Обратная связь
Категории:
Жанр
Прошли года, пролетели, как один миг. И жизнь теперь другая, другие люди окружают тебя, все другое. Но почему же тогда ком в горле? Откуда эти слезы на глазах? Что ты чувствуешь, идя по давно нетоптаным заросшим тропинкам через лес, слушая пение птиц, шум листвы в кронах деревьев? Тоска на сердце рвется наружу, сдавливает грудь, будто тисками. Ты знаешь, что увидишь, и все равно хочешь ошибиться, ждешь, что вот-вот впереди послышатся радостные детские голоса, звон ведер в колодцах, кудахтанье кур, собачий лай. Но нет, лишь звуки леса, и ничего более.
И вот расступаются деревья, и видишь ты домики брошенные. Маленькие они совсем, а ведь, казалось бы, еще совсем недавно они выглядели едва ли не целыми дворцами. Вот хлев покосившийся, а вот заросший травой погреб с едва виднеющейся зеленоватой дверцей. И ты вспоминаешь, как с друзьями вместе беззаботно прятались здесь, воображая себя разбойниками, или же просто играли в прятки, пока родители или бабушка с дедушкой не позовут ужинать. И до сих пор ты чувствуешь вкус незабываемой домашней еды, вкус, с которым не сравнится ничто на свете.
Идешь ты по улочкам, вспоминая пятнашки да классики, залихватский бег наперегонки. Вспоминаешь, как в зимнюю пору дедушка вез тебя на санях в школу, вручая бутерброд с вареньем, от которого ты тогда так необдуманно пытался отказаться. И как смотрел на тебя дедушка, как тепло он улыбался. А ты уже с нетерпением представлял, как будешь гонять на переменах с одноклассниками, прятаться за их спинами во время уроков, дабы учитель тебя не вызвал к доске, ведь именно сегодня ты, как назло, не выучил домашнее задание, а двойку получить ох как не хочется.
Смотрит одинокая молчаливая школа на тебя пустыми глазницами окон, в которых больше никогда не мелькнет жизнь.
Ты сворачиваешь налево, проходишь мимо магазина, на котором еще сохранилась вывеска «ПРОДУКТЫ». Заходишь внутрь, ощущаешь запах пыли. Пустые полки, стеллажи, одинокий кассовый аппарат, в который больше никто никогда не кинет монету. И не станет за прилавком улыбчивая женщина-продавец, которая отсчитает тебе сдачу и бережно положит ее тебе в раскрытую ладонь, проследив, дабы ты ненароком не рассыпал.
Идешь ты вниз по улице, мимо сломанных, прогнивших заборов, видя брошенные собачьи будки и ржавые цепи со сгнившими ошейниками. И не мяукают кошки, встречая хозяев, и не бегают они полуигриво от огромных, но таких добродушных собак, которые, несмотря на свой грозный вид, и мухи не обидят.
И вот тот самый двор. Целый хлев, из которого, кажется, вот-вот раздастся мычание. Конура, из которой уже не выглянет радостная морда, и не бросится четвероногий друг в объятия хозяина. И ты не можешь унять слезы тоски, сколько бы лет тебе ни было. Ключ от двери висит все там же – под крышей курятника. Ты открываешь все такую же скрипучую дверь, и заходишь в комнату. И будто бы не уезжал никуда – книжные полки все так же заставлены, все так же стоит в углу старенький телевизор, только завешанный клеенкой. Все такой же чистый красный ковер на полу, а рядом стоит огромный пылесос, который ты так ненавидел из-за издаваемого им шума. И висит фотография на стене, на которой изображена еще такая, кажется, молодая бабушка, держащая тебя, грудного ребенка, на руках, и улыбающаяся такой же непринужденной ласковой улыбкой. И понимаешь ты, что опоздал, что не смог приехать, а она ведь так хотела еще хотя бы раз тебя увидеть. И ты держишь фотографию в руках, не в силах с ней расстаться. И медленно, дрожащими руками, кладешь ее в рюкзак. И выходишь из дому с такой же тяжестью на душе, с которой ты заходил в него. Пусть столь крошечную, но все же часть ее ты в себе сохранил. И ты веришь, что смотрит она на тебя откуда-то свысока и улыбается так, как и раньше, согревая и оберегая.
