Женщины сидели на кухне и беспрерывно болтая, пили чай. Уже  по третьей кружке. Машинально вливали в себя напиток  и разговаривали, разговаривали.  Все равно о чем, лишь бы не молчать. Лишь бы не молчать и не смотреть друг, другу в глаза. Не смотреть друг, другу в глаза и не плакать. Или плакать, но очень незаметно, чтобы остальные не видели. Но плакать хочется. Не просто плакать, а выть и кататься по полу, но одной. Чтобы никто не знал о твоей слабости.

- Ладно, девочки, - первой из-за стола поднялась Вика.

 Сегодня она выглядела намного старше своих лет. Тусклые глаза и волосы, небрежно собранные в жалкий пучок. 

- Завтра у нас тяжелый день, - убирая со стола, продолжила она. – Давайте спать.

- Да, - кусая губы, чтобы не разрыдаться, согласилась младшая сестренка Юлька.  Красавица блондинка, с теплыми карими глазами и с отличной спортивной фигурой. Юльке недавно исполнилось двадцать пять лет. Мама родила ее очень поздно, когда ей было уже за сорок. К сожалению, роды были тяжелыми, и врачам не удалось спасти женщину.  Свекровь, узнав о смерти невестки, продала дом в деревне и перебралась к сыну, помогать в воспитании дочерей. Так, что у Юльки, можно сказать, было две мамы. Сестра и бабушка.

Бабушка, которая сидела сейчас, бесцельно переставляя кружку с места на место. Милая добрая бабуля. Баба Валя или Валентина Ивановна, кому как нравилось.

- Бабулечка спать иди, я уберу со стола, -  обняв женщину за плечи, прошептала Вика. – Не надо плакать. Мы должны пройти через это.

Через полчаса женщины разошлись по комнатам. И каждая, оставшись наедине  с собой, дала волю слезам. Каждая выла, уткнувшись в подушку, чтобы не услышали остальные, и кусала кулаки, чтобы приглушить боль. Каждая мысленно готовилась к завтрашнему дню и все-таки не представляла, как она его выдержит.

Каждая боялась показать свою слабость, зная, что если разревется она, то разревутся и все. Все трое.

Три женщины, которым предстояло завтра проводить в последний путь любимого сына и отца.