Глава 4

– А чего Алёна от тебя к этому индюку сбежала? – безжалостно начала Соня, когда вся весёлая компания разошлась. – Хотя, не говори я догадываюсь, повзрослела, надо вовремя метнуться к нормальному, стала ценить дорогие вещи, покажи телефон.

Илья сунул руку в карман и достал оттуда нечто несуразное.

– Кнопочный! Мрак! Ты бы ещё с пейджером ходил.

– Он у меня лет пять, почти другом стал, – начал оправдываться Илья.

– А компьютер? – зашла с фланга Соня.

– Старенький ноутбук, с отцовского плеча. Всё, что мне нужно – текстовой редактор да интернет, а с этим и мой старичок прекрасно справляется.

– А как же игры? – искренне удивилась Соня.

– А на что они мне?

– Неужто и косынку игноришь.

– А это мне вообще не понять, – возмутился Илья, ему хотелось что-то доказать, а так как он не знал, что и кому, то обрушился на всеми любимую офисную игру. – Хорошо, вот ты мне скажи, какова цель раскладывания карт, даже при помощи компьютера. Убить время, но есть множество более подходящих способов.

– Почитать книгу? – съязвила Соня, но поняв, что перегибает палку, примирительно заметила: – это ненормально даже для тебя. Меня тоже претит от этих статусных вещей, телефоны, часы, галстуки, автомобили. У меня есть скрипка, или вон виолончель Усти знаешь, сколько стоит, а чем, кроме звука она отличается от дров за десять тысяч. Ничем.

– Знаю, и хорошо помню, чего ей стоило её выклянчить у родителей. Хотя, – мальчишка встрепенулся, ловя за хвост мысль, и нарастающая злость как-то сразу растворилась, – это как в людях! Все одинаковы, ноги, руки одна голова, а начнут играть, в жизненном смысле этого слова, не найти двоих похожих. И это без учёта способностей, склонностей, таланта.

– Ну да. – Соню тоже поразило тонкость сравнения. – Звук – наверное, душа. Поэтому все эти Brioni, Bentley и прочие Dolce&Gabbana могут только помешать.

– Конечно. Правда, – Илья замялся, – вот ты начала с телефона, так вот он для Алёнки совсем не статусная вещь, он ей действительно нужен, причём не абы какой, чтобы камера была хорошая, чтобы все эти меседжиры работали, плюсом интернет, а вот с деньгами у них в семье негусто.

– Что так?

– Обычная история. Было у них всё хорошо. Дом полная чаша. И тут её отец попадает в автокатастрофу, не насмерть, слава богу, и покалечился вроде несильно, а вот пришла беда, отворяй ворота. Потерял работу, пенсия по инвалидности мизерная, а ещё лечиться надо, страховка тоже не помогла, ну и набрали они кредитов. Отвезли в Германию, сделали несколько операций, всё удачно. Сейчас проходит реабилитацию, хорошую работу подыскал. Вот только этим кровопийцам из банков, деньги подавай, день в день, просрочил штрафы немереные.

– А чего у нас операцию не делали?

– У нас ещё дороже. У них какие-то фонды благотворительные. Помогают. Вот только, на мой взгляд, это как субсидии в сельском хозяйстве, чтобы товар дешевле казался. Короче, вымывают у нас платёжеспособных пациентов.

– Слушай, откуда ты такой умный? – восхитилась Соня. – Вычитал, что ли?

– Да, нет, пораскинул мозгами, потом по форумам полазал, мнения тех, кому эти благотворители денег не дали, несложно понять. Хорошо, что матушка Алёны всё правильно сделала, так что немало сэкономили. Но и денег ушло несколько чемоданов. Вот она и старается.

– И что она делает?

– Платья шьёт, настоящие, то, что называется, от кутюр. Коктейльные, вечерние, на свадьбу, если кому надо, даже подвенечное. Может на машинке, может вручную, ей в этом мелкие помогают. Заказчицы жутко привередливые если проявить немного инициативы, то не так, а это не эдак. А там выбор шва, фурнитуры, и прочей бижутерии мама не горюй, с каждым вопросом не набегаешься, поэтому неплохо бы сфотать и отправить, получить одобрение.

– Надо же работает, а внешне… – Соня задумалась на полуслове, улыбнувшись, подвела черту: – молодец, вроде такая же, как и я, школьница, а уже есть за что уважать.

– Это точно, – в словах Ильи сквозило унылой безнадёгой.

– Хочешь, я помогу вам раздобыть кучу денег! – девочка, как гвоздём по стеклу вывела это самое «вам». Потом взяла Илью за руку, и по-собачьи заглянула в глаза. Разве что хвостом не завиляла.

– Ага, предложи банк грабануть.

– А что не форт Нокс?

– Знаешь почём билеты через океан?

