Дом встретил Лию запахом непроветренных комнат и  коврами из паутины. Паутина свисала отовсюду; серая и пропитанная пылью, колыхавшаяся от малейшего движения. Тоскливое одиночество так и лезло из темных углов, пытаясь задавить, придушить, расплющить.

Рванув на себя створки окна и впустив в дом свежесть весеннего утра, Лия разрыдалась. Разрыдалась горько и безутешно, воя и царапая ногтями облупленный подоконник. Даже на похоронах родителей так не плакала. А если точнее, то там совсем не плакала, а стояла словно замороженная, не в силах принять происшедшее. Теперь же словно прорвало, да и должно было когда-то прорвать. Не может человек жить с куском льда вместо сердца, не может.

Родители умерли в один день. Легли спать и не проснулись. Как в сказке.  Ведь именно этого желают молодоженам: «Жить долго и счастливо и умереть в один день!»

Почившим конечно легче, что не привелось им понести боль утраты, а вот каково Лии потерять сразу и мать и отца…

Выплакавшись, она принялась за уборку.

Вымыв окна, пропылесосив ковры, убрав паутину и вытерев пыль, Лия поймала себя на мысли, что в доме чего-то не хватает. Куда-то пропала любимая мамина шкатулка с  брошками бусами и сережками. Обыкновенная бижутерия, но мама ее обожала. Отсутствовали семейные альбомы и фотографии в рамочках, что стояли на деревянных полках, сделанных отцом. И книги… их тоже не было. Родители трепетно относились к  библиотеке. Сразу после похорон Лия не обратила внимания на эти мелочи, да и не до этого было. А вот теперь….  И кому могли понадобиться семейные альбомы?

Осталось прибрать темную комнату. Ту самую, где скончались родители. Почему они той ночью легли спать именно там, осталось  загадкой. Толкнув дверь, Лия огляделась. Кровать, стоявшая в центре, заправлена чистым накрахмаленным бельем. Маленькое окно, выходившее в сад, занавешено ярко-синими шторами. И никакой мебели и ковров. Никакой пыли и паутины, словно здесь совсем недавно навели порядок. Присев на кровать, Лия наклонилась к подушке. Пахло свежестью.

«Странно…»

Родители купили дом почти полвека назад, и от прежнего владельца осталась лишь кровать, стоявшая в маленькой угловой комнатушке. Создавалось впечатление, что комнату пристроили к готовому дому, и теперь она нелепо выпирала из него словно нарост.   Сначала отец хотел ее снести, потом сделать кладовку, но время шло, а угловушка  с кроватью так и оставались нетронутыми. Темной ее прозвали за то, что в небольшое окно не заглядывало солнце. Насколько помнила Лия, в комнату никто и никогда не заходил…

За исключением одного единственного раза…

Вспомнив, Лия вздрогнула и поспешно вышла вон, плотно закрыв дверь.

«Все, на сегодня хватит. Остальное завтра», - приняв душ, Лия растянулась на диване в своей спальне.

Стоило только закрыть глаза как сон, поманивший бархатной лапой, улетучился. Глядя в темноту, Лия слушала беседу дома с ветром. В детстве она очень боялась непонятных скрипов и шорохов пока мама не объяснила, что это дом так разговаривает. Охает, ворчит и жалуется.

«Он же старенький, - подумала тогда Лия. – Наверно у него  что-то болит».

Бестолково проворочавшись до двух ночи, она решила не мучиться понапрасну, а выпить кофе и посмотреть телевизор. Выйдя в коридор, почувствовала, как  ухнуло вниз сердце, и взмокла спина. Из-под двери угловушки пробивался синий свет. Сразу вспомнилась больница и кварцевые лампы.

- Нет, нет, - прошептала Лия, чувствуя, что воздух, застряв в горле, не может прорваться к легким.  Сердце взбухло, и в голове раздался противный комариный писк.

«Наверное, все», - успела подумать она, прежде чем потерять сознание.

Очнувшись, долго лежала не в силах пошевелиться. Руки и ноги затекли, спина заледенела, но все это были пустяки. Она дышала, сердце билось ровно, голова не кружилась.

«Значит еще не пришло мое время. Врачи тоже ошибаются…».

 Встав на четвереньки, Лия подползла к темной комнате и толкнула дверь. Синий свет исчез.

Стараясь не думать, зачем она это делает, добрела до кровати и, рухнув в нее, мгновенно уснула.

Где-то капала вода.

Кап, кап, кап….