И вот расступаются деревья, и видишь ты домики брошенные. Маленькие они совсем, а ведь, казалось бы, еще совсем недавно они выглядели едва ли не целыми дворцами. Вот хлев покосившийся, а вот заросший травой погреб с едва виднеющейся зеленоватой дверцей. И ты вспоминаешь, как с друзьями вместе беззаботно прятались здесь, воображая себя разбойниками, или же просто играли в прятки, пока родители или бабушка с дедушкой не позовут ужинать. И до сих пор ты чувствуешь вкус незабываемой домашней еды, вкус, с которым не сравнится ничто на свете.
Идешь ты по улочкам, вспоминая пятнашки да классики, залихватский бег наперегонки. Вспоминаешь, как в зимнюю пору дедушка вез тебя на санях в школу, вручая бутерброд с вареньем, от которого ты тогда так необдуманно пытался отказаться. И как смотрел на тебя дедушка, как тепло он улыбался. А ты уже с нетерпением представлял, как будешь гонять на переменах с одноклассниками, прятаться за их спинами во время уроков, дабы учитель тебя не вызвал к доске, ведь именно сегодня ты, как назло, не выучил домашнее задание, а двойку получить ох как не хочется.
Смотрит одинокая молчаливая школа на тебя пустыми глазницами окон, в которых больше никогда не мелькнет жизнь.
Ты сворачиваешь налево, проходишь мимо магазина, на котором еще сохранилась вывеска «ПРОДУКТЫ». Заходишь внутрь, ощущаешь запах пыли. Пустые полки, стеллажи, одинокий кассовый аппарат, в который больше никто никогда не кинет монету. И не станет за прилавком улыбчивая женщина-продавец, которая отсчитает тебе сдачу и бережно положит ее тебе в раскрытую ладонь, проследив, дабы ты ненароком не рассыпал.
Идешь ты вниз по улице, мимо сломанных, прогнивших заборов, видя брошенные собачьи будки и ржавые цепи со сгнившими ошейниками. И не мяукают кошки, встречая хозяев, и не бегают они полуигриво от огромных, но таких добродушных собак, которые, несмотря на свой грозный вид, и мухи не обидят.
И вот тот самый двор. Целый хлев, из которого, кажется, вот-вот раздастся мычание. Конура, из которой уже не выглянет радостная морда, и не бросится четвероногий друг в объятия хозяина. И ты не можешь унять слезы тоски, сколько бы лет тебе ни было. Ключ от двери висит все там же – под крышей курятника. Ты открываешь все такую же скрипучую дверь, и заходишь в комнату. И будто бы не уезжал никуда – книжные полки все так же заставлены, все так же стоит в углу старенький телевизор, только завешанный клеенкой. Все такой же чистый красный ковер на полу, а рядом стоит огромный пылесос, который ты так ненавидел из-за издаваемого им шума. И висит фотография на стене, на которой изображена еще такая, кажется, молодая бабушка, держащая тебя, грудного ребенка, на руках, и улыбающаяся такой же непринужденной ласковой улыбкой. И понимаешь ты, что опоздал, что не смог приехать, а она ведь так хотела еще хотя бы раз тебя увидеть. И ты держишь фотографию в руках, не в силах с ней расстаться. И медленно, дрожащими руками, кладешь ее в рюкзак. И выходишь из дому с такой же тяжестью на душе, с которой ты заходил в него. Пусть столь крошечную, но все же часть ее ты в себе сохранил. И ты веришь, что смотрит она на тебя откуда-то свысока и улыбается так, как и раньше, согревая и оберегая.
Смутила фраза: «едва ли целыми дворцами». Может, «едва ли не...»?