Наброски к будущим главам про наемников и Ирмину

Последний бой Ирмины.

Джузеппе долго не мог распрощаться с прыткой трактирщицей, завалившей его «мелкими просьбами». Впрочем, наемник был рад услужить, и, по всей видимости, получил благодарность – не бочки же они переставляли с Мадлен с места на место в погребе, в котором провели добрую половину часа. 

После выпитого пива вояки покидать трактир вообще ленились, тем более что сердобольная хозяйка предлагала ночлег чуть ли не бесплатно. Слушая веселые истории завсегдатаев, им хотелось влиться в водоворот городской жизни, которая казалась тут, за деревянной дверью трактира, беззаботной, весёлой. Всегда летящие к риску, как мотыльки к огню, сейчас они спряталась в своем уютном коконе. Однако стоило Ирмине с тюком в руках направиться к выходу, наемники, досадуя на свою судьбу, непонятно кем уготованную, тут же бросились за ней, как верные охранники. 

Ветер поднял в городе такие клубы пыли, что пробираться приходилось чуть ли не на ощупь. Глаза резало до слез, но все это было пустяками по сравнению с тем, что приходилось испытать торгашам и паломникам, переправляющимся через реку, и крестьянам, ушедшим на поля рано утром. Не зная, как остановить с помощью посоха бурю, Ирмина тешила себя надеждой, что Гарпилиус решит переждать непогоду в каком-нибудь заведении, а они не будут терять драгоценного времени. Если разразится дождь, то идти будет еще труднее. 

Теперь город казался им угрожающим, он смыкался над ними мощными каменным стенами, точно намереваясь раздавить, выкрикивал в их спины проклятия через уста нищих, ухмылялся, как куркурское отродье, с лиц благочестивых граждан. Потемневшие из-за пыли, улочки путали, уводили то к рынку, то к площади. Вояки не спрашивали ни у кого дороги, будто боялись, что вслед им отправится погоня, настырно пробирались, как воры. Впрочем, так оно и было. Они собирались выкрасть глаза Алидоры, но старались не думать об этом как о грехе, да и сколько на их совести этих грехов, не счесть. Назад дороги им не было, их кошели были почти пусты, нечего было терять, кроме своих жизней, которыми они давно перестали дорожить. 

Когда город, пшеничные поля, а затем последняя ветхая лачуга с затянутыми кожей окнами остались позади, и впереди показалась зеленеющая кромка леса, в душах путников приятно засвербела острота приключений. Титаны дубравы, упирающиеся в темно-серое, как каменная глыба, небо, великодушно расступались перед ними, впуская в свои владения. И если издали лес казался непроходимой стеной, то теперь стало понятно, что он полон троп, сворачивающих то в одну, то в другую сторону, уводящих куда-то вглубь. Дубрава переходила в чащу, чтобы не заблудиться, они ориентировались по солнцу, ещё пламенеющему, но уже заходящему.

Ирмина шла уверенно, будто знала путь к пересохшему озеру, как свои пять пальцев. Барт даже не мог предположить, что творится в душе подруги, но его настораживала и в то же время жутко влекла ее одержимость целью. Не может быть, чтобы больной ребенок являлся причиной, толкающей женщину в пасти опасностей. Разве не норма, что в семье из десяти детей к зрелым годам и половины не остается? К смертям быстро привыкаешь – природой заложено, чтобы выживали сильнейшие. А болезни, может, как пограничные состояния, когда человек отвоевывает свою жизнь. Тогда получается, что Ирмина права – для сына еще не все потеряно.

***
С верхушек дубов на головы путников начали падать капли дождя. Под ногами хрустели, шуршали полусгнившие листья, а куда ни посмотри – все тот же туннель из крон. Нужно было идти по направлению к свету, как только туннель начинал сужаться, они понимали, что свернули с курса и устремлялись правее или левее в сторону. В лесу стояла духота, губы вояк потрескались от жажды, но они старались пить по чуть-чуть воду, которую несли в бурдюках. Кто знает, сколько им ещё идти.

Джузеппе что-то напевал себе под нос. Барт пробирался через лес, насупившись, глядя себе под ноги, лишь бы не в спину бабе. Он не боялся трудностей, мог терпеть любые лишения, спать как придется, хоть на голой земле, ему не привыкать быть на мели, но меньше всего хотелось, чтобы им верховодила женщина. Его гордость была ущемлена. Он ждал удобного случая, того момента, когда сможет всё взять в свои руки. Эта мысль назойливо вертелась у него в голове.

        Их молчание тяготило, давило. Ирмина обернулась, встретилась с взглядом Джузеппе.

– Не боись, не потеряемся. Убью любого, кто нам осмелится помешать добраться до садов.

– И как ты это сделаешь? – спросила Ирмина без интереса, так, лишь бы разрядить обстановку.

– Да хоть голыми руками, порву на части, сверну шею.

– С теми, кто таится в песках, не справиться голыми руками.

– Что ты имеешь в виду? Ну же, говори, – догнал ее Джузеппе.

