Запуталась в длинной юбке, наступила на подол и хлопнулась с размаху на мягкий мох…  Наглый малец ухмыльнулся, показал мне «нос» и уже закинул одну ногу в седло, как вдруг внезапно появившийся рядом Джонатан ухватил его за шиворот, слегка встряхнул и приподнял над землей.

- Юноша, а вы знаете, как  обычно  поступают с конокрадами?

- А я че? А я – ниче! – завертелся  малолетний угонщик  транспортных средств. – Че вы, дяденька, сразу наезжаете? Ну, покататься хотел…

- Покататься?! – я уже поднялась с земли и подбежала к этому паршивцу с намерением треснуть его, как следует. – Я вот сейчас тебе крапивой как наподдам по тому месту, на котором катаются! Долго сесть не сможешь. Причем не только на лошадь!

  Мелкий уголовник испуганно пискнул, вырвался из рук Джонатана, оставив у него в кулаке солидный кусок своей драной рубахи. Потом  упал на землю и залился слезами:

- Ах, и пожалейте меня, добрые господа, да разнесчастного! Нет у меня ни отца, ни двора, ни кола, ни матери! Одна сестричка малая в деревне с голоду помирает!  Как скотинку вашу увидел, так и понял, что судьба мне, убогому, подарочек посылает. Продам одну животину, сестренке хоть хле-е-ебушка куплю…

  Он ревел вполне натурально, размазывая кулаком слезы по чумазой физиономии. Я озадаченно посмотрела на Грейстара.

- Врет! – раздался с другого края поляны уверенный голос Эдвина. – Я ложь на расстоянии чувствую. Да и нет здесь поблизости никакой деревни. Это я даже с моим, «топографическим кретинизмом», как ты Мик, говоришь, зна…

  Тут граф, подошедший к нам вплотную, резко замолчал. Потому что увидел меня. В платье средневековой принцессы.

- Ой, все! – мелькнуло в голове. – Что сейчас с ним будет?! Когнитивный диссонанс во всю голову!

  Карие глаза лыцаря широко распахнулись. Он молча рассматривал меня в упор. Потом сделал шаг в сторону. Почему-то посмотрел на меня сбоку.
 Кажется, Джонатан был не прав, когда говорил, что влюбленный Эдвин и не заметит, мальчик я или девочка. Боюсь, юноша не скоро очухается от потрясения. Вот как его бедного плющит.

- Мик?..- шепотом спросил потрясенный граф.

- Ага! – обреченно кивнула я. – Почти. Микаэла Спэрроу. Гостья из Будущего и по совместительству ваш паж, господин граф.

 Я была готова к любой реакции несчастного Эдвина на это заявление. Но только не к такой! Услышав слова моего рокового признания, юноша грохнулся на оба колена, простер ко мне руки  и трагичным  голосом воскликнул:

-  Леди Спэрроу! Я умоляю вас простить меня  за то, что был непростительно груб с вами в день нашей первой встречи. Сознаю, что мое поведение было недостойно рыцарского звания!

- Эдвин, ты что?  – осторожно спросила я, мучительно соображая, чем можно «поставить голову на место» этой жертве обстоятельств.

Красненькое-то мы под рыбку все употребили…

- За что я тебя должна прощать?

- Я посмел поднять на вас руку!

У меня было полное ощущение, что бедный юноша в приступе покаяния вот-вот начнет биться головой о кочку. Спасибо, что она мягкая и мхом покрыта…

- О, как я мог быть столь жесток с вами, прекрасная леди!

- Эдвин, ну успокойся уже. Ты все правильно сделал! Я бы до сих пор ревела на болоте, если бы ты меня таким образом не встряхнул. Слушай, встань уже с колен, а?

- Не встану! – граф был непреклонен. – Пока не услышу слов прощения.

- Да прощаю я тебя! Давно простила. Собственно, и не сердилась ни разу.  Эдвин, хватит дурака валять. И перестань называть меня «леди», а то я себя чувствую, как на приеме у английской королевы.

