Про жуткий конец господина Грелки ходило немало легенд, не меньше – слухов, и в равном количестве – сплетен и домыслов. Но ни одного факта в этой истории не просочилось наружу из полицейских архивов.

Недавно до меня дошла весть, что непосредственно перед страшным событием, всколыхнувшим сонную деревеньку, пострадавший вел дневник. Неужели, он не давал там намеков на то, что с ним происходит? Раз этот слух стал известен мне, то скоро докатится и до полиции, и дневник запрут на семь замков, как случилось с остальными бумагами господина Грелки.

Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как под покровом ночи проникнуть в старый дом, где он жил бобылем на протяжении тридцати пяти лет. И вот, передо мной лежит изъятый из тайника дневник, поднимающий наконец завесу тайны над происшествием. Страницы излеплены свечным воском; забрызганы кляксами, словно дневник был написан человеком, пребывавшим в состоянии ужасной истерики. Читая его, я проникаюсь всем состоянием безысходности, страхами несчастного хозяина дома, меня окружают те же тени, что окружали мистера Грелку, и мне становится не по себе. Я знаю, что не смогу оторваться от этих страниц, пока не дочитаю записи до конца.

Запись 1.

Чудовище опять приходило. Его не видно, но я понимаю, что оно таится под окнами. Говорить вслух об этом не следует.

Запись 2.

Ночью, когда я смотрел в окно на луну, перед стеклом внезапно возник… нос животного! Он принюхивался ко мне, дергался вверх и шевелил черными ноздрями. Белая шерсть вокруг него слабо фосфоресцировала в лунном свете. Нос был размером с кулак, не меньше! Я захлопнул все рамы, и спрятался в глубине комнаты, побоявшись задвинуть шторы. Я продолжал следить за чудовищем, пока оно, видимо, потеряв мой запах, не исчезло.

Да, это не пробегавшая мимо собака. Зачем ей бегать на уровне второго этажа, где даже балкона нет?

Запись 3.

На всякий случай выставил по периметру дома «Вискас». Кошки не пришли, еда не тронута. Значит, это собака?

Запись 4.

Поставил «Педигри». Вся исчезла.

Запись 5.

Раздобыл у знакомого колдуна копию «Некрономикона». Открыл, а она на арабском. Вот подстава!

Запись 6.

Выучил арабский, читаю «Некрономикон». Ничего нет про мое чудовище. А оно шуршит под окнами каждую ночь. Нос в окне то появляется, то исчезает. Боюсь открыть даже форточку. Зря учил арабский.

Туалет во дворе, даже выйти ночью нельзя.

Запись 7.

Раздобыл апокрифы к «Некрономикону», все на английском. Зря учил арабский. Вот подстава! Читаю по ночам, при свечах. Колдун снабдил такими, которые дают зеленый огонь, сказал, что это отпугнет моего преследователя.

Но выйти с ними боюсь. Даже по-маленькому.

Запись 8.

Перечитал все апокрифы. Волосы дыбом! Неужели мое чудовище – это пес Т…

Запись 9.

Сделал все стены мягкими. Сижу как в персональной дурке. Не помогает. Чудовище-то снаружи.

Запись 10.

…Оно в сте… Оно под обивкой! Зачем я только это устроил! Тварь сопит по ночам прямо над ухом!

Ищу всю информацию по чудовищам.

Запись 11.

Мля!

Запись 12.

Читаю сборники анекдотов к «Некрономикону». Боюсь ржать – чудище в ответ гавкает!

Запись 13.

Я знаю его имя! О ужас! Это гулкое, мрачное имя!

Запись 14.

[Цензура]

Запись 15.

Я весь дрожу, я покрываюсь мурашками с головы до ног, повторяя про себя это страшное имя:

– ТУУУЗИК!!!

Это судьба.

(Здесь записи обрываются).

Дочитав дневник господина Грелки, я долго сижу в размышлениях. Мне представляется этот несчастный, запуганный человек, сам себя заперший при свечах, в мягкой комнате. Как он сидит и заносит в дневник свои страхи… как он отрывается только чтобы с содроганием посмотреть, скажем, на вон ту странную дырку в стенной обивке – будто кто-то рванул материю на себя. И мне уже кажется, что вокруг нее клубятся тени, и огромный нос, окруженный фосфоресцирующей шерстью, шевелит неровные края ткани, когда высовывается принюхиваясь. Чудовище еще неразличимо в тусклом зеленом огне свечи. Надеюсь, оно не порвет меня, как…