Так монотонно и надоедливо.  Лия  поморщилась, чувствуя приближение дикой головной боли. Ледяной пол холодил ступни.

«Где я?»

 Пещера, вода – подсунул разум картинку.

Безобидное кап-кап превратилось в гул, от которого задрожали стены пещеры. Мощный поток воды подхватил Лию и понес, словно щепку по  извилистым темным  коридорам.

- Вспомни море, - прозвучал знакомый голос. – Море-е-е-е-е-е-е.

Покачиваясь на волнах, Лия пыталась отдышаться. Вокруг по-прежнему стояла тьма.

- День, - снова раздался голос такой родной и забытый. – Это день.

- Мама? – зажмурив глаза, спросила Лия. – Мама, это ты?

- Де-е-е-е-ень…

Желтое солнце вспыхнуло на темном небосводе, окрасив его в ярко-синий цвет. Бескрайнее море раскинулось вокруг маленькой женщины. Приступ агорафобии не заставил себя долго ждать и тело, сделавшись непослушным и тяжелым, пошло ко дну.

«Берег», - подкинуло сознание спасительную мысль.

Вдали показалась еле различимая полоска суши.

- Не доплыву, не доплыву, - все повторяла Лия, с трудом удерживаясь на поверхности воды. – Слишком далеко...

- Берег близко, - мамин голос прозвучал так четко, словно она была рядом.

Обернувшись вокруг себя, Лия увидела только море и никого больше, но смысл произносимых слов поняла. Суша приблизилась, превратившись в небольшой островок.

«Значит, стоит только подумать, как это воплощается в реальность! Как здорово!»

Но радость постепенно сменилась ужасом. Ведь подумать можно о чем угодно….

Плохой мысли стоило только проклюнуться как она, разрастаясь, полностью захватила воображение, принявшись вытаскивать наружу страхи. Темные страхи, что скрывает в себе каждый человек где-то в глубине подсознания. Скрывает, закопав и придавив для надежности огромной плитой, образовав некое надгробье с надписью: «Долбаные страхи, покойтесь с миром». А они оказывается только и ждут слабину, чтобы вырваться из заточенья. Они всегда ждут, они никогда не дремлют…

«Что живет на глубине?

 Неизвестно даже мне.

 Что-то склизкое большое,

 Жуткое и очень злое.

 Обмотает и задушит,

 И  погубит мою душу.

 Щупальцами обовьет,

 И утащит в темный грот».

Лия то выла, то пыталась петь. Все что угодно, лишь бы не слышать. Но сложившиеся в стихи строки продолжали звучать в голове снова и снова.

А рядом уже кто-то был...

Лия почувствовала слабые прикосновения, будто ее кто-то ощупывал. Вода взволновалась от множества щупалец, владелец которых,  особо не показываясь, но и не скрываясь, плыл близко... очень близко.  

Перевернувшись на спину и сильно замолотив ногами, Лия подумала:

«Зима. Море замерзло».

Лед сковал воду, оставив нетронутой полынью, в которой она бултыхалась. Зацепившись за кромку подступающего льда, Лия подтянулась и выбралась на поверхность. Полынья тут же затянулась. Отдышавшись, она встала на четвереньки и замерла, разглядывая того, кто смотрел на нее по ту сторону ледяной стены.

- Такого просто не бывает…. Это плод моей фантазии. Детские страхи.

Морское чудовище верхней частью напоминало паука, а нижней огромную сороконожку.

Множество лапок с мелкими присосками болтались в воде, словно водоросли, вызывая непонятное омерзение. Черные глаза с белыми вертикальными зрачками дрогнули и уставились  прямо на Лию. Рот похожий на кратер вулкана, выпустил пузыри, которые поднявшись, прилипли к прозрачной стене льда, напомнив гроздья винограда.

Лия подскочила и, не переставая кричать, побежала к берегу.                                                                  

«Снова лето», - подумала она, ступив на замерзшую землю.

Море вновь заплескалось, облизывая крупный белый песок. Солнце наконец-то согрело, а теплый ветерок высушил мокрые волосы.

«Чудище сюда не выйдет», - постепенно успокаиваясь, думала Лия, не сводя глаз с водной глади.

Оглянувшись, увидела сочную яркую зелень.

- Тропики? – удивилась она, видевшая эти самые тропики только в кино или на картинках.

«А что там в этих зарослях?»

- Нет, нет, нет! –  закрыв уши, Лия засучила босыми ногами по песку. – Не надо, пожалуйста!

