Глава 2

– Чего не зашёл вчера? Договаривались вроде. Даже рубль тридцать две на звонок потратить хотел.

– Не скажу. Иначе и ты станешь считать меня сумасшедшим, – Илья достал из кармана чупа-чупс и протянул другу. – Извини, так получилась. На, подкрепись сахарком перед контрольной.

Влад Мещеряков – математический вундеркинд и гордость класса. Правда, в области из раза в раз с треском проваливался, и конечно, не по своей вине. То злющая училка не так включила секундомер, то отказалась писать счастливая ручка, то просто в крови не хватило глюкозы. Большой любитель русского балета. Самозабвенный болельщик ЦСКА, причём во всех видах спорта, и коллекционер карточек Московского метро. Илью он знал с детства поэтому, ничуть не стесняясь, заявил:

– Те, что считают, тебя, мягко скажем, немного не в себе просто наивные олухи. Я же утверждаю, что ты ушиблен на всю бошку, и более ненормального по эту сторону синапса не найти. Припомни, как в детском саду ты полевал высохшую сливу. И никому, даже мне, не говорил зачем. Дерево, срочно убрали и пенька не оставили. Как все переживали, стараясь предугадать твою реакцию. А тебе всё по противофазе даже рубить помогал.

– Эта историю я знаю только в твоём пересказе. Что там случилось, не помню, фильм какой-нибудь посмотрел, и в подражании…

– А, кто пятно крови во втором классе, у доски рисовал? И пугал «Кентервильским привидением».

– Да было дело. Месяца два вычисляли.

– Это потому что тебя Алёнка прикрывала. А помнишь? – Влад вошёл в раж, ему нравилось вспоминать былые подвиги и чудачества друга, тем более, во всех он принимал живейшее участие, – а помнишь как ты, я и Алёнка…

Поток воспоминаний прервал удар китайского гонга. Вот откуда он, взялся в школе? Кто такое мог притащить? Там один медный диск килограммов двадцать весит. Добавьте ещё подставку. Ответом на так и не заданный вопрос, стало появление двух весьма суровых субъектов. Эти ещё не такое могли учудить. Поразило всё. Прежде всего, внешний вид. Под пиджаки оба поддели серые толстовки, а капюшоны накинули на голову, и это когда на улице плюс двадцать. Вязаные шапочки, перчатки с отрезанными пальцами, светонепроницаемые очки. Источник удивившего всех звука, покоился за спиной одного из них, огромная автономная колонка, надёжно сидящая на ремне, перекинутого через плечо. Почти сразу оттуда захрипели звуки, напоминающие, работу трёхтонного молота. Оба гаврика вооружились микрофонами, достав их прямо из воздуха. И понеслось:

Посмотри на меня я лучше всех,

Восхищаться нами это не грех,

Возьми автограф, беги вслед за мной,

Спроси у меня как, стать звездой?

Я, немного подумав, тебе расскажу,

Больше отваги и куражу!

Четыре вагона мегаталанта,

Получишь такого, как я гиганта.

Эй, прямо сейчас восторгайся мной!

Как ураганом, как летней грозой!

Тебе не править всем этим клёвым Миром!

Тебе не стать для миллионов кумиром!

К счастью, когда кончился текст, стихла и музыка, и оба балбеса застыли, в самых пафосных позах скрестив руки на груди.

– Господа поприветствуйте: дуэт «Стыд и Срам», – нашлась девочка в очках с идеально круглыми линзами, и каменным лицом. Надежда и гордость школы и, естественно, родителей. Анастасия Афанасьева, именно Анастасия, не Настя не Настенька и упаси вас бог, Настён. Умная, энергичная, всегда готовая к дополнительным заданиям и факультативам. Её не любили. Она отвечала водопадом холодного презрения. Но главной её чертой, был всё сокрушающий, вымороженный до хруста в сосульке, чёрный сарказм. Это когда без единой эмоции на лице, и глядя прямо в глаза, тебя препарируют, леденим скальпелем, втыкая в холку, едкие остроты. Был случай – как-то она довела до слёз студента практиканта, не так разложившего, по её мнению, пригласительные билеты на конкурс по робототехнике. Где ей довелось участвовать, по линии «Школы лидеров», куда ходила практически каждый день.

