По-над тихим плёсом - лунная дорожка,

Дом прикрыл глазищи - ставни на окошках.

Мир укутав светом - саваном жемчужным,

Ночь калиткой старой проскрипит натужно,

Ухнет, словно филин, выпью отзовётся,

Ветром круглобоким о сарай потрётся.

Путник запоздалый, видя дом, крестится,

За стеной трухлявой ноют половицы.

Там, во тьме безлунной, уголь чертит руны,

Там глухие стоны, там приют безумной.

Стул, на нём старуха, восковые свечи -

Разум неспокойный бесом искалечен.

Молодая дева чёрный круг выводит,

Заговором древним мороки отводит,

Шепчет заклинанья, к бесу обращаясь,

А минуты тают, в пепел превращаясь.

Луч пробился в хату через щели в ставнях,

Исказил картину очертаний явных.

Для луны забава с временем играться,

В волосах старухи светом рассыпаться.

Причитая, дева встала на колени,

А в глазах безумной затаились тени.

Дочь руки коснулась матери любимой,

Что в плену у беса третий год томима.

Вымолить желает у него минуту,

Чтоб вернулся разум, чтоб свершилось чудо.

Под другую руку, толстый и пятнистый,

Вдруг, ласкаясь, котик поднырнул пушистый.

Удивилась дева - живности нет в доме

- Как ты оказался в проклятых хоромах?

Вымолвив, застыла, ужасом объята,

Обжигает пламя колдовского взгляда.

Бес мурлыкнул тихо, спрыгнул остроухий

И клубком свернулся возле ног старухи.

Пальцы сжали руку, дева встрепенулась:

Мама на секунду прежней обернулась.

Голос материнский прозвучал устало,

И девица тут же взгляд её поймала.

- Доченька, родная, дивный мой цветочек,

Что ж тебе не спится, милый ангелочек?

Обняла, прижалась, промолчала дева.

Показалось мама вдруг помолодела:

Чёрные ресницы, тот же волос тёмный,

Только пеленою снова взгляд подёрнут.

Посмотрела, видит - нет кота на месте,

А старуха плачет, голову повесив.

Ставни прикрывают пыльное окошко,

Старость затаилась разноцветной кошкой...