Утром по нечетным числам я выхожу из замка, который зацепился за парящий в пустоте остров, облепил его со всех сторон. Я хватаюсь за извилистые лестницы, я плыву в пустоте по залам, я добираюсь до ближайшего окна – в моем замке нет дверей, только окна. Кто-то говорит, что это неправильно, что двери должны непременно быть, это же обычай – я отвечаю, что если вам так дороги обычаи, так идите жить в пустыню, где это видано, чтобы люди в небесах жили. На меня смотрят, как на психа, замолкают.

И все бы ничего, только их нет в живых.

И меня тоже.

Утром по четным числам просыпаться бывает неприятно и непривычно, - притяжение земли душит и давит, я по привычке хочу летать и парить, тело не слушается меня, будто налитое свинцом или мрамором. Я даже боюсь подняться с постели, мне кажется, мое тело развалится под собственной тяжестью.

Впрочем, у всего у этого есть одно неоспоримое преимущество.

Я есть.

Я живой.

Итак, по нечетным числам я цепляюсь за подоконник, жду, когда мой замок на острове повернется в сторону города – отталкиваюсь от стены, расправляю крылья. Главное – оттолкнуться так, чтобы мой остров завертелся волчком, а не чтобы он улетел куда-то в никуда. Я уже наловчился, я даже не задумываюсь о том, что я делаю, а вот те, кто живут в городе, смотрят на меня со смесью страха и зависти, да как ты живешь вообще, да как ты там не разбиваешься вообще, да как так-то. Аннет тоже смотрит на меня со смесью страха и зависти, она не хочет перебираться в мой замок, боится, оговаривает меня, а чего ты его не продашь, а давай в город, да что значит, не хочу, да это ты себе выдумал, что тебе так нравится...

И все бы ничего, но Аннет нет в живых.

И меня тоже.

Утром по четным числам я все-таки заставляю себя встать, наскоро сообразить себе кофе – мне нелегко управляться с предметами, мне непривычно, что предметы опускаются вниз, если их отпустить, а не парят в пустоте рядом со мной, - так я уже расколотил несколько чашек, и боюсь, расколочу еще столько же, если не больше.

Утешаю себя тем, что я есть, и я живой.

Утешение получается слабое, но все-таки утешение.

По нечетным числам я лечу в сторону города, взмахиваю крыльями, буквально вонзаюсь в поток воды, обдающий меня мириадами серебряных брызг – я знаю, что потоки воды надо огибать, но кто это писал, про огибать потоки воды, тот никогда не вонзался в них вот так, со всего размаху. По пути к городу я даже специально оглядываю пустоту, не мелькнет ли еще пара-тройка серебристых лент воды. Вонзаюсь в одну, в другую, в третью, поднимаю фонтаны брызг, радуюсь, что нет никого, кто начнет ворчать, вот молодежь пошла, ни стыда, ни совести, ничего лишнего...

Что-то бьется мне в крыло, больно, сильно, до крови, чер-р-рт... смотрю на камушек, на котором кто-то заботливо выстроил миниатюрный замок, перебираю все нецензурные слова, которые знаю и не знаю. Даже не вспоминаю, что лет десять назад сам обожал такие вещи, сделать крохотный островок с крохотным городком, пустить по пустоте. Ругаю молодежь на чем свет стоит, быстро же мы забываем себя молодых...

И все бы ничего, только никакой молодежи нет.

И меня тоже нет.

По четным числам я покидаю дом, еду в город, выслушиваю проклятия в адрес велосипедистов, правильно, кто же еще виноват во всех бедах, если не мы. Добираюсь до кофейни, где можно позавтракать, включить ноут, доделать этот дом сегодня во что бы то ни стало. Дом доделываться не хочет, дом все норовит развернуться во все стороны, наплевав на земное притяжение, дом хочет парить в воздухе, а не стоять на земле.

Сегодня придет Аннет.

Она будет живая.

И я буду живой.

По нечетным числам город приближается, я уже высматриваю, куда бы прицепиться. Не люблю я это слово – приземлиться, потому что, какая это земля в самом-то деле. Оглядываюсь, не видит ли кто, как я незаметно цепляюсь за чей-то карниз, карабкаюсь к ступенькам улицы. Телефон заботливо оповещает меня о штрафе, правильно, нечего цепляться за город где попало,  для этого специальные места есть. Много они понимают, думаю про себя, не умеют они пользоваться крыльями, городские, не умеют.

И все бы ничего, но городских нет.

И меня тоже нет.

Сегодня четное число, сегодня будет Аннет, я уже приготовил обручальное кольцо. Аннет будет живая, я тоже буду живой.

Сегодня нечетное число, сегодня будет Аннет, последний раз будет Аннет, сегодня все решится, если снова и снова будет говорить – продай замок, бросай все, - я пожелаю ей всего хорошего и много-много счастья.

Я даже не вспомню, что Аннет не существует.

И меня тоже.

Нечетным числом я познакомился с Аннет, когда она падала – как будто в парящей пустоте вообще можно падать. А ведь можно, и не только вниз, но и вверх, вниз – на безжизненную пустыню, и вверх – к сияющему кольцу. Есть даже какие-то приметы, что ели падаешь вверх, то попадешь в рай, а если вниз, то в ад, даже секты какие-то есть, которые помогают подняться якобы в рай.

Аннет повезло, если это можно назвать повезло, - она падала вверх, махала крыльями, как-то беспомощно, не туда, и не сюда, городские махать крыльями не умеют, еще бы, они и не летают почти, все по лесенкам, по лесенкам своим ходят. Даже сейчас страшно вспоминать, как поднимался к сияющему кольцу,  как чувствовал исходящий от него мертвенный холод, как размахивал крыльями, лавировал, пикировал, прижимал к себе девушку, первый раз в жизни, я и не думал, что это случится вот так... Спасибо, спасибо, да не за что, я просто мимо пролетал...

Меня тогда не смущало, что меня не существует.

И её тоже.

Четным числом все было хуже, Аннет, бегущая через дорогу, мир, летящий кувырком вместе с велосипедом, да ты что творишь-то, да ты сама что творишь, да пошел ты, да сама ты пошла, да у тебя кровь, да отстань ты, да дай ты я хоть посмотрю, что с тобой такое, а меня Марком зовут, а меня Аннет. Так что все было по-другому, и меня даже не утешало то, что мы живые...

Между четными и нечетными числами есть еще ночь, ночью приходит сон, - тягостный, темный, тягучий, я вязну в нем, как муха в янтаре. Сон уходит поутру, оставляя обрывки воспоминаний, из которых почти невозможно солжить общую картину, она разваливается на части. Мир четных чисел, мир на земле, которая по четным числам бывает не мертвой пустыней, а зелеными холмами и глубокими океанами. И я не я, а какой-то другой я, не знаю, как объяснить – но другой. Что-то размытое, расплывчатое, отрывистое, телескопы какие-то, я смотрю на звезды, я вижу сияющее кольцо, что-то нехорошее связано с этим кольцом, оно приближается, и нужно что-то делать, и зачем что-то делать, если оно бесконечно далеко, и еще не здесь, не сейчас, еще века и века, еще успеется, сейчас и поважнее есть вещи, вот, Аннет, какая-то другая Аннет, нам дом нужен, нам еще детей растить, и вообще...

Сон уходит, оставляя обрывки, осколки, мелкие перышки, которые тают с наступлением рассвета, я пытаюсь вспомнить его, не могу, парю в пустоте по нечетным числам, я, которого нет, в мире, который есть, кое-как выволакиваю свое тело, я, который есть, в мире, которого нет...