  Постепенно приходящий в себя лыцарь поднялся с колен. Потом поцеловал мне руку.
Не скажу, чтобы это было, хи-хи, неприятно. Скорее наоборот.  Интересно, мне показалось, что у Джонатана в этот момент глаза блеснули золотом, или – нет?

- Микаэла, вы добрая и отважная девушка! Я искренне благодарю вас за то, что..

  За что граф собирался меня поблагодарить, мы так и не узнали. Потому что угонщик мелкого копытного скота, пользуясь всеобщей сумятицей, начал потихоньку отползать к краю поляны и уже почти скрылся в кустах. Но вездесущий Оборотень ловко вытянул его за ногу из зарослей папоротника.

- Куда же вы убегаете, юноша? Мы еще не закончили разговор! Так  на чем мы остановились?

  Юный конокрад на миг задумался, а потом с готовностью пустил слезу по второму разу:

- Ой, дяденька, пустите! Спешу-тороплюсь папеньку родного спасти. Рубил он лес на соседней поляне, да дерево-то рухнуло и папашу придавило! Вот и коника-то вашего одолжить хотел на время, чтоб до дома доскакать и…

- Врет! – окончательно пришедший в себя Эдвин снова разоблачил мелкого жулика. – В этом лесу деревья рубить нельзя. Сильванты не позволяют! 

- Да-а… - Грейстар покачал головой так значительно, что мальчишка сник и перестал дергаться. – Подведем итоги. Бродяжничество,  попытка конокрадства, обман и давление на жалость…

КАК ВЫ ДОШЛИ ДО ЖИЗНИ ТАКОЙ, ВАШЕ ВЫСОЧЕСТВО?!

Вот тут  уже я чуть не грохнулась на кочку от изумления! Это наглое чумазое недоразумение – ВЫСОЧЕСТВО?! Не может быть! Оборотень  что-то перепутал.
Однако, после его слов пацан опустил голову еще ниже и, последний раз проведя грязной пятерней по глазам, чуть слышно сказал:

- Ну, а че? Если во дворце жить стало невозможно… Вы ж ниче не знаете…

Мы переглянулись.

- Так расскажите нам всю правду, принц, - мягко, но настойчиво произнес Джонатан. – Мы постараемся вам помочь.

   Мальчишка  бросил на нас с Эдвином  недоверчивый взгляд, потом внимательно посмотрел на Оборотня.

- Томас Блэкнар – из вашего клана, я правильно  понимаю?

Теперь в голосе новоявленного наследника престола звучала тревога.

Словно от правильного ответа Грейстара зависела его судьба.

- Да. - Оборотень нахмурился.

Ему передалось напряжение мальчика.

– Томас – один из Хранителей древнего знания Лунной магии. Он многому научил меня.

- И меня тоже, – пацан заметно расслабился. – Господин Блэкнар много лет был моим учителем и домашним воспитателем. А вас я помню, господин Грейстар.  Пять лет назад вы присутствовали в составе дипломатической миссии и зачитывали  ее величеству секретное послание от Братьев Луны.

От удивления я приоткрыла рот. Эдвин просто впал в ступор. Этот маленький оборвыш говорил спокойно и уверенно. Однако, слова «дипломатическая миссия», «секретное послание» настолько не монтировались с его внешним обликом, что я окончательно запуталась принц перед нами  или как.

- А если послание было секретное, то  как же вы о нем узнали, ваше высочество? – улыбнулся Джонатан.

- Гы! Так я ж тогда в шкафу сидел. Грохнул в комнате аудиенций вазу дорогую. Испугался, что от маменьки влетит.  Слышу – шаги в коридоре. Осколки – под трон. А сам – в шкаф. Да вы не беспокойтесь, господин Грейстар. Я тайны хранить умею. Никому о вашей беде не сказал. Ну, в смысле о том, что вашему народу грозило…

- Это правда,  – тихо подтвердил Эдвин. – Сейчас мальчик не врет.