Поздно…. Раздавшийся за спиной шорох, становился все ближе и ближе.  

«Что-то в тропиках живет,

Оно вспорет мой живот.

Размотает мне кишки,

И развесит на кусты.

И кровавые гирлянды,

Засверкают на лианах.

Кто там, в тропиках живет…»

 Вот что-то коснулось бедра…. Что-то мягкое и пушистое.

- Мяу, - раздалось рядом, и на колени запрыгнул большой дымчатый кот с белой буковкой «м» на лбу.

- Пушок? – не веря глазам, изумленно прошептала Лия, узнав домашнего питомца ушедшего на радугу лет двадцать назад.

Шорохи и звуки за спиной разом прекратились, будто кот переключив внимание на себя, разом стер страхи, что тянулись к хозяйке из тропического леса.

Лия проснулась в слезах, обнимая подушку.

Оглядевшись, вскочила с кровати и вылетела из комнаты.

«Какого черта я там вообще легла? Ненормальная…»  

Умываясь, она недовольно разглядывала себя в зеркало.

«Страшна, как не знаю кто…. И не удивительно, что Слава решил развестись, - вспомнив о муже,  горько усмехнулась. – Да и ладно. Жить-то осталось два понедельника, чего уж теперь. В гробу накрасят».

Почувствовав, что об ноги кто-то трется, Лия замерла.

- У вас барышня не с сердцем проблемы, а с головой, - произнесла она своему отражению, боясь опустить взгляд.

- Мур-р-р-р, - встав на задние лапы, Пушок уцепился за подол халата.  

Опустившись на кафельный пол, Лия долго  рассматривала питомца пытаясь найти объяснение. Хотя бы для самой себя. Но объяснения не было. Никакого.

- А и фиг с ним, - махнув рукой, она крепко обняла кота.

Пушок пах мамиными духами. Как всегда.  

- Не может быть, - уткнувшись коту в шею, бормотала Лия. – Этого просто не может быть…

На минуту показалось, что мама где-то рядом. Может даже в другой комнате. Спит или читает книгу.

Пушок умер от кровоизлияния, когда Лии было пятнадцать. Соседские мальчишки, швыряясь камнями, нечаянно попали ему в голову. В тот день, еле дойдя до дома, Пушок забился под кровать в темной угловушке и не выходил оттуда двое суток. Заметив, что кошачья еда  нетронута, Лия почувствовала как сердце, замерев начало биться в два ритма. Массируя ладонью левую грудь, она вытащила питомца из-под кровати и поняла, что все…

У Пушка из носа и ушей текла кровь, а глаза помутнели и стали грязно-бордового цвета.

Рыдая в голос, Лия побежала к местному ветеринару, что жил через двор. Тот, осмотрев кота, посоветовал усыпить. Усыпить прямо сейчас, чтобы животное не мучилось.

- Ему сейчас очень больно? – трясясь и глотая слезы, спросила Лия.

- Да, - кивнул ветеринар, сочувственно глядя на хозяйку.

- А от укола будет больно?

- Нет, он просто уснет.

- Хочу, чтобы он уснул дома, а не здесь, - решительно заявила Лия.

- Значит, пойдем к вам домой, - кивнул ветеринар. – Тем более отец твой звал, корову вашу посмотреть.

В тот вечер Лия легла спать в темной комнате. В первый раз. Обняв кота, она пела ему колыбельные и читала стихи. Лишь бы он слышал ее и понимал что не один. Ей казалось, рядом с ней ему будет не так страшно засыпать навсегда. Она очень хорошо запомнила свой сон в ту ночь. Приснилось, что она стоит посреди огромного поля, а Пушок, вырвавшись из рук, убегает прочь.

И в том сне она его так и не догнала.

Утром, похоронив кота в саду, Лия поклялась, что больше никого и никогда не заведет. Слово свое сдержала. И вот сегодня Пушок  вернулся к ней, словно она перенесла его из сна.

Несколько дней  Лия не ходила, а летала. Так обрадовалась возвращению Пушка, что старалась не задумываться о том, откуда он возвратился и как. В темной комнате больше не ночевала. На седьмой день  Лия проснулась от дурного запаха и тяжести на груди. Шаря рукой по стене в поисках выключателя, почувствовала, что ладони испачканы чем-то вязким и липким.

