В баре, где Тифи был завсегдатаем, его истории не слышал только глухой. Столик в углу был зарезервирован за стариком, и покушаться на это место считалось дурным тоном. Но если всë же кто-то из чужаков пытался там пришвартоваться, то ему доходчиво объясняли, что место уже занято.

Обычно Тифи появлялся ближе к обеду, устраивался на своëм коронном месте, неторопливо раскуривал трубку, выпивал несколько рюмок крепкой нубирианской настойки, после чего громко осведомлялся у присутствующих: «А вы слышали о том, что случилось с малышом Хаси на планете Гравис?» Или, к примеру: «А знаете ли вы, что сделал штурман Робси, когда мы застряли в поясе астероидов?» Или: «А приходилось ли кому-то из вас встречаться со звездным скитальцем?»

После подобного вопроса  в баре все умолкали, и Тифи, пыхтя трубкой, начинал рассказывать одну из историй, коих в арсенале космического бродяги имелось множество. Некоторые из них звучали зловеще и даже жутко, некоторые были совершенно невероятными, а некоторые – даже забавными. Дослушав его рассказ, посетители бара с недоумением начинали переглядываться между собой, кто-то скептически улыбался, а кто-то с пониманием одобрительно кивал головой и бормотал что-то вроде: «В космосе и не такое случается».

В тот день Тифи, как обычно, завершив свой традиционный ритуал, пыхнул трубкой и поинтересовался у собравшихся:

- А доводилось ли кому-то из вас летать вместе с Чуми по прозвищу Изобретатель? Или хотя бы слышать о нëм?

В баре воцарилась гробовая тишина, и Тифи начал свой рассказ:

- Я так и думал, господа. Малый, скажу я вам, был что надо, и голова у него работала отменно. Разбирался во всякой электронной хрени лучше, чем сомелье в винах. Наверняка давно нашëл себе непыльную работëнку в какой-то корпорации и загребает деньжата лопатой. А начинал свою деятельность под моим чутким руководством – в службе исследований. Мы тогда курсировали по межгалактическим трассам к только что открытым планетам. Работëнка, признаться, была отменная: загнал в навигатор координаты планеты, стартанул, нырнул в гипер и вынырнул уже возле неë. Пока корабль на орбите болтается, толпа умников в капсулу со своим барахлишком забилась, ты их на планету доставил и ждëшь там, пока они свои образцы собирают да разных букашек изучают…

Так вот, любил этот Чуми похохмить – прям хлебом его не корми. Прилетели мы как-то на одну планету. Задание у группы было стандартное – проверить стабильность экосистемы, собрать пробы грунтов, ископаемых и тому подобное, с чем ученые успешно справились буквально за пару дней. И вот, пока умники там своими исследованиями занимались, мы с Чуми дурью маялись. Но, как вскоре выяснилось, не все, поскольку он-то времени зря не терял. В первый же день этот малый совершил с биологами вылазку на планету. А как вернулся на борт, забился в машинное отделение и за ночь сконструировал какую-то непонятную хрень, похожую на небольшой шарик, который ладошкой можно было обхватить.

И вот в день отлета взял Чуми это свое изобретение, да и без всякого сожаления захоронил его на десятиметровой глубине – в скважине, которую геологи там продолбили. Не стану скрывать, что загнал он меня этим своим поступком в ступор и поверг в недоумение. И главное дело, ничего объяснять не пожелал.

Давай я у него на обратном пути выпытывать, что это такое было, и на кой хрен он это сделал? Чуми немного поломался – потянул интригу, а потом сознался. Оказывается, этот хохмач в первый же день поймал птичугу и зачем-то просканировал ей мозг. Ничего интересного он там, разумеется, не обнаружил, поскольку безобидная тварь никакими выдающимися способностями не обладала, а доминировали у неë лишь примитивные инстинкты выживания и продолжения рода. Тогда Чуми от скуки решил сконструировать такой себе передатчик, с диапазоном и частотой волн, которые бы совпадали с импульсами мозга птички, и которые только пернатые способны были улавливать. Короче, кумекал он в этом деле, что к чему. Потом настроил свой аппарат таким образом, чтобы эта адская машинка с определенным интервалом времени – раз в год активировалась и давила птичкам на мозг: команду, значит, подавала, что тем следует собраться в этом вот самом месте. Казалось бы – нахрена козе баян? А Чуми мне объяснил: «Ну, ты только прикинь, – говорит, – каждый год птицы станут слетаться со всей планеты к передатчику, а аборигены будут сотни лет ломать головы, почему это происходит. Со временем они станут придумывать разные бредовые идеи про поведенческие реакции, про компас внутри птиц, про магнитные поля планеты, которые пернатые якобы чувствуют, про то, что птицы способны ориентироваться по звездам и тому подобную фигню. Прикольно же!»

Вот такую хохму отчебучил!

Тифи умолк и несколько секунд наблюдал за реакцией слушателей в баре, а потом произнес:

- Повезло аборигенам, что Чуми там с птичками покуражился, а не с хищными животными, например.

После этого Тифи встал и двинулся к барной стойке. Одной рукой он придерживал трубку, во второй сжимал пустой стакан, а в третьей – початую бутылку нубирианской настойки.

*   *   *

Послесловие            

Можно по-разному объяснять причины перелётов птиц с юга на север и с севера на юг, но сказать совершенно точно, почему они это делают, никто не может.

Наука фактически не имеет объяснения тому, как птицы находят дорогу во время перелётов или как они разыскивают свои родные места! 

Ученые и сейчас затрудняются ответить на ряд вопросов. Как, например, птицы определяют, когда им пора улетать?

 Очевидно, существуют какие-то причины, почему птицы так упорно улетают и так же упорно возвращаются, причем в одни и те же места, но они пока остаются загадкой.

Их способность находить нужный маршрут в темноте удивляет и ставит в тупик современных ученых. Они не один год ищут ответ на этот вопрос.

Современная наука не может дать однозначное определение инстинкту и объяснить, что же оно есть такое. Не объясняет она также и механизм ориентации по магнитному полю, т.е. каким конкретно образом птицы это магнитное поле “читают”.