– Я-то могу и в багажном отделении. А вот ты? – протянула Соня, измеряя спутника взглядом и, видимо, поняв, что мальчишку нипочём не сложить даже в самый большой чемодан, командным голосом подвела неутешительный итог: – Придётся брать сберкассу. Я завтра всё разузнаю, а на дело пойдём в субботу. У вас всего четыре урока, так что будь готов.

Потом резко развернулась, прощально помахала рукой и, напевая третий куплет «Мурки», растворилась в закате.

***

Отчего школа номер два, до сих пор придерживалась шестидневной недели, не понимал никто. Ни родители, ни учителя, не тем более дети. Это оставалась загадкой даже для директора. В то время когда весь город предавался сладостной лени, особо упёртые шли в школу, за разумным, добрым, вечным. У десятого «В» первым числилась История за ней Литература, далее две Физкультуры, посему класс пустовал. «Грации» как обычно, были уже здесь и раскручивали новую тему для очередного, бессмысленно-беспощадного разговора.

– Ой, девочки, – в наигранной панике всплеснула руками Устя, – вчера спутала шампуни.

– И чего ужасного? – удивился Влад, он видел, что остальные из арт-братии, увлечены кексиками от «Тёти Глаши», и принял на себя труд поддержать разговор.

– Он же мамин. Специальный. Седину закрашивает!

– Ну и зря, твоя матушка весьма представительная дама, – сказал Женька, раскачиваясь на стуле, – ей бы седина была к лицу.

– Нет, вы только его послушайте! – возмутилась Устья заводясь.

– Главный вопрос нечто, а чем. – Тут же попытался исправиться Евгений, подкидывая темку в водоворот девчачьих страстей.

Дверь открылась, и в неё вошёл Илья, как никогда взъерошенный, будто специально начёсывал, или вечером лёг спать с мокрой головой. Сложил пальцами латинскую букву «в», приветствуя всех присутствующих, и направился к своей парте.

– Илья, вот если б у тебя была седина, чем бы закрашивал? – спросила Леночка, проживав свой кекс.

– Ничем, седина признак мудрости, а её, не стоит скрывать от окружающих.

– Если вы такие умные, то, что ногти не красите? – Катя не скрывала едкого сарказма, по её мнению, все мальчишки, были дураками, ну если не все, то уж определённо большая часть.

– А я крашу, – сказал Илья, демонстрируя всем желающим кончики пальцев.

– Ну, Илюх, это ненормально даже для тебя! – хохотнул Женька.

–У меня ногти слоятся, конституция такая, вот и покрываю лечебным лаком. Его мне и сеструхе напополам, мама, спецом покупает. Сестра и красить научила. И смывать.

– Илья, вот почему у тебя на любое действие, есть обоснование, – развела руками Катя, её теория насчёт мальчишек рушилась на глазах.

–Это первая стадия шизофрении, – сумничал Влад. – Он вообще в состоянии объяснить всё что угодно. Поверьте моему многолетнему опыту.

– Ничуть не бывало! – воскликнул Илья, видимо, этот вопрос частенько поднимался меж друзьями, но к его разрешению они так и не пришли. – Просто, перед тем как что ни будь делать, я сначала подумаю. Поэтому все мои действия весьма разумны.

Вот хоть стой, хоть падай. О логичности в поступках говорил главный чудак не только школы, а всего города, чьи выходки навсегда занесены в анналы истории. Но ответить нечего, и в течение оставшегося дня темы крашеных ногтей, а также шампуня для седых волос больше не касались.

***

Илья не стал задерживаться после физкультуры, быстро переоделся и поспешил на выход. Соня живописно сочеталась на фоне одного из немногих жёлтых клёнов. Но на этот раз она вырядилась к случаю. Высокие армейские ботинки, камуфляжные штаны в обтяжку, и куртка из оливкового брезента. Общий образ military style завершала бандана зелёного цвета, завязанная, на пиратский манер, то ест с узлом набок. Для завершения образа не хватало тёмных очков да сигары в углу рта. Стоило Илье подумать об этом, Соня достала из кармана очки и с видом бывалого рубаки водрузила их на нос. Мальчишка замедлил шаг, ожидая сигары, но её не последовало, скорее всего, Соня просто не курила.

Илья воровато оглянулся, поднимая воротнику пиджака:

– У вас продаётся славянский шкаф? – произнёс он, понизив голос до заговорщицкого шёпота.

– Славянский шкаф продан. Могу предложить никелированную кровать с тумбочкой, – ответила Соня, глядя в другую сторону.

– Девушка, мы вроде знакомы? – продолжил мнимый разведчик, не выходя из образа. – Куда пойдём?

– На Полевую.

– А что не на Проспект? – удивился Илья, становясь собой. – Намного ближе, да и солидней там как-то.

– На Полевую целый мешок денег привезли, будет чем полакомиться, – Соне тоже надоело играть в шпионов. Она сняла очки, осенью и так мало солнца, чтобы от него ещё и прятаться.

– А как мы вовнутрь попадём?