Спальню озарил матовый свет лампы. Сердце дрогнуло и забилось в два ритма. Лия молча смотрела на мертвого Пушка, лежавшего на ее груди. Остекленевшие глаза кота заволоклись бордовой дымкой, а из носа и ушей вновь сочилась кровь. Ледяной холод растекался от тела животного грозя разорвать сердце хозяйки. Шумно дыша, она попыталась приподнять тело питомца, но то словно примерзло. Потянув сильнее, Лия оторвала кота,  оставив на ночной рубашке кусок кожи с его живота. Потекла прозрачная сукровица.

- Прости, - простонала она. – Прости, прости, прости, - повторяла, прижимая к себе трупик и стараясь быстрее дойти до угловушки чувствуя, что сознание вот-вот оставит ее.

Упав в кровать и ощутив оглушающую боль в груди,  Лия провалилась в темноту.

Тьма постепенно рассеялась, и Лия увидела поле. Огромное поле с сочной зеленой травой. Пушок как в том давнишнем сне, вырвавшись из рук, побежал, оглядываясь на хозяйку.

Сердце уже не болело. Билось ровно и спокойно. Облегченно вздохнув,  Лия пошла за котом. Впереди висело синее марево. Только подойдя ближе, разглядела, что здесь все было синим. И трава и деревья и дом.

- Что за ерунда? – пробормотала она, собираясь ступить дальше, как Пушок лег на границе зеленого и синего цвета, преграждая ей путь.

 По синему полю к ней шла женщина.

- Мама? – прошептала Лия, и хотела было побежать навстречу, но рычание кота остановило ее.

- Нет, милая, не надо! - крикнула мать, ускоряя шаг. – Не торопись!

- Мне нельзя к вам, - огорченно произнесла Лия, потрепав Пушка за ухом. – Не пускаешь хозяйку?

- Фух, добежала, - не переходя границу, мама присела в синюю траву. – Сейчас доченька, потерпи!

Открыв  небольшую банку, зачерпнула оттуда ладошками синюю краску.

- До меня пока не дотрагивайся, - проговорила она, размазывая краску по лицу дочери. – И ты получи, помощник, - обмазав мордочку Пушка, мама вытерла руки о фартук.

- Как у тебя дела доченька, расскажи, - попросила она. – Так давно не виделись.

- Два года, - дрожавшим голосом произнесла Лия. – Два года прошло, как я похоронила вас. Говорят, что время лечит…. Врут люди. Сами себя успокаивают, - из закрытых глаз дочери полились слезы, оставляя бороздки на синей краске.

- А Слава, вместо того чтобы поддержать меня, пошел разводиться, - всхлипнула Лия, закрыв руками лицо.

- Мама! –  закричала вдруг она пронзительно и страшно. – Во здравии! Я была нужна ему только во здравии. Но не в болезни. Испугался, как врач диагноз сообщил. Испугался-я-я-я, - протянула презрительно, раскачиваясь взад, вперед.

- Струсил, и разводиться побежал, - убрав ладони от лица, Лия взглянула на мать тусклым взглядом. – А мне жить-то осталось…. Мог бы и подождать.

- Надорвала ты сердечко из-за нас, - жалостливо произнесла мать.

- Да что теперь говорить, мама? – отмахнулась дочь. – Он разводиться пошел, а я сюда приехала. Здесь хочу умереть.

- Не держи зла на мужа. Мужчины очень боятся болезней и зачастую просто не знают, как на них реагировать.

- Я и не держу, - сникла Лия. – Чего уж теперь? А эта синяя краска, зачем она?

- Синий цвет не дает нашим страхам выползти наружу. Если все о чем подумаем, будет материализовываться, то жить здесь станет невозможно, - улыбнулась мама, взяв дочку за руку. – А теперь пойдем домой.

- Можно? – спросила Лия, не решаясь ступить в синюю зону.

- Краска высохла, значит можно, - кивнула мама. – Ты не переживай, она три дня продержится, а потом исчезнет.

Пушок бежал впереди, изредка оглядываясь на женщин, что не спеша брели за ним, держась за руки и разговаривая.

- А папа где?

- Папа в саду, выращивает королевскую клубнику.

- Он не бросил еще это занятие? – рассмеялась Лия.

Так странно и необычно прозвучал ее смех, что она остановилась.

- Давно не смеялась, - призналась, прислушиваясь к себе. – Мама…

- Что моя хорошая? – отвела взгляд та, словно почувствовав, о чем спросит Лия.

- Очень странно себя чувствую. Ничего не болит…. Мама, скажи честно, я….

- Да, но это ничего не значит.

- Поняла, - выдохнула Лия, представив свое бездыханное тело, лежащее на кровати в темной комнате.