Она вошла в горницу и встала, спокойно ожидая, когда он обратится к ней.

— Марфа Прокоповна, не изволите ли присесть, — вежливо попросил худощавый господин с невзрачной бородёнкой. — Влас о вас много рассказывал, не могли бы вы повторить вашу необыкновенную историю?

Женщина подобрала подол сарафана и осторожно устроилась на кончике лавки. В приоткрытую дверь тянуло аппетитным запахом кислых щей. Марфе Прокоповне очень хотелось есть, но она отбросила мысли об ожидающем её обеде и сложила на коленях натруженные руки.

— Вы, барин, не поверите, — улыбнулась крестьянка. Её полное красивое лицо неожиданно засветилось мягким светом, а в голубых глазах заплясали весёлые искорки.

— Влас изрядный выдумщик, — не мог не улыбнуться в ответ господин, — но вы, на мой взгляд, рассудительная женщина и скажете всё, как было.

— Что вы, барин, — женщина покачала головой, — и смешно, и грустно, и рассказывать совестно. Ведь действительно, история-то на сказку похожа!

Барин был приятно удивлён. Неграмотная крестьянка говорила складно и держалась с редким достоинством. Он вспомнил, что Влас болтал о том, что в юности она была горничной у дочери помещика.

— Вы умеете читать? – поинтересовался он, не в силах отвести от неё взгляд.

— Да, барин, и читать, и писать умею. И французскому языку учена. С барышней нашей домашние учителя занимались, вот и мне пришлось. Только нам, крестьянам, науки ни к чему.

Марфа Прокоповна усмехнулась, как показалось ему, иронически.

— Барин, вы уж не гневайтесь, я вам только правду, как на духу, а вы, если наскучит, прямо скажите!

Марфа Прокоповна незаметно покосилась на дверь. Запах исчез. Палашка, наверное, дверь закрыла, умница-девочка.

Она вздохнула и под ободряющим взглядом собеседника начала рассказ.

***

Коромысло совсем не натирало плечо. Сколько же лет она ходила за водой к дальнему роднику, а сохранила девичью походку! Стоял тёплый летний вечер, вокруг простирались поля цвета тёмного золота, вдали, в вечерней дымке, зеленел знаменитый на всю округу лес: вследствие путаницы в документах — предмет ожесточённых споров двух соседей-помещиков.

Марфа Прокоповна шла по меже, скользя по окружающим красотам привычным взглядом – в молодости, в молодости налюбовалась, а теперь уж недосуг. Солдатка с двумя малолетками – жизнь не часто бывает мёдом.

***

Внезапно ужасный треск и скрежет нарушили тишину. Прямо перед ней, в, слава Богу, уже убранном поле, упало с неба гигантское яйцо. На глазах Марфы Прокоповны оно раскололось, и взору потрясённой женщины предстало страшное существо. Огромное, чёрное, с жуткими когтистыми конечностями, с уродливой мордой и зубами, сквозь которые сочилась мерзкая слизь. Чудовище долго не думало, а резво направилось к застывшей, как жена Лота, крестьянке.

— Изыди, изыди, — Марфа Прокоповна мелко закрестилась, но дьявол всё приближался.

Подойдя совсем близко, он остановился. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

«Детушки мои, кровиночки», – подумала крестьянка, и мужество вернулось к ней. Она вспомнила, как любит кислые щи свекровь, как смешно подчищает чугунок с кашей свёкор, как ждут пирожков с капустой Танюшенька и Алёшенька.

Существо неуклюже шагнуло к Марфе Прокоповне, но она успела стащить с плеч коромысло и, сподручнее перехватив его, нанесла первый яростный удар.

***

Прибежавшие мужики долго разглядывали чёрную бесформенную кучу, которая шипела, подёргивалась и испускала отвратительное зловоние.

Игнат Анкудинович, староста и головастый мужик, велел как следует засыпать останки чёртова отродья. Тут же порешили сохранить всё в тайне: зачем начальству знать, что чудовище было забито коромыслом именно в их деревне. Ещё неизвестно, каким боком это повернётся. Нет, лучше помалкивать. Разве что рассказывать детишкам в долгие зимние вечера.

***

Марфа Прокоповна закончила повествование. Бородатый господин скептически хмыкнул. Да, ну и фантазия у наших крестьян! Это тебе не «Замок Отранто» и не «Франкенштейн». Что-то своё, мощное, русское, эпическое, глубинное!

Он встал и сунул крестьянке рубль. Марфа Прокоповна, не ожидавшая от городского барина такого подарка, расплылась в счастливой улыбке. Женщина проводила благодетеля до брички и даже попыталась подсадить его.

Седой старик Влас взял вожжи и причмокнул, лошадка тронулась, бричка покатилась, барин приподнял шляпу и откинулся на сиденье. Марфа Прокоповна долго махала приезжему вслед и кланялась в пояс.

Господин некоторое время неподвижно сидел, погружённый в думы, затем оживился, достал записную книжку в потёртом кожаном переплёте и аккуратно заточенный карандаш. Как будто сами собой начали складываться строки: «Есть женщины в русских селеньях…»