– Я уже всё организовала, просто доверься мне.

***

На Полевой отделение сбербанка совсем крохотное, не в пример тому, что на Проспекте. Здесь даже банкоматы располагались в помещении операционного зала и при необходимости отделялись стальной решёткой, что сползала с потолка, рулонная гаражная дверь.

Суббота. Полдень. Обеденный перерыв. Банк встретил сумраком выключенного света и опущенной решёткой Доступ к банкоматам, конечно же, открыт. Но к счастью, около них никого не оказалось.

– На, закрой дверь, – Соня сунула Илье какой-то штырь. – Вставь его над петлею.

Мальчишка взял его, и руки задрожали, он только сейчас поверил, что это всё взаправду, что они грабят банк, что это наяву, и сном даже не пахнет. Илья ущипнул мочку уха, помогло, затем ещё раз и заблокировал дверь тамбура.

– Вставай здесь, – Соня указала четыре кафельных плитки на полу, тут же пояснила: – слепая зона.

Сама же пройдя насквозь импровизированную стенку, просочилась за стойку, и уже через, минуту в щель между решёткой и потолком, полетели пачки денег в банковской упаковке. Илья, оставаясь в мёртвой зоне для камер наблюдения, ловил их на лету и складывал в весьма объёмную сумку. Одна из пачек зацепившись за люстру, упала. Это не остановило деньгопад, он продолжался ещё целую минуту. За это время никто не стал ломиться в закрытую дверь, чтобы навестить банкоматы. Появилась Соня и, забрав оброненные деньги, попыталась вновь преодолеть разделяющую операционный зал решётку. Не получилось, пачка, уткнувшись в ячейки сетки, шлёпнулась о плитку. Пришлось возвращаться и проталкивать её по полу, слегка приподымая нижний край несговорчивой преграды.

– Давай сюда баул, я скрою его для всех, – Соня взяла сумку, но исчезла она только в отражении, стеклянной двери.

– А я думал, что её будет видно.

– Так я тоже могу, это в моей власти показывать или нет, то, что у меня в руках.

Илья вытащил штырь, открыл дверь, и стараясь выглядеть как можно спокойней вышел на ступеньки крыльца сберкассы. Ему на встречу с трудом поднималась тучная женщина, тяжело переводя дыхание, за ней высокая девушка, и двое здоровенных мужчин потасканного вида. Как будто ждали, когда налётчики покончат с делом.

– А вот и за нами следы заметают, – прошептала Соня, наверное, её бравый вид тоже был всего лишь маской, и она отчаянно трусила, – пойдём, вон подъезд открыт, переведём дух.

Кто-то услужливый, очень кстати приткнул входную дверь обломком красного кирпича. То ли жильцы в ожидании заказанных стройматериалов, то ли работники ЖеКа, то ли просто дети из хулиганских побуждений. Решили высоко не подниматься. Третий этаж приглянулся широким подоконником, на него беззвучно опустилась сумка и тут же проявилась в отражении подъездного окна. Подельники как по команде выглянули на улицу. Никого.

– Всего четыре минуты, – демонстративно посмотрев на часы, сказала Соня.

– Господи, как просто! – на выдохе выдавил из себя Илья, такое ощущение, что он всё это время вообще не дышал.

– Не говори.

– Да, дела, – Илья всё-таки смог, успокоиться. – Всего лишь на всего, надо обзавестись невидимой подружкой и весь мир у тебя в кармане.

– Потом жалеть не будешь деньги-то чужие, и всё такое, ну там, угрызение совести.

– О, вот чего, не будет, того не будет.

– Это ещё почему? Я заметила ты правильный до оскомины на зубах.

– Скорее справедливый. Вот скажи, почём сейчас кредиты в банках?

– Не знаю. Хотя нет, у меня радетели брали, вроде, процентов под семнадцать. Но в принципе неважно они всё равно все пропили.

– Это ещё по-божески. А какая сейчас ставка рефинанса?

– Я даже не знаю что это такое.

– Это процент, под который государство ссужает деньги, чтобы банки их раздавали населению. Так вот эта ставка, всего четыре процента, и это у нас она ещё очень высокая, вон за границей, там всё больше, два да полтора. И выходит, что банк, просто отдавая чужие деньги, заметь, не свои, имеет два конца, а то и три. Так что не буду я душу грызть, что очередной кровопийца себе золотой унитаз не купит, свой Bentley стразиками не обклеит, или не зажжёт очередную бездарную звезду эстрады.

– Надо же, ты и в этом разбираешься?

– Просто столкнулся, тут с кое-чем, подумал немножко, – Илья сделал не определённые жест рукой. – Да и история с отцом Алёны многое поставила на свои места. Ну что пошли тратить.

– Я сегодня не могу, давай завтра, а ещё лучше в понедельник, так что неси их домой и спрячь, куда-нибудь.

– Под кровать запихну самое загадочное место, постоянно там всё растворяется во времени и пространстве.