Но и СуперМегаЗвезды, были сварены не всмятку и не сдавались без боя. А группа называлась вовсе не «Стыд и Срам», а по-настоящему клёво: «Гарри–Дани», что происходило от имён: Игорь и Данил. Одно время из-за схожести характеров, они постоянно враждовали меж собой, а сдружились и стали закадычными друзьями лишь после истории с посещением полиции. Те три часа в районном отделении круто изменили жизнь обоих. А дело было так. В седьмом классе, ближе к Новому году, родители раздобыли билеты в «Геликон оперу», на один из лучших музыкальных спектаклей для детей: «Пряничный домик, или Гензель и Гретель». Поехало немного, человек пятнадцать, напугало слово опера в названии театра. Так вот, по окончании представления, когда стали собираться домой, хватились, а этих двух олухов нет, куда делись – загадка. Классная, за телефон в театрах их, просят выключить. Там два пропущенных звонка с неизвестного номера. Она перезвонила. А на том конце, очень нетрезвый голос объясняет, в манере свойственной асоциальному элементу, куда ей надо пойти, и главное, зачем. Это обескуражило, но одновременно и вдохновило. За ниточку вцепились, и на этот самый, неизвестный номер, стали названивать. И вот, где-то на восемнадцатый ответил строгий мужской голос. Представившись капитаном полиции Сергеевым, он попросил не хулиганить и оставить его отделение в покое. Оказалось, что эти двое затеяли ссору прямо у входа в театр, она тут же переросла в драку, которую, мгновенно пресёк бдительный гражданин, растащив забияк по углам ринга. И естественно, тут же сдал хулиганов в полицию. Откуда не удалось позвонить – родители отобрали телефоны, чтобы те не испортили поездку другим. Заветную трубку Игорь выцыганил у бомжа, сидящего в обезьяннике, а Данила знал номер классной наизусть. Но и тут поджидала неудача, из-за дисциплинированности учительницы, сообщить о бедственном положении не удалось. В полиции, как ни странно, обрадовались, несмотря на ввалившуюся ораву детей, молчавшую два часа, что можно смело приравнять к вечности. Мальчиков отдали сразу, и без каких либо условий. Правда, один из родителей заикнулся о документах. Тогда капитан Сергеев, пригрозил съесть протокол у всех на глазах, и умереть в страшных конвульсиях, если вот сейчас все присутствующие немедленно не удалятся. Или если судьба подростков не так важна, он продаст их, за чисто символическую плату, тому самому бомжу с телефона, которого они звонили. Взрослые, немного посовещавшись, выбрали – удалиться.

С той поры их и водой было не разлить. Вскоре сошлись ещё ближе, на почве общей любви к разговорному жанру, что гордо звали рэпом. Дебют, у малышей прошёл блестяще, и теперь они вполне искренне считали, что выше них только звёзды. Поэтому не спускали обидные слова в свой адрес, даже от такой заучки и занозы как Афанасьева. И тут же выдали явно домашнюю заготовку:

У тебя ничего не будет!

И свечу твою скоро задуют!

Деньги украдут!

И замуж не возьмут!

Слова дразнилки Анастасия пропустила мимо ушей. Таким её не зацепить. Да и пауза оказалась кстати. Она подняла руку и хорошо поставленным голосом продекламировала:

– Классного часа не будет! Но всем оставаться на местах займёмся общественной работой.

Класс окатило волной свежее выжатого лайма.

– И охота тебе гнать порожняк! – заскулил Данила, составляя в слова общее настроение.

– Охота, только при помощи этой, как ты выразился, ерунды, я просочусь в МГИМО, на худой конец в московский универ, получу блестящее образование и займу головокружительный пост в Министерстве иностранных дел. А вы так и останетесь кривляться, на фоне помойных контейнеров, с которых заодно и будете подъедаться.

– Да ты опухла такую телегу задвигать? – возмутился Игорь.

– И хамить, я не советую, как говорится, не плюй в колодец. Не думаю, что хорошие знакомства в министерстве, в любом министерстве, окажутся лишними, – и уже всем в классе, сурово насупив брови, – при обсуждении я буду снимать для отчёта. Посему друзья мои, активней, я ведь за всеми слежу, и на каждого компромат найдётся, мама не горюй, любого под расстрельную статью подведу.

Она блеснула очками и выставила вперёд руку, изобразив указательным пальцем пистолет. Угроза подействовала, даже Серёга Кузьмин, завсегдатай «камчатки» поёжился и попытался спрятаться под парту. Всех спасли шаги в коридоре. В мгновение Анастасия превратилась из следователя ВЧК в милую школьницу с открытки. Лучезарная улыбка, белые банты и вера во взгляде. Не хватало красного галстука, и значка ВЛКСМ, вот прям сорок девять килограммов чистейшего лицемерия.

Дверь открылась, и в ней появилась: высокая женщина. За ней пузатый мужчина в мятом костюме и с причёской как у одуванчика. Следом – настоятель Храм Рождества Христова Отец Леонид, в длинной рясе, с доброжелательной улыбкой на лице.

Приглашённые, весьма примечательные люди города, и что они забыли в школе, пояснит Афанасьева. А вот об учительнице рассказать придётся нам. Благо пухлое досье собралось. Итак:

Светлана Потапова: она же «Классная», она же «Мамочка», она же «Петровна», она же «Днь-Ди-Линь». Истинный учитель. Характер нордический, стойкий. С друзьями и товарищами по работе открыта, общительна, дружелюбна. Связями, порочащими светлое имя педагога, незамеченна. Беспощадна к нарушителям школьной формы. Предана делу воспитания детей.

Несмотря на то, что в школе она провела, по мнению самих учеников, целую вечность, ей не стукнуло ещё тридцати. Точного возраста не знал никто. То, что называется «А ну-ка, угадай». И нынешний десятый «В» был первым, что она вела с пятого. В начале, когда она пришла в школу выпускником педагогического института, её бросили на затыкание дыр у первачков. Но затем понадобились предметники, и на классное руководство ей попался вот этот самый класс. В общем, детей она знала давно, и относилась именно как к своим, потому что первые, а первые они ведь самые любимые.

– Я смотрю классный час, не все смогли проигнорировать. Вернее, проигнорировали не только лишь все, мало кто смог это сделать, – с порога выдала Светлана Петровна фразу, что просто обязана попасть на скрижаль школьной мудрости. Вот интересно, откуда она их берёт. Решив, что короткого вступления будет достаточно, она жестом пригласила старосту начать.

Перед доской выставили два стула, партой решили не баловать, ведь её придётся вернуть обратно. Одну из камер для съёмок настроили заранее. Вторую судорожно сжимал серьёзный до нелепости школьник. Вперёд выступила неутомимая активистка всего и вся.

– Итак! – начала Анастасия, сверкая линзами очков и брызжа энтузиазмом, – мы собрались здесь, чтобы обсудить тему, находящуюся на острие общественной дискуссии. Вопрос, который интересует всех. Это передача церкви икон из музейных фондов.

Гром и молния. Класс замер в ужасе. В принципе никто не против поболтать, на темы, что так нравятся взрослым. Ну, скажем о насилии на улицах, о тупости социальных сетей, на край о наркоте. Но об иконах, о музеях, о церквях и храмах, это уже перебор, с этим не в школу, с этим в дом престарелых идти надо. Все напряглись, но промолчали. Угроза метнулась к потолку дамокловым мечом.

– Сначала наши уважаемые гости обозначат свою позицию по этому вопросу. Затем мы завяжем бескомпромиссную дискуссию, и было бы неплохо, чтобы сегодня обошлось без драки.

Первым слово взял старший научный сотрудник городского реставрационного центра. Он рассказал об усилиях, государства в лице его мастерской для сохранности шедевров духовного искусства. О тех напастях, ожидающих предметы мирового наследия, попади они в руки невеждам и фанатикам. Правда, за всю свою жизнь таковых не встречал. Напротив, в церковной среде люди все больше образованные и весьма эрудированные, работать с которыми одно удовольствие. И в принципе, если их лаборатории не запретят следить за сохранностью икон, ничего плохого в передачи нет.

Затем заговорил священник. Он не видел проблемы в постоянном и бдительном наблюдении за состоянием икон. Потом заметил, что церковь не настаивает в передаче в собственность, достаточно свободного пользования. В заключение поблагодарил государство в целом и местную мастерскую в частности, за сохранность святынь, дорогих сердцу каждого христианина.

Всё мирно, чинно, благообразно. Как Афанасьева такая опытная в подборе материала, для общественной работы, повелась на уговоры и взяла эту тему, непонятно. Картинка не складывалась, скажем честно, дрянная выходила картинка. Не получалась той самой бескомпромиссности. Глядя на якобы спорящих, не было даже ощущения проблемы. Ей нужен конфликт, ну не драка конечно, ну хотя бы отчаянный спор. Не продаст она такое в своей «Школе лидеров», зря всё это затевала. А вот если DotA против LOL Eater, или армейцев со спартачами стравить, на второй минуте уже было бы море крови. А тут два взрослых компетентных уважающих друг друга человека. Скукота. Их бы запугать как одноклассников, так они же взрослые и такого она ещё не умеет. А главное, на кого злиться ребята не в теме они и рады бы помочь, но чем?

Открыли прения. Первым на амбразуру кинулся безнадёжно влюблённый в старосту, Женька. Поэт в душе и круглый троечник. В прошлом году, он умудрился не получить ни одной двойки, и ни единой четвёрки заявив что, Прокруст был бы доволен. Но отсутствие знаний не удалось заменить энтузиазмом. Сбился, а в конце и вовсе сник. Затем встала Леночка и, продемонстрировав свою сакраментальную пятерню, не смогла выдавить из себя даже на мизинчик. Но потом собралась и спела «Ave maria» Шуберта, чем привела в полное недоумение гостей, реставратор даже перекрестился. Да не завязалась дискуссия. Были ещё три безрезультатные попытки, класс ощетинился, уйдя вглухую несознанку.

Видя приближающийся провал, на помощь пришла Светлана Петровна:

– Кто ещё хочет высказаться. Ну вот ты Илья давай, чего молчишь, где это твоё знаменитое ИМХО, – как утопающий хватается за соломинку, обратилась она к самому неординарному ученику.

– А что говорить, я не могу сформулировать, это самое мнение. С одной стороны икона, даже как предмет культа, принадлежит всем, не только христианам. Поэтому надо обеспечить равный доступ, с этим, с лёгкостью справляется светское государство. В музеях и правильное хранение, да и искусство полной жменю может черпануть любой.

– То есть ты считаешь, что их не надо возвращать? – Пытаясь навязать спор, спросила учительница.

– Не совсем так, у любой вещи есть и изнанка. Так вот, с этой самой – другой стороны, уже не всё так просто. К примеру, отдать троицу Рублёва в наш храм, и от лампад и копоти свечей, она погибнет. Но спасёт одного человека. По-настоящему. Причём это признают, ни у кого не будет ни секунды сомнения.

– Всего одного… – Задумчиво протянула Светлана Петровна.

– Но это будет самый дорогой для вас человек, сын, дочь, мать, отец, здесь это неважно.

Слова замерли в тишине.

– Об этом и речь, – продолжил Илья: – всё зависит от нашего отношения. То ли раскрашенная доска спасла бессмертную душу, или уникальный экспонат сгубили на какую-то подзаборную дрянь. Я думаю, что нужно поступить по закону, определить последнего собственника и отдать ему.