- Я вижу, - вздохнул Оборотень. – Правда, моему народу мало помогло это послание… Ладно, не будем о грустном. Ваше высочество, надеюсь, вы уже поняли, что в нашем кругу вам не грозит никакая беда. Давайте пойдем к реке, вы приведете себя в порядок, а потом расскажете, что заставило вас так круто изменить свою жизнь.

- Ага! – шмыгнул носом принц-оборвыш. – Да, я расскажу вам всю правду, господин Грейстар. Только опосля ужина. А то жратеньки хочется – сил нет!

  Джонатан  снова вздохнул. Стремительно меняющиеся стили речи этого невозможного мальчишки могли довести до белой горячки любого филолога. Даже я, технарь, никак  не могла привыкнуть.

Тем временем, Оборотень и странный принц удалились к реке. Мы с Эдвином остались одни. Заметив, что юноша опять бросает  на меня печально-молящие взгляды, я поспешила перевести разговор на другую тему:

- Слушай, Эдвин, а ты раньше не говорил, что умеешь с ходу распознавать человеческую ложь. Как это у тебя вообще получается?

- Не знаю, – юноша пожал плечами. – Я просто это вижу. Если человек лжет, вокруг него собирается что-то вроде облака липкого черного тумана.

- Но ведь я-то тебе, выходит, все время врала! Когда притворялась мальчишкой. Как же ты меня не разоблачил?

- Очень просто, – Эдвин улыбнулся. – Я в некотором роде обманул сам себя, сразу приняв тебя за парня. И продолжал верить в свой самообман.  А  тень собственной лжи мне видеть не дано.

- Ох, как тут у вас все сложно в волшебном мире, – покачала я головой. -  Слушай, но твой Дар – просто сокровище! Абсолютная защита! Никто тебя не обманет, не убедит сделать что-то плохое, выдав его за хорошее.  Ты же всех людей, выходит, насквозь видишь!

  Юноша посмотрел на меня  задумчиво и печально.

Раньше я не замечала у него такого проникновенного взгляда.

- Абсолютная защита?..  Да, наверно, ты права. Но иногда с этим Даром трудно жить. Потому  что кажется, будто все вокруг -  лгуны и лицемеры!

- Поэтому Эдвин и жил столько лет в замке, не выезжая никуда! – осенило меня. – А друзьями его были только книги, волшебные существа и старый оруженосец, заменивший юноше отца. Те, кто никогда не обманет и не предаст!

- Ты тоже – мой друг, Микаэла. – неожиданно произнес бард.

   Я аж вздрогнула.

- Ты что еще и мысли читать умеешь?

- Нет, просто догадался, о чем ты сейчас думаешь. Да, я слишком долго сидел взаперти, погруженный в мир грез. Но реальный мир оказался гораздо лучше. Пронзительно-яркий до боли, полный опасностей и такой интересный!

А идти по нему рядом с верными друзьями – это настоящее счастье!

- Точно! Ты, Эдвин, немного пафосно, как положено поэту, говоришь, но я с тобой полностью согласна!

  Мы улыбнулись друг другу, радуясь, что наши дружеские отношения не испортило мое внезапное «разоблачение». Ну и ну! Опять у нас день откровенных разговоров получился! Впрочем, он еще и не закончился.

Ближе к ночи нам еще чумазое высочество должно поведать историю своего побега из дворца.

Высочество, вернувшись с Джонатаном от реки, чумазым уже не было. Более того, новоявленный принц вместо своих лохмотьев оказался облачен в какое-то подобие туники, доходившей ему до колен и подпоясанной травяной веревочкой. На новый наряд будущего короля явно пошла одна из рубашек Грейстара. Причем, в отличие от графа, наш оборотень, похоже, носил с собой в походах все швейные принадлежности. К тому же, заботливому Волку каким-то чудом удалось отмыть мальчишку от слоя многодневной грязи.

Хотя на красивого юного принца, какие описывались в сказках моего детства, это пацан все равно был не слишком-то  похож.
Смуглый. То ли цвет кожи такой от рождения, то ли дочерна загорел в своих странствиях. Густая копна черных, как смоль, кудряшек, которые явно погубили не одну расческу. Широкие скулы, чуть вздернутый нос. Сколько же ему лет? Двенадцать, наверно, не больше.  Но взгляд темно-карих глаз – не по-детски  серьезный и недоверчивый.

После ужина (яичница из пяти яиц – добыта и приготовлена все тем же лоцманом-боцманом-Оборотнем) парнишка немного оттаял, но на нас с Эдвином продолжал зыркать не слишком доброжелательно. Должно быть, помнил к тому же, что я ему крапивой грозилась.
Впрочем, рассказ он свой начал охотно, без понукания.

- Ну, так вот значицца,  - в его уникальной речи опять причудливо перемешались все стили и манеры. – Жило наше королевство  под чутким управлением ее величества регентши Элеоноры Первой, матушки, стало быть,  моей, тихо и складно. Как пел у нас при дворе один менестрель:  ни войн, ни катаклизмов, ни бурь…

  Тут он нахмурился и опять замолчал.

- И что же у вас произошло?

   Я решила немного пошутить, чтоб мальчишка расслабился.

– Появился дикий вепрь агромадный? То ли буйвол, то ли бык, то ли тур?

  Шутка сработала! Мальчик улыбнулся. Лицо сразу стало детским, открытым, в черных глазах мелькнули озорные огоньки.

- А-а, ты тоже слышала эту балладу? Мне гофмейтер запрещал ее петь. Говорил, что там эта… самая…  Вспомнил! Пропаганда горячительных напитков и разгульного образа жизни – во! А Томас разрешил! Сказал, что талантливо  написанную взрослую песню и детям полезно выучить. А если у человека нет чувства юмора, то это диагноз!

- Хорошо сказал, но ты не отвлекайся, Дик,  – попросил Джонатан. – Переходи к  главному.

Дик – вот значит, как мальчика зовут. Ну что же,  Ричард – самое королевское имя.

  Принц  нахмурился, вмиг посерьезнел.

- Да уж лучше бы к нам вепрь явился… Чем такой первый министр. Уж, не знаю, где его матушка нашла. Разные дурацкие слухи ходят, пересказывать не буду. А только, как появился он во дворце, так все у нас наперекосяк пошло. Указы начал какие-то идиотские  издавать. О поднятии налогов. И о том, что.. как это… «в наше тяжелое время…когда мы окружены врагами… надо держаться… и чтить закон». Как-то так! Какими врагами?!  Это он, поди, на твой народ, Джонатан, намекает. В общем, я опять случайно подслушал, что он, вроде как, готовит приказ  о введении этого…военного положения. Ну, народ-то от поднятых налогов шуметь начал.

- А как же ее величество? – вскинулся Эдвин. – Разве она не видит, что такая политика губительна для страны?!

- Матушка… – мальчик опустил голову.

Мне даже показалось, что на глазах его блеснули слезы.

– Как этот хмырь во дворце появился, так она… В общем, уболтал он ее. Матушка теперь, чтобы он ни сказал – всему верит. И смотрит на него так… Как она раньше на отца смотрела.

  Последнюю фразу мальчик произнес еле слышно. Мне внезапно передалась его боль. Протянув руку, я осторожно погладила его по волосам. Он напрягся, но не дернулся и руку мою не сбросил.
Джонатан обнял мальчика за плечи. Дик вздохнул и продолжал:

- А Совет министров этого хмыря боится до дрожи. Знаете – почему? У него есть ЖЕЛЕЗНЫЙ ГОЛЕМ!