- Амариллис, - тихо и как-то очень мягко повторил Оливер. – У тебя очень красивое имя, принцесса. И оно тебе очень подходит. Древние мудрецы говорили, что цветок амариллиса символизирует одновременно юность, романтичность и гордое мужество.

- Вот уж не знала, - вздохнула я. - Ладно, теперь буду меньше стесняться своего вычурного имени. Слушай, а откуда ты узнал, что я – принцесса? 
- Так ты же сама это сказала! Когда ты отругала Лестера последними словами, то потом очень тихо пробормотала: «Слышал бы меня сейчас папенька-король». 
- Ах, вот оно что! У тебя, значит, тоже очень тонкий слух. Как и у моих друзей-Оборотней. Да уж, крыла  я этого типа на все корки! Он того заслуживает! 
Оливер коротко кивнул, а потом опять как-то сник. Сел на пол и уставился взглядом в одну точку. Наверно, упоминание о  тюремщике повергло Дракона в новый приступ тоски. 
Чтобы мальчишка снова  не отчаялся, я торопливо присела рядом. Осторожно положила руку ему на плечо. 
- Знаешь, если хочешь, расскажи мне все. Как ты попал сюда и почему думаешь, что больше не сможешь летать. Мне кажется, тебе необходимо выговориться. 
Оливер кивнул. 
- Ты права. Но я лучше тебе это покажу. Не боишься? 
Я отрицательно помотала головой. Хотя сердце тревожно заколотилось. 
Мальчик положил  горячую руку мне на лоб.

В тот же миг золотисто-коричневый топаз, украшавший тонкий обруч на его голове, ярко вспыхнул и запульсировал бликами света.  Показалось, что драгоценный камень затягивает меня в сияющую глубину… 

Мальчик-Дракон летел над горами. Ветер весело свистел в крыльях, а полуденные лучи, отражаясь от золотой чешуи, бросали  на серые скалы и в глубину зеленых ущелий десятки солнечных зайчиков. Мальчик наслаждался полетом. Его пьянила неожиданная свобода! Светлая беспечность  весеннего дня, бездонная синева неба, пестрая зелень долин, проплывающих внизу – кружили голову.  Хотелось смеяться и петь.  Юный Дракон  издал громкий  певучий звук и стремительно взмыл к зениту.
Что-то сверкнуло внизу,  в серых развалинах… 
Сеть из тонких прочных цепей взмыла вверх и с силой бича хлестнула его по крыльям, стиснула их, едва не сломав.
Мальчик испуганно вскрикнул, теряя равновесие.
Впервые небо предало его! Оно отказывалось держать своего Сына!
Уходя в  штопор и падая в пропасть, он  не мог даже кричать.
Ужас оледенил мальчика-Дракона, острым осколком льда  застыл в горле. Он почти потерял сознание и летел вниз уже камнем, не пытаясь даже дернуться, чтобы освободить крыло и хоть как-то выровнять полет.
Но у самой земли из глубины развалин  вырвалась наружу новая упругая сеть, растянутая, как полотнище.  Мальчик с размаху упал на нее, и она спружинила, не давая Дракону разбиться…
Потом были резкие голоса. Были грубые руки и жестокие удары. Мальчик не пытался сопротивляться. Конечно, он ужасался происходящему и не понимал его. Ведь его мир уже много сотен лет не знал войн, жестокости и насилия.
Но волю Мальчика-Дракона парализовало не только это!
Ужас  того, что родная стихия не смогла его  защитить , боль от предательства Неба  - смертным страхом сковали его крылья. И юный Дракон  уже не верил, что Дар полета когда-нибудь вернется к нему…

Оливер убрал руку с моего лба.  Несколько секунд я сидела неподвижно, потрясенная увиденным.  Да и не только увиденным!  В тот миг, когда Дракон положил ладонь на мой лоб, мне на короткое  время передались его мысли и чувства. Теперь я ясно понимала, что означали слова мальчика: «Я не смогу ПОДНЯТЬСЯ НА КРЫЛО, я стал бояться неба».
Но нужно же этому как-то противостоять! Найти противоядие от этого ужаса! И, выдохнув, я решительно сказала: 
- Да! Тебе крепко досталось, Оливер! Но пойми же, чем больше ты боишься, тем больше и сильнее твой страх! Он может безжалостно погубить не только тебя, но и всех, кого ты любишь! Оглянись вокруг: этот мир наполнен лучами солнца и луны, а ты погрузил голову в черный колодец своих бед и спрашиваешь: «Говорят, будто существует свет, и если это правда, так где же он?» Эй, высунь голову из колодца, оглянись по сторонам. Весь мир озарен лучами солнца. Так отринь все страхи и сделай шаг вперед! 
Дракон слушал меня очень внимательно. Потом произнес тихо и немного печально: 
- Лисси, мне очень хочется тебе верить. И я постараюсь сделать, как ты говоришь. Но это будет нелегко. 