– Вот молодой человек, – реставратор пригляделся к мальчишке через очки, держа их в руке, – вы так ловко охарактеризовали крайности восприятия иконы. Крашеная доска и шедевр мирового искусства. А что икона именно для вас.

– Для меня? – Илья в растерянности потёр лоб. И тут же, спросил: – Вот скажите, у вас есть дети?

– Да, конечно, только, к несчастью, уже взрослые.

– Они наверняка рисовали вас в детстве. А ещё внизу подписывали – папа, ну чтобы никто не ошибся, и не спутал. Я тоже рисовал, и один из них, мама до сих пор носит в кошельке. Она часто смотрит на него с каким-то печальным умилением. Так вот, икона для меня такой же рисунок, и нужна она, чтобы почувствовать умиление бога.

– А если его нет? Бога-то, – неожиданно спросил священник.

– Я думаю, что сироты тоже такие рисуют. Мне кажется, все нуждаются в этом самом умиление.

Повисло неловкое молчание. И вмиг, когда тишина стала тяготить, счастливый звонок прокричал, что урок кончился, и надо торопиться первая перемена всего десять минут.

Светлана Петровна, не успела жестом призвать оставаться на местах. Поток детей устремился к двери, где немного притормозив, как перед плотиной, вырвался в коридор. Приглашённым едва удалось спасти ноги. Анастасия в последний момент успела прикрыть собой камеры от одноклассников, рвущихся кто в столовую, кто в спортзал, кто просто за угол школы – покурить.

Гости довольные тем, что удалось спасти свои конечности, коротко попрощались со Светланой Петровной, поторопились удалиться. Кто знает, какие ещё превратности могла приготовить судьба, в стенах столь опасного для всякого взрослого места, как школа.

– Спасибо. Выручил: – Настя подняла глаза, они улыбались, по-настоящему тепло, надо же и снежные королевы умеет улыбаться.

– Да какие счёты меж друзьями? – промямлил Илья, не веря глазам, вот вроде с начальной вместе, и впервые увидеть такое чудо.

– И за друзей спасибо, – сказала староста, и тут же спохватившись вновь надела маску и принялась командовать Женькой, что безропотно собирал, и аккуратно упаковывал видеоаппаратуру.

На уроке литературы, что шла следом, за классным часом, Илья страдал. Контрольная, надвигалась всей своей неотвратимостью, как айсберг на «Титаник». И хотелось в подражание одного очень известного литературного героя закричать: «Остановись мгновенье ты прекрасно». Но время, шурша песком невидимых часов, приближало миг расплаты, за безделье, лень и ничем не оправданную самонадеянность.

***

Главной задачей в десятом «В», при написании контрольных по фундаментальным наукам – изоляция Влада Мещерякова от остальных. Способов много, и каждый учитель справлялся с этим по-своему. Кто сажал за учительский стол, кто, напротив, за последнюю парту, создавая вокруг зону отчуждения. Светлана Николаевна, учительница физики вовсе выставляла его в коридор, и запирала дверь на ключ. Как-то Илья посоветовал Влада вовсе не пускать в школу, а пятёрки ставить автоматом. Директор Татьяна Семёновна, немного подумав, попросила оставить в покое её школу и подыскать более подходящую мишень для скабрёзных шуточек.

Светлана Петровна, помимо классного руководства была ещё и учителем математики. Проблему Мещерякова решала просто – пятнадцать минут на решение обоих вариантов и за дверь. После счастливо закончившейся авантюры Афанасьевой, она пребывала в прекрасном настроении, к тому же контрольная, а что ещё для счастья молодому педагогу надо.

– Друзья мои, наступил судный час. Да, да четвертная контрольная, мы все много трудились, готовясь к ней. Поэтому всем удачи. – Одним изящным движением руки она распахнула створки школьной доски, и оттуда на детей вывалились два варианта разнообразных задач, цель которых не только проверка знаний, но и готовность, и впредь их получать.

