Было это в далекие восьмидесятые годы. В городе Михайловка затевался фестиваль. Что за фестиваль, убейте меня, не могу вспомнить.  Помню только, что выступал там наш  Волгоградский Кулек  (Культпросветучилище).  Я в то время училась в швейном училище (извиняйте, высшего образования не имею) вместе с подругой Людмилой. И в один прекрасный весенний день нашу группу пригнали к какому-то дяде на предмет отбора в барабанщицы.

- Куда- куда? – недоуменно спросила я сокурсниц. – В барабанщицы? Это как?

А это было так.  Взрослый мужчина, отвечающий за всю эту катавасию (назовем его руководитель) прошелся вдоль наших стройных рядов и указал пальцем на самых симпатичных. Скорее всего, руководствуясь своим вкусом. Так меня и Людку записали в барабанщицы.

Летом нас отправили за Волгу на турбазу. Жили мы в железных вагончиках, питались в столовой турбазы. Нам выдали барабанные палочки и барабаны…И мы целыми днями ходили строем и барабанили, барабанили. Така-така, так-така-така, так-така-така, так-так-так. Така-така,така.Така-така-така. Така-така-така. Так-така-така. Так-так-так! О! До сих пор помню!

 И пошили  нам гусарские костюмы. Красно-белые кивера - головные уборы. Красные доломаны - однобортные куртки. Белые юбки с широкую складку и белые сапоги. Это было зрелищно!

И  вот мы в Михайловке! Симпатичный и уютный городок. К слову сказать, мои папа и мама здесь познакомились и на реке Медведице  меня и сочинили. Ну, вы поняли. Так, что я оказалась на своей так сказать первейшей исторической Родине. Поселили юных барабанщиц  в общежитие, кормили опять же  в столовой. И вот перед самым выступлением угораздило наших поварих разбавить коровье молоко некипяченой водой. Конечно, когда мы пили это молоко, то еще не подозревали об этом. Так же не подозревали, чем нам все это обернется. Думается мне, что это была диверсия со стороны кухонного персонала. Хотели сорвать фестиваль.

Первой неладное почувствовала я, так, как была городской барышней с очень нежным желудком.

Этим вечером мы при параде с барабанами на боку шли на стадион, где проходил фестиваль, чтобы поразить всех своим триумфальным шествием.

С меня уже градом тек пот, и зверски урчало в животе. Я безошибочно угадывала признаки надвигающейся диареи. Беспощадной и жестокой.

- Люда, мне плохо, - борясь с накатывающими спазмами, стонала я, стоя в строю.

- Терпи, ты чего? – шептала в ответ подруга.

- Скоро там наш выход? – чувствуя, что неизбежное уже близко,  без конца спрашивала я.

- Сейчас выходим, - обрадовала меня подруга.

« Я выдержу – думала я, охватывая взглядом полные трибуны и необъятный стадион, по которому надлежало пройти. – Я не опозорюсь, ибо меня зачали в этих местах мой мать и моя отец…»

Мысли начинали скакать и путаться. Сбой в системе.

- Така-така. Так- така-така! – выбивала я барабанную дробь на автомате.

А в голове одно: « Как бы ни обделаться. Юбка белая, сапоги белые. Потечет по ляжкам, не остановишь»

Боли, которые скручивали мне живот, были невыносимы. Пот, застилая глаза, стекал по спине и груди и, задерживаясь в трусиках, продолжал свой путь в чудные белые сапоги.

« Я сейчас умру» - мелькнула мысль и наше выступление закончилось. Нарушая стройные ряды барабанщиц, и плюя на все  и вся, я рванула к спасательным деревьям.

- Светка, ты чего? – вопя, припустила  за мной верная подруга. – Ох, и влетит нам за это!

- Класть я на это хотела, - из последних сил прошептала я, доползая до сени деревьев.

 Но не тут- то было! Под деревьями стояли зрители. Они были везде! Люди наблюдали за выступлением, жрали мороженое и беляши. Фу-у-у-у-у-у-у! Очередной спазм и зуб даю, что предпоследний. Следующий я уже не выдержу.

Бросая барабан в сторону, я галопом понеслась в парк. Должен же здесь быть туалет? Слышу, как Людка, пыхтя, бежит за мной.

- Где у вас тут туалет? – с безумным взглядом бросаюсь я к прохожему.

- Вон там, - отскакивая от меня, показывает тот рукой на деревянный нужник, к которому выстроилась очередь, как в Мавзолей.

- Да вы что? Издеваетесь? Такой фестиваль отбабахали, а о делах насущных не подумали? Почему туалет нормальный не построили? – из последних сил накинулась я на несчастного прохожего.

- Мама-а-а-а! – и с этим криком я скрылась в кустах.

Все, выбирать куст некогда! Сажусь под первый попавшийся. И по фиг мне, что почти на расстоянии вытянутой руки беспечно гуляет народ. А так вам и надо! Туалетов надо было настроить, а не киосков с жратвой! Вот вам еще и еще!

- Светка, ты где? – подскочила к моему кусту Людка.

- Здесь я, - отозвалась я.

- Ну, как ты?

- Как видишь. Загаживаю парк культуры и отдыха.

- А-а-а-а, - многозначительно протянула Людмила. - Чем помочь?

- Нарви лопухов, да побольше.

- Сейчас, жди, - и Людмила скрылась в наступивших сумерках.

Как хорошо, что все-таки вечер. Не так стыдно.

- Вот, Свет держи, - появилась моя спасительница.

Я встала, и меня качало от счастья и слабости. Молча мы побрели с подругой к нашей группе.

Но далеко отойти не успели, как Людмила, развернувшись, понеслась к заветному кусту.

Теперь настала моя очередь собирать по парку лопухи. Что же, долг платежом красен.

Шли мы обратно счастливые уже обе, а навстречу нам бежали барабанщицы с перекошенными лицами, держась за животы. И узрев очередь в туалет, недолго думая рассыпались по кустам. То тут, то там мелькали белые юбки и торчали над кустами кивера.

 Собрав  кинутые барабаны, пропустив весь праздник, мы двинулись к общаге. И тут началось. Если городские отмучились в парке, то теперь настала очередь деревенских крепких девах. Никто не избежал печальной участи.

- Ох, - приседала очередная барабанщица под кустиком. Или вообще, где прижало, там и присела.

Стон стоял невообразимый.  

- Господи, девоньки, да что же с вами? – крикнула нам с балкона сердобольная старушка.

- Умираем, бабушка, - ответил ей кто-то. Еще и шутили.

Кое-как добравшись до общежития, мы заняли там все туалеты. Перебравшись на мужские этажи, мы оккупировали и их уборные. А когда пацаны стучались в двери, мы дружно посылали их на улицу.  Зря я думала, что отмучилась… Это продолжалось всю ночь. Это был кошмар.

На следующее утро мы все походили на зомби. Столовой вынесли выговор, а персонал передал нам свои извинения. Что нам их извинения? За моральный и физический ущерб кто платить будет? Эх, не те времена были, сейчас наверняка бы стрясли.

Сколько лет прошло, а я до сих пор помню этот парк и эту ночь. И мой желудок и по сей час боится разбавленного коровьего молока. Нет, не так. Он вообще коровьего молока боится.