С этими словами мальчишка мигом смылся, оставив меня наедине с истерящим Петухом. И уже через десять минут я позавидовала нашим мужчинам. Потому что Конрад, окончательно обалдев от процесса высиживания, видимо, всерьез вообразил себя будущей мамашей, ждущей прибавления семейства. Томно закатив глаза, он разнежено кудахтал:

- Ку-кушать хочется. Принеси мне пшена. Нет, не хочу пшена.

Хочу соленых ананасов и сладко-кой горчицы. Нет! Я передумал. Приготовь мне мятного карася. Откуда я знаю, что это тако-кое?! Просто хочется и все. А еще хочется погрызть угол холодильника, понюхать ежа и покле-клевать гранаты.

Мне нужно очень много гранат!

- Где я тебе их достану, террорист пернатый? – ожесточенно бормотала я, бегая по всей конторе, и пытаясь удовлетворить все неадекватные требования нашей «наседки».

  Наконец, Петух, накормленный экзотическим блюдом в виде пшена, смешанного с горчицей и вареной сгущенкой, сыто икнул и сладко задремал.

Я с облегчением перевела дух. Немного посидела в кресле, ожидая клиентов. Никого не дождалась, и решила исполнить свое давнее обещание, данное господину Римусу. То есть  собралась помыть окно в его комнате.

 Убедившись, что стекло стало абсолютно прозрачным, я прошлась с тряпочкой по  немногочисленной мебели, стирая пыль. Потом с той же целью подошла к книжным полкам. Там пыли было меньше. Должно быть, наш шеф регулярно обращался к своей библиотеке. Я снимала с полок книги, бережно протирала их и ставила на место. Один том, большой, в толстом коричневом переплете, никак не хотел отлепляться от своего бумажного товарища. Я дернула посильнее. Книга полетела мне прямо в руки и распахнулась посередине. Из нее выпал исписанный листок бумаги и цветная фотография.

  Я подняла фото. Это был портрет совсем юной девушки. Смуглой, очень красивой, с пышными черными волосами и большими карими глазами. Она лукаво улыбалась, придерживая на голове легкую соломенную шляпку.

А за ее спиной виднелся какой-то морской залив. Я пожала плечами и зачем-то перевернула фото. На обратной стороне была надпись: «Дорогому Римусу на добрую память от Иветты Грин».
Ой! Кажется, я нечаянно вторглась во что-то очень личное!
Чувствуя большую неловкость, и покраснев от смущения, я торопливо принялась засовывать фото обратно в книгу. Потом подняла с пола упавший листок. Конечно, читать чужое письмо я не собиралась! Но в глаза сами бросились написанные быстрым летящим почерком слова:

 «… Не знаю, как я жила без тебя…»

  Покачав головой, я не стала читать дальше. Просто положила листок рядом с фото и поставила книгу на полку. Мда-а! Загадка вечного одиночества нашего уважаемого шефа прояснилась, но явно не до конца. У него несчастная любовь, что ли там была? Или какая беда его с девушкой разлучила? Или – работа в Комитете?
Там ведь служба, как говорится, «и опасна, и трудна». Шеф и сейчас-то исчезает из дома по первому звонку, хотя там уже не работает. А что было, когда работал? Любой женщине, наверное, в семейной жизни хочется стабильности и уверенности в завтрашнем дне. А какая в Комитете - стабильность? Там – одни опасности. Впрочем, для того, чтобы погибнуть, совсем не обязательно быть боевым магом. Несчастный Майкл вообще никакого отношения к волшебству не имел! А был обычным фотографом. И все равно – едва не умер во цвете лет.

Теперь Люсиль не отпускает его от себя ни на шаг… Ладно, не мое это дело. Пора заканчивать уборку и проведать Конрада.

Может быть, удастся узнать у него какие-нибудь подробности о прежней работе господина Римуса? Информация, конечно, «ко- конфиденциальная». Но петуху-то скучно!

Впрочем, никакого разговора у нас не получилось. Потому, что зловредный петух дрых, как сурок. Интересно, это горчица обладает столь снотворным эффектом, или – сгущенка? При этом пернатый нытик еще и с «гнезда» свалился, коварно покинув место службы. Пришлось сесть в кресло и взять шапку в руки. Марсель запрыгнул ко мне на колени и положил на яйцо свою лохматую головенку. Так мы и сидели, ожидая дальнейшего развития событий. От скуки я тоже начала клевать носом и почти заснула. Но тут дверь, наконец-то, распахнулась. Римус вошел, бросил укоризненный взгляд на дрыхнущего Петуха, забрал у меня шапку с яйцом и бесцеремонно водрузил Конрада обратно. Тот даже не проснулся. Только всхрапнул громче и тихонько закукарекал во сне. Я засмеялась. Римус удивился:

- Что это нынче с моим пернатым другом?

  Давясь от смеха, я рассказала шефу о затейливых гастрономических фантазиях Конрада. И о странном воздействии сочетания горчицы и сгущенки на птичий организм.

- Слышал я, что взрослые дамочки, ждущие пополнения семейства, порой начинают вести себя странно. Но чтобы петух так с ума сходил?!!

  Шеф устало покачал головой.

- Скорей бы из этой штуки кто-нибудь вылупился! А то мне уже не по себе при мысли, что Конрад может отчебучить в следующий раз.  Кстати, мой приятель, отец пятерых детей, рассказывал, что однажды после фразы жены: «Милый, мне так хочется жареной соленой клубники!» он упал в обморок.

  Я снова рассмеялась и спросила:

- А вы теперь знаете, чье на самом деле это яйцо? И где ниссе умудрились его найти?

- Да нашли-то они его в лесу, как я и предполагал, – со вздохом отозвался Римус. – Дедушка Сювер рассказал, что наткнулся на яйцо в глубоком овраге, куда он случайно свалился во время  прогулки по горному лесу. Оно лежало, присыпанное землей и опавшей листвой. И нигде не было видно даже малейшего следа какой-нибудь птицы. Не говоря уже о гнезде. Сювер принес яйцо домой, и домовые положили его на печку.

- А потом оно стало прыгать! – угадала я.

- Верно. Ниссе это немного обеспокоило. Но поскольку ничего плохого этот волшебный объект не делал,  крошки-домовые понемногу успокоились.

И стали считать странное яйцо кем-то вроде еще одного домашнего зверька. Ну, кроме котенка с ежиком.

- А что было дальше – мы знаем, - подытожила я. – Ниссе взяли его с собой, когда переехали в наш город.

- Ну, да. А потом забыли при очередном переезде. Кто же все-таки скрывается под этой скорлупой?

  Римус пожал плечами:

- Может, редкая птица, обитающая только в северных горах? Белоголовый орлан, к примеру? Или полярная сова?

  Не успел он договорить, как дверь с грохотом распахнулась . Дэвид, взъерошенный и раскрасневшийся, пулей влетел в контору. В руках он сжимал какой-то толстый растрепанный том.

- Что с тобой? – ахнула я. – Опять враги в библиотеке напали?

- Нет! – мальчик, переводя дыхание, бросил встревоженный взгляд на мирно дрыхнущего Конрада.

- Уберите его скорее оттуда! – неожиданно завопил он.

- Почему? – хором удивились мы с Римусом.

- Я знаю, кто в яйце! – мальчишка потряс книгой. - Это не орел и не сова. Это…

  Громкий треск прервал его речь.
По блестящей синей скорлупе стремительно пробежала трещина. Потом возникла еще одна и еще. Яркие кусочки посыпались на пол.
А в разломе сверкнул золотом длинный хвост и острый гребень.

- Это – дракон, - упавшим голосом закончил мальчик.

- А? Чего? – пробудившийся от наших криков Конрад так и подскочил на месте.

 Увидел свежевылупившееся создание и закачался на месте:

- Ко-ко-кошмар! Инфаркт!

  Новорожденный дракончик ткнулся носом в его перья и издал звук, похожий на свист кипящего чайника.

- Не ешь его! Он – ядовитый! – перепуганно завопила я.

  Дракончик потерся лобастой головой о крыло обалдевшего Петуха и произнес тоненьким скрипучим голоском:

- Папочка!

- Ко-ко-кой я тебе папочка? – пробормотал Петух, отодвигаясь от новоявленного сыночка подальше. В больших голубых глазах дракончика, кажется, показались слезы.

- Папочка, ты меня не любишь?

  Конрад растерянно крякнул и посмотрел на нас, ожидая поддержки.
Римус озадаченно почесал в затылке. А Дэвид, убедившийся, что младенец не собирается употребить петуха в качестве обеда, радостно воскликнул:

- С днем рождения, малыш! Эй, папаша, ты, что же, собираешься отказаться от собственного ребенка?

- Да! – подыграла я. – Хватит с нас одного подкидыша. Меня то есть. У ребенка должна быть нормальная семья.

- А что – Петух, драко-кон, чумазый щенок и трое чокнутых друзей – это, по-вашему, крепко-кое семейство?!

  Конрад явно начал «заводиться».  Но, взглянув на поникшего дракончика, смущенно кудахтнул и неловко погладил малыша по блестящему гребню.

- Ладно, не грусти, драко-коша. Хорошенько-кой мой. Буду я тебе добрым папочко-ко-кой.

  Малыш тут же воспрял духом. Выскочил из шапки и станцевал на столе что-то вроде драконьей джиги. Был, он, кстати, говоря, похож не на привычного крылатого красавца из фэнтези, а скорее на маленького динозаврика.

Голова - большая, крепкие ручки и ножки, крошечные, еле заметные крылышки на спине, улыбающаяся на все сто белоснежных зубиков пасть и огромные голубые глаза.

При этом маленький дракон был довольно пухленьким, что придавало ему особенно трогательный вид.

  Вдоволь наобнимавшись с родителем, малыш заявил:

- Кушать хочу.

  Мы встревоженно переглянулись. Кто его знает, чем питаются мелкие монстрики? Впрочем, Дэвид тут же распахнул книгу, нашел нужное место и торжественно зачитал:

- Новорожденного дракона следует кормить, как и человеческого детеныша, молочной кашей. Взрослые же особи в обычной пище не нуждаются, а нужную энергию получают исключительно от солнечных лучей.

- Не помню, подают ли в ближайшем кафе манную кашу? – нахмурился Римус. - На всякий случай, если там этого блюда не окажется, то будем готовить для дракончика прямо здесь.

- Здесь? – забеспокоилась я. – А если малыш случайно пыхнет огнем? Вдруг он сильно проголодается, к примеру, и захочет поторопить процесс. Мы же тогда на воздух взлетим!

- Не взлетим! – отмахнулся Дэвид. – Новорожденные драконы дышать огнем не умеют. Они… вот тут в энциклопедии написано: «…Обретают эту способность постепенно, по мере взросления. Равно как и способность к полету». Так что смело можно начинать готовить!

В последующие несколько дней мы сполна вкусили все «прелести» кормления, купания, а также воспитания драконьего малыша. Больше всего доставалось, конечно, Конраду. Подозреваю, что молодой «папаша» уже не раз пожалел о том спокойном времени, когда самой главной проблемой его жизни была прогулка со щенком. Впрочем, к сыночку Конрад относился с исключительной нежностью и теплом. И всегда старался, чтобы Тимми (так мы назвали дракончика) был не только накормлен, но и получил очередную порцию полезных знаний о жизни.

  От разговоров Петуха и Дракончика иной раз хотелось упасть.

- Где ты слышал это слово? – заполошно голосил Конрад, приведя малыша с очередной прогулки.

- Вон там, возле дороги.

- Не смей его больше повторять! Это очень гадко-ко-кое слово. Ты ведь даже не знаешь его значения!

- Знаю! Оно означает, что у дяденьки машина не заводится.

  Конрад только за голову схватился. И сунув сыночку какую-то погремушку, найденную среди забытых невесть кем вещей, умчался варить кашку. Через пять минут я обнаружила, что Тимми сидит, нахохлившись, и сосредоточенно бормочет вслух какие-то слова. Я прислушалась:

- Дубина, козел, морда, хреновина…

- Ты зачем так ругаешься?! – ахнула я. – Как тебе не стыдно! Вот возьму и папе твоему нажалуюсь.

  Дракончик удивленно заморгал:

- Это я повторяю, чтоб не забыть, слова, которые мне ни в коем случае нельзя произносить!

  Я расплылась в усмешке. И повела на прогулку Марселя. А когда через полчаса вернулась, Тимми выскочил мне навстречу, жалобно пища:

- Джесси, я большой чемодан с полки уронил.

- Какой ужас! Ты не ушибся? Я сейчас скажу твоему папе.

- Он уже знает.

- Каким образом?

- Чемодан упал на него.

  Я, охнув, рванулась в дом. К счастью, Конрад почти не пострадал. Дэвид как раз закончил накладывать ему на лапу мокрый компресс.

Петух покосился на испуганно примолкшего сыночка и трагическим голосом произнес:

- Милый, если ты будешь плохим и непослушным мальчиком, то я заболею, умpу, и меня повезут на кладбище на большом чеpном автомобиле. Будет игpать гpустная музыка...

- Скажи, папа, а мне можно будет сесть pядом с шофеpом?

  Конрад аж закукарекал от возмущения.

- Вот так ты своего папулю любишь?! Неблагодарный! А я еще дяде Римусу вчера говорил: «Мой мальчик – настоящий ангелочек».

- Папочка, а кто такие ангелочки?

- Это примерные детки, у которых вырастают крылышки. А есть еще

вредные детки, у них на голове растут рожки.

  Дракончик испуганно схватился за голову, ощупал ее и облегченно вздохнул:

- Нет, еще не выросли.

  Долго сердиться на это чУдное создание было невозможно!