Взглянув на доску, Илья не поверил глазам. Нет кое, что он понял, все цифры угадал, икс с игреком и ещё знак бесконечности. Всё остальное показалось китайской грамотой. Пробил холодный пот, затем нахлынула тоска. «А ведь обещала помочь» – пронеслось в голове. Спасёт лишь Золотая Рыбка, или как она сказала – «весёлая белочка», проще говоря, маленькое чудо. И оно не преминуло появиться копной рыжих волос в проёме двери. Сперва Соня как индийский солдат штата Кашмир, промаршировала к столу учителя. Где скомандовала себе «налево», отдала честь, с непокрытой головой. Затем завопила как пожарная сирена:

– Флаг спустить!

Не будем описывать, состояние мальчишки, он реагировал нормально, наверное, первый раз в жизни.

– Илья, вот сейчас ты, выглядишь очень странно, даже для себя, не хочешь решать, не мешай другим, – Светлану Петровну не удивил ни истошный крик, ни демонстративно громкий стук каблуком в момент команды «смирно», не изображающая индийского пограничника девочка, которая к тому же была одета не по форме. Что, по мнению классной, приравнивалось к похищению Моны Лизы из Лувра.

Девушка как не старалась, не сдержала смеха. Потом подошла к парте, присела на корточки и заглянула в глаза Илье.

– Не дёргайся, меня видишь и слышишь только ты, просто не подавай виду. Постарайся выглядеть нормально.

Легко сказать, ему и в обычной жизни это получалось с трудом. А тут такое, хотя, с другой стороны, можно и не претворяться, все уже привыкли к его не совсем адекватному поведению.

– Кто тут у вас отличник, у кого списать без опаски можно?

– Влад тот, что на последней парте только минут через десять его из класса попрут.

– Это ты к нему, направлялся?

– Ну, да, только лучше не у него, он ещё какой-нибудь свой способ решения применит тот, что на уроках не давали. Лучше у учительницы, она сейчас минут через пять сама задачи решать станет. У неё будет безопасней.

– Да это просто идеальный план! – Соня выпрямилась, подошла к доске сделала фуэте и замерла балериной, требуя оваций. Вот ведь творческая натура. Потом уселась по-турецки, на незанятую парту перед учительским столом, и нарочито фальшиво запела на мотив, любимой джиги: – что мне модницы кокетки повторенье знатных дам.

К счастью, Светлана Петровна приступила ко второму варианту, и Соня, вместо возмутительно пошлых стишков Беранже, стала читать решение.

– Икс равняется вектор А.

– Что это?

– Так ты чего вообще ничего не учил?

Илье, захотелось высказать своей спасительнице все, что он думает, о ней, о математике, и конечно, о векторе, но не мог, потому, что это было бы слишком даже для него. Соня, демонстративно слезла с облюбованной парты, приблизилась к доске и пальцем указала, на какой-то китайский иероглиф, поверх латинской буквы. Возникла также трудность с квадратным корнем, дробями и косинусом. Но и с этим они сообща справились.

Звонок Илья встретил, доводя свою работу до идеала, благодаря каллиграфическому почерку, она приобрела вид произведения искусства. Соня ушла из класса, как только закончила читать решения задач, показав почему-то жестами, что найдёт его на перемене.

В коридоре сразу подскочил Влад, он суетился, видимо, действительно волновался.

– Ну как хоть что-нибудь, написал?

– Написать-то я, написал, а учить всё равно надо. Так что на каникулах понатаскаешь меня?

– Решил за голову взяться? Похвально.

Около учительской промелькнул рыжий хвост. Илья повернулся к другу и с озабоченностью произнёс:

– Боюсь, что скоро ты меня не узнаешь, от моей серьёзности. А сейчас извини отойти надо. – И смешавшись с толпой беснующихся младшеклассников, пошёл искать свою уже дважды спасительницу. Но как ни странно она нашла его первой. Соня сияла довольной улыбкой и находилась в том приподнятом настроении, какое бывает у следопыта, или учёного предвкушающего близость открытия вселенского масштаба.

– Слушай у тебя такая интересная школа, хочу на чердак и крышу, у тебя сколько уроков?