- А кому сейчас легко? – скрипучим голосом Тетушки  Совы поинтересовалась я.
Оливер хмыкнул. А потом снова погрустнел.
- Иногда мне кажется, что  судьба наказывает меня за Юнатана. Я ведь обозвал его трусом! Когда он с обожженными крыльями вернулся домой после  страшного извержения вулкана.
Мальчик опустил голову и добавил почти беззвучно:
- А папа и мама не вернулись… Почему брат выжил, а они – нет?!
Я помолчала.  И тихо произнесла.
- Я сейчас расскажу тебе кое-что, Оливер. То, что не рассказывала даже самым близким  друзьям.
Два года назад корабли, пришедшие с южных берегов, занесли в нашу страну тропическую лихорадку. Меня и папы болезнь не коснулась. Из всей нашей семьи тяжело заболела  только моя младшая сестренка  Виола. Мама тогда прогнала всех нянек и сама ухаживала за малышкой. Давала лекарства, меняла простыни.  Виола выздоровела.  А мама…

Тут мой голос прервался, и я торопливо опустила голову, чтобы Дракон не увидел моих слез.
- Я все понял, не продолжай! – Оливер бережно обнял меня за плечи, - Лисси, прости меня, пожалуйста!
- Да за что же опять? – слабо улыбнулась я.
- За то, что своим дурацким нытьем вынудил тебя вспомнить все это. Выходит, мы оба одиноки…
- Мы не одиноки! – неожиданно решительно возразила я. – У меня есть отец, сестры, верные друзья! А у тебя – твой брат Юнатан.
- Ты, правда, веришь, что он простил меня? – в золотых глазах мальчика-Дракона плескалась отчаянная надежда.
- Не просто верю, я твердо это знаю! Юнатан облетел полстраны, чтобы найти тебя. Он любит тебя, Оливер, поверь же мне! И не злись на него, пожалуйста.
Я вздохнула.
- Я же не виню в случившемся горе Виолу. Она к тому же  совсем еще малышка. А мама была бы рада, если бы ее дочери жили в любви и согласии…
Мальчишка чуть повеселел:
- Ты очень добрая, Лисси.  Я рад, что встретился с тобой. Пусть и в этом мрачном подземелье…
Но тут наш интересный разговор прервал противный Хамнет. Он притащил Оливеру  какой-то тюфяк, подушку и одеяло.
Дракон устало зевнул. 
- Отдыхай! – тут же сказала я. - Утро вечера мудренее. 
Я присела возле  бедного ложа  и, чуть поколебавшись, ласково провела рукой  по густым спутанным волосам Оливера. Мальчик  замер с блаженной улыбкой. 
- Так мама всегда делала. Лисси, спасибо тебе… за все. 
Через секунду он уже крепко спал. 
- Госпожа зоолог, - в голосе заглянувшего в камеру Хамнета  прозвучала  тщательно скрытая издевка.

 - Не угодно ли вам оставить этого ящера в объятьях Морфея и продолжить свою работу? Господин Лестер приказал провести вас в его зверинец. 

Да уж! Зверинец так зверинец! Несколько больших подземных залов были сплошь заставлены клетками, в которых сидели камнееды, шелкокрылки, двузубы-сладкоежки, вертунчики. Я заметила даже  пару боброзавров. Зверье было накормленное, спокойное, но какое-то вялое. А точнее – подавленное.

Чистя клетки и разнося  обитателям зверинца еду, я напряженно думала о том, как бы мне выбраться на поверхность и оставить на развалинах хоть какой-то знак для Юнатана  или любого  другого, кто кинется меня искать. И заодно было бы неплохо поставить  предупреждение о ловушках.

-Хм! И почему я - не ящерица? - размышляла я. - Думаете, нет ничего свободнее полета? Неправда, потому, что птица, пойманная за хвост - поймана навсегда, а ящерица даже схваченная, свободна каждую секунду… 

  Прогруженная в свои мысли, я даже не догадывалась, что помощь близка.

И в жизни бы не поверила, если б мне сказали от кого она придет!

   Воробей   летел над  горной долиной.  Не забывая, впрочем, внимательно стрелять по сторонам  быстрыми  карими глазками. При этом он, по своему обыкновению чирикая  во весь голос,  распевал популярную арию:
- Душа моя предчу- чувствием полна, предчу -чувствием полна. Душа – полна…
  Далеко внизу Чиппер увидел разрушенный остов высокого замка. Начал стремительно опускаться и вскоре присел на разбитый выступ  главной башни. Скакнул по нему несколько раз, наклонил голову, внимательно, что-то рассматривая. И радостно  завопил:
- Предчу -чувствия его не обманули!
В узкой щели между камней застрял зеленый лоскуток от куртки Лисси.
Сквозь оконный проем Чарли влетел в башню, покружился над полом, опустился на расколотые плиты.
- Так-так! Вот здесь  и должна быть дыроч – чка. Я это чу – чувствую.
Луч  солнца, освещавший  зал, внезапно погас. Светило ушло за тучу, и засыпанное битым щебнем помещение погрузилось в плотный сумрак. Когда через мгновение солнце снова заглянуло в башню, Воробья там уже не было.

