный водоворот событий. Кстати, почему я до сих пор не написал балладу о ней? Вот напишу сейчас, спою ее вечером в таверне, а там, кто знает, вдруг баллада «пойдет в народ» и долетит до слуха моей небесной мечты?
Да-а…  Не тут-то было!

Промучившись часа полтора и выкинув кучу исписанных листков, я понял, что романтической баллады мне не видать, как своих ушей. Тем более  что в ушах, как на грех, все еще звучала безумная песенка Мика про счастливого жениха.

Я помотал головой, отгоняя наваждение. Потом закрыл глаза и попытался представить облик Лунной Девушки, ее прекрасное лицо…

И вдруг строчки сами потекли на бумагу. Только не те, что я ожидал.

В полном обалдении  я записывал строки странной баллады, которые мне словно бы кто-то говорил на ухо.
Едва  творческий процесс успел завершиться, как тут же в комнату влетел Мик и сообщил, что таверна  полна народу, и все ждут нашего выступления. Причем ролевых и прочих «дурок», как выразился мой паж, они наслушались вчера, а сегодня жаждут чего-то эпичного.

Ну, с этим делом у меня – никаких проблем. «Вы хочете песен? Их есть у меня!» - так сказанул Мик вчера перед тем, как запел. Очень правильное выражение! Надо его запомнить.

Как и вчера, зал в таверне был полон народу. А лютня только успевала перелетать у нас с Миком из рук в руки. Репертуар был исключительно героический.

В зеленых роханских полях
Под небом бьется гордый стяг,
Кольчуги серебром блестят,
В зеленых роханских полях.

В зеленых роханских полях
Гуляет вольно белый конь,

Навек расставшись с седоком
В чужих неведомых краях.

Посетители таверны подпевали Мику и подхлопывали в такт.
Песня кончилась, и паж передал лютню мне. Наверно, надо спеть что-то драматичное. Например, «Балладу оруженосца»

Ты славить его не проси меня -
Днем от свечи не станет светлей,
А что слава - лишь ржа на имени...
Слушай, что  скажу я  о моем короле:
О том, как он слово умел держать,
О том, как за грех он чужой платил.
О том, какой был он преданный брат,
О том, как он братом предан был.

Зрители слушали, затаив дыхание. Честное слово, мне показалось, что у некоторых даже повлажнели глаза. А не спеть ли мне новую балладу?

Пусть она странная получилась, но по-моему вполне героическая. И я запел, стараясь, чтобы голос звучал, как можно более мощно, даже с хрипотцой:

Я судьбину злую пил да всю до донышка.
Я кривых путей бежал да шел по верному.
Выноси ж меня, Луна, ты - волчье солнышко!
Выноси, не дай погибнуть брату серому.
От врага клинок да клык – оружье тайное.
Да не всяк тот Волк, что шкуре серой верен был.
Крысы тоже часто нападают стаями,
сотнями на одного – чтоб бить уверенней!
Да не раны мне страшны – письмо лукавое:
«Дескать, струсил Брат ваш Серый перед смертию, 
Выдал всех своих бойцов он на расправу нам..»

В горле крик душу: «Ой, други, вы не верьте им!»

 Тут я абсолютно отчетливо ощутил на себе чей-то взгляд. И заметил знакомую фигуру  в сером плаще возле двери. Мужчина стоял неподвижно  и, казалось, ловил каждое слово моей баллады.

За предательство – от стаи отлучение.
Как сразиться с клеветой, змеею-аспидом?
И наветы меня жалят, злые тернии,
угрожая роду гибельными распрями.
Не спою я нынче песню горлом сорванным.
Я в последний вой вложу надежду лютую:
«Не увидь меня, сестрица, цепью скованным!
Не взметнись, раздор, меж братьев черной смутою!»

Баллада закончилась. Зрители принялись аплодировать.

А мужчина в сером куда-то исчез. Досадуя, что вновь упустил нашего спасителя, я поклонился и пошел наверх отнести лютню. В комнате было темно.

Не успел я зажечь свечу, как вдруг кто-то шагнул ко мне сзади, рванул за плечо, развернул к себе.

- Откуда ты узнал?! – в хрипловатом голосе незнакомца звучали боль и гнев.

- Что узнал?! – ошарашено пробормотал я.

А потом, пытаясь вырваться, заорал.

– Да кто вы такой, черт побери?!

  С тем успехом можно было  бы попытаться выбраться из «дружеских объятий» медведя. Незнакомец, без труда удерживая меня, продолжал свой допрос:

- Кто из Стаи рассказал тебе все это?!

- Какой стаи?! Я не понимаю, о чем вы говорите…

Но тут дверь распахнулась, и в комнату вбежал Мик.

- Слушай, Эдвин, там благодарные зрители расходиться не хотят. Требуют тебя на «бис»… А-а-а! – мальчишка наконец-то заметил, что мне не до сольных выступлений. – Наших бьют!!!

  И попытался повиснуть на плечах у незваного гостя.
Но тут опять произошло странное. Незнакомец отпустил меня. Руки пажа схватили пустоту. А мужчина в сером  стоял, почему-то,  уже на другом конце комнаты и, качая головой, смотрел на нас с какой-то грустно-ироничной усмешкой.

- Пять лет скитаться, запутывать следы, менять страны и имена, чтобы в какой-то  несчастный день бродячий музыкант во всеуслышание поведал  твою историю трактирным гулякам, – он коротко хохотнул и осекся. – Кажется,  пора снова  менять имя?  Волк-Неудачник, назовусь, пожалуй, так.

- Добрый день, добрый день, я, так, оборотень,  - я чуть было не ляпнул вслух  фразочку из куплетов Мика о лесной нечисти.

  Потому что, наконец, догадался, кто  сегодня зашел к нам «в гости».

А паж, во все глаза, уставившись на представителя «серого племени», вдруг радостно воскликнул:

- Ой! А я узнал вас! Это вы тогда спасли нас в том притоне.

  Оборотень улыбнулся.

- Я тоже узнал тебя… мальчик. Ну ладно, раз судьба свела нас вместе  в очередной раз, значит, так для чего-то надо. Идите, молодой человек, пойте, раз публика зовет. А когда вернетесь, поговорим…

- О делах наших скорбных, – подхватил  Мик.

  Я вздохнул.

- Это не паж, это шут какой-то! Простите его, господин…

- Грейстар. Джонатан Грейстар.

- Приятно познакомиться. Эдвин граф Гринуотер к вашим услугам. Я вернусь через пару минут, и мы все обсудим.

  В глубокой задумчивости я подхватил лютню и вышел из комнаты.

Микаэла

  Джонатан повернулся ко мне. Несколько секунд молчал, разглядывая меня в упор. А потом усмехнулся и сказал:

- Ну, а тебя-то, девочка, каким ветром занесло в эту историю?