– Шесть.

– Поняла. Я тебя у боковых ворот ждать буду.

– По этикету, мальчики должны назначать свидания.

– Ты это выдумал, – припомнила она вчерашний разговор, развернулась и пошла в сторону лестницы, потом обернулась и добавила: – и не опаздывай! Все мальчишки постоянно опаздывают.

***

Нет ничего красивее, чем рыжая девушка на фоне желтеющего клёна. Особенно потому, что жёлтых в этом году совсем мало. Соня стояла, заложив руки за спину, и покачивалась с мыска на пятку. Весь недавний задор улетучился. Она грустила. То ли оттого что осень, то ли от осознания чего-то недавно упущенного, то ли оттого, что Илья всё-таки опоздал.

– Что долго ждёшь? – спросил он, заметив изменение настроения у девушки, и принялся оправдываться: – тут с Ленкой переговорить надо было.

– Да, нет, просто ты сейчас вопросы задавать начнёшь, а мне на них отвечать.

– Так не отвечай.

– Я бы рада. Да вот только надо, знаешь, это как ты сегодня контрольную писал, ты же тоже не хотел этого делать. А надо значит надо. Так что давай задавай.

– Ты приведение?

– Да, но заметь хоть и дикое, но симпатичное.

– Как это случилась?

– Я разбилась. Сорвалась с крыши. Родители не давали заниматься, обещали скрипку продать, раз уж в Гнесинку не поступила, вон, как и Устья, так что нечего в блоках летать, и о консерваториях думать. Надо на рабочую профессию поступать. Я её даже в специальный тайник прятать начала, чтобы без меня не стащили, и не пропили.

– И всё-таки, что произошло?

– Вот я так поняла, тебя все считают немного того.

– Почему, немного, я предпочитаю смотреть правде в глаза те, кто считает, что я ушибленный на всю голову, ещё плохо меня знает.

– Ну, хорошо. Тогда ты сможешь понять, – деловым тоном начала Соня, – вот ты слышишь голоса?

– Конечно, слышу, я сейчас их даже вижу.

– Это точно, как-то я сразу не подумала, – грустно рассмеялась девушка, – так вот и я слышала, и давали они мне очень дельные советы, по скрипке, по танцам, в общем, поддержали они меня, после провала на экзамене. И тут один, как и я, сейчас, стал являться в виде искорки. И вот однажды, когда я на крыше играла, говорит: «Хочешь стать лучше всех, достань камень», и к карнизу зовёт, я за ним, вижу у жестяного козырька такой здоровый стеклянный шар, яркий как бриллиант. И он мне: «Достанешь, будет твоим, купить сможешь что угодно, заиграешь как Ойстрах, в школе лучшей станешь». Я потянулась, легла грудью на перила они возьми и отломись, гнилые совсем. Но он меня не обманул, сам слышал, как играю, и ведь есть с чем сравнивать.

– Я помню, на Вокзальной девочка сорвалась, – потухшим голосом произнёс Илья, – тебе не было больно?

– Нет, мгновенная смерть, я даже понять ничего не смогла – уже смотрю на себя со стороны. Всё видела, как в морге, как в гроб клали, как в землю закапывали, как родители на отпевании сэкономили, как пропивали собранные соседями деньги, в гроб даже тапочек не положили, жлобьё чёртово.

– Да вроде на тебе кроссовки.

– Это я уже здесь прибарохлилась.

– Это как?

– Секретные сведенья.

– И что дальше делать будешь?

– Собираюсь жить вечно, пока всё идёт нормально. Ты ведь тоже когда-нибудь умрёшь, но не забиваешь этим себе голову раньше времени, – и, не дав Илье возразить, заговорила скороговоркой: – слушай побегу у меня очень важное дельце, так что пока, завтра встретимся.

– Только ты не пропадай! – крикнул Илья вслед убегающей девочки, даже не заботясь, что кто-то может услышать и подумать невесть что.

– Не пропаду, здесь говорят, что это большая редкость, если тебя видят. Это ценить надо.