- Чем чванятся – камешков светящихся в стены насовали! Тоже мне – чу-чудо!
Чиппер быстро  летел по подземному коридору, нервно оглядываясь каждую секунду. Воробью казалось, что горящие ровным светом кристаллы, в изобилии усыпавшие стены этого странного места, следят за ним, как сотни недобрых глаз. Поэтому  старался подбадривать себя ворчанием и чириканьем.
- Че-пепуха какая-то! Разыгрались птичьи нервишки. Вернусь домой, поклюю конопляных семече – чек – оче-чень успокоиться помогает. А  где же все-таки Лисси? И заче- чем девоч – чку понесло в это дурацкое подземелье?

Коридор внезапно закончился дверью из мореного дуба. Она была чуть приоткрыта,  Чарли благополучно протиснулся в маленькую щелочку… И тотчас был схвачен чьей-то ловкой рукой.

- Так-так, очень интересно! Совершенно новый экземпляр!
Господин Лестер поднес Воробья близко к лицу.
- Я вам не экземпляр! – заголосил Чиппер. - Я – вольная птица!

Куда хочу –чу, туда – лечу- чу! И вообще! Я – Крылатый Вестник  Небес! А ну отпусти меня, жалкий че- человечи – чишка!
- Да ты еще и говорящий! Жаль, что я не зоолог, как один мой бестолковый родственничек. Было бы открытие мирового масштаба. Постой-постой!

  Ученый недобро сощурился,

- А, может, тебя подослали сюда  конкуренты? Чтобы ты поведал им тайну моего великого изобретения? Имя!
- Чье?
- Фамилия!
- Чья?
- Чье-Чья – так ты китаец что ли?!
- Да-да! – мелко закивал Чиппер, обрадованный возможностью, окончательно задурить голову врагу. - Артист хора сборщиков китайского ча – чая. Исполнитель китайских народных песен. Сяу-ляу-вэй мой, сяу-ляу-вэй!
Лестер ошарашенно слушал упоенно чирикающего «артиста». Потом неожиданно хихикнул:
- А ты забавный! Ладно, подумаю потом, что  мне с тобой делать.
Хозяин подземелья достал с полки клетку и сунул в нее трепыхающегося Воробья.
- Что за произвол?! – зашелся отчаянным чириканьем Чиппер. – Певец в темнице песен петь не может! 
Чарли взъерошенным комком золотисто-коричневых перьев метался по клетке и выкрикивал странные лозунги:
- Небо – птич – кам! Землю – крестьянам! Воду – матросам! Матрасы – водолазам! СВОБОДУ  - ВОРОБЬЯМ!!!!
- От тебя слишком много шума - скривился Лестер. - Отнесу тебя, пожалуй, к своей новой помощнице. Пусть она слушает твои вопли!
Ученый схватил клетку и быстрым шагом вышел из кабинета.

Я почти закончила уборку «зверинца»  и остановилась возле клетки с камнеедами, чтобы подкинуть в нее еще немного гравия.

Еще раз подумав, что в неволе редким флорестанским зверям тоже, наверное, грустно. Вот даже неугомонные двузубы-слажкоежки надкусили выданные им медовые пряники по разику и, нахохлившись, уселись на дне клетки. Даже не пытаясь, дожевать угощение. Видно, беднягам  не на шутку хотелось свободы.
Я вздохнула, выпрямилась и пошла к выходу из зала. И у самой двери услышала  очень знакомый чирикающий голос:
- Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой…Нет, луч –чше – так! Свободу, свободу мне дайте, свободу! Я птицею  ввысь улечу – чу!
Не веря своим ушам, я рванулась вперед. И нос к носу столкнулась с господином Лестером,  державшим в руке клетку, в которой, истошно голося, метался мой пернатый друг.
- Вот тебе еще один уникальный экземпляр, дорогая помощница, - усмехнулся хозяин подземелья. – Корми, пои и беседуй с ним, сколько пожелаешь. А у меня от этой  повстанческой поэзии уже голова кругом пошла.
С этими словами господин Лестер сунул мне клетку и вышел прочь.

Я выждала  несколько секунд, чтобы стук его шагов затих вдали. А затем  протянула пальцы через прутья и ласково погладила Чиппера по перышкам.