– Геруны. Так называют песчаных ящеров в местных краях. У них массивные челюсти и чешуйчатое, как у змеи, тело с короткими плоскими лапами, которые они прижимают, когда ползают. Чешуя очень твердая, мечом не всегда с первого раза пробьешь. Их окрас сливается с песком, кроме чёрной отметины на хвосте, а по нюху и быстроте сравнимы разве что с вардасами. Они реагируют на малейшее движение. И, пожалуй, единственное, что они избегают – это солнца, огня. Я видела, как они нападают, вгрызаясь в человека, их лакомые кусочки - руки и ноги.

– Это ты так пошутила? Думаешь, мы наложим в штаны от ящеров?

Джузеппе ухмыльнулся. Ей не понравилась эта улыбочка. Когда в трактире она резко оттолкнула Барта, распускающего руки, Джуз посмотрел так, что внутри все перевернулось, в его взгляде будто читалось – стоит Барту отойти в сторону и ты будешь моя. Она не была из пугливых. Жизнь заставила ее быть жесткой, сильной, добиваться всего самой, и все же в душе она оставалась ранимой женщиной. Она никогда раньше не замечала этого взгляда у Джузеппе и теперь поняла, что вся его якобы дурашливость связана с тем, чтобы показать – ему все равно. Но ему не было все равно. Он явно соревновался с Бартом. Да, это было бы в духе Джузеппе – сразиться, остаться живым и заполучить женщину, которую хотел. Нужно быть начеку. Ирмина никому не доверяла, иногда себя даже одергивала, что видит подвох там, где его просто не может быть, но каким-то чутьем она ощущала, что и наемники ей не доверяют.

***

Пересохшее озеро.
Сразу за кромкой леса простиралась равнина песка. Пересохшее озеро походило на растянутую кожу убитого зверя. Несмотря на то, что трава не поросла на этом месте, радости проходить пески даже днем не прибавлялось. Ирмина знала, как определить опасный участок – если на однородной поверхности песка темнело сырое пятно или наоборот стягивала потрескавшаяся корка, то даже приближаться на сотню шагов было нельзя. Однако, дождь, который она вызвала неумелым обращением с посохом, превратил почву в одно огромное месиво. Над ним сейчас нависало небо – мутное от палящего солнца, которое уже садилось. 

— Теперь только в обход, — виновато развела руками Ирмина. 
— Ни за что я не отступлюсь, — Барт сделал шаг и тут же оказался по колено в песке. 

Он попытался выдернуть ногу, но это действие только ухудшило ситуацию – затянув его по пояс. 
— Барт, не шевелись, — скомандовала Ирмина. 
— Не шевелиться? Ты моей смерти хочешь? Я чувствую, как деревенеет вокуг песок, он сдавливает, утягивает вниз. Джуз, глиняная башка, ты что стоишь? Тащи сюда свой зад, дай мне руку.
— Не стоит приближаться, — придержала наемника Ирмина. — Ложись на спину, — выкрикнула она Барту. – Доверься мне, Барт.
— Ага, уже имел такую неосторожность. 
— Мы теряем драгоценное время на спор. Ложись на спину и раскинь руки в стороны. Если не хочешь быть замурованным в песке.
— Думаешь обглодают дикие собаки?
— Какие собаки, тут и птица не сядет. Даже если песок тебя не засосет, посмотри на солнце, как печет.

Описание, как вытаскивают Барта.

Они сделали еще несколько шагов, как почва под ногами задрожала, точно тесто для хлеба. 

— Замрите, — Барт резко отпрыгнул, услышав нарастающий шорох песка. 

Джус побледнел. Песок стал покрываться рябью, приподниматься длинными волнами, будто под ним ползли огромные змеи. Джузеппе всегда оставался в тени, когда рядом был Барт. Собравшись всем телом, он вскинул меч и бросился на песчаного ящера, пока тот не показался из песка. Но не успел он рубануть мечом, как почувствовал удар сзади и песок устремился на него.

— Не двигайся, — крикнула Ирмина в самое ухо, навалилась на его спину. – Это существо распознает нас по движениям.

Хотя она не была уверена в своей правоте. И потом сколько нужно было простоять, чтобы эти твари убрались к Куркуру. Когда им с матерью и другими паломниками приходилось преодолевать путь через озеро, ящеры были намного меньше, по локоть. Но даже такие съедали человека в считанные мгновения. Благо их приближение можно было расслышать издалека и затаиться. Однако теперь судя по буграм, которые как гребни волны, стелились по песку, они значительно подросли.

 ***

Сражение с ящерами в песках… 

(описание ящеров, какие они. описание боя с ящерами)
Массивные куски плоти, сбрызгивая темной кровью песок, летели под ноги бойцам. От ударов мечи дрожали в руках. Стараясь не задеть Джуза, чуть ли не вплотную прижавшегося к ней и атакующего, она раз за разом втыкала меч туда, где замечала движение песка. Это были не те ощущения, когда бой с людьми. Ты ловишь гневный взгляд, видишь, как убивают твоего приятеля, с которым прошел огонь и воду, и тебя охватывает ярость, а вместе с ней и сила. Такой ярости никогда не испытываешь, когда воюешь с нечистью. 
— Чего они боятся? — кричал Барт. — Ты говорила, они чего-то боятся.
— Солнца. Тогда они появились в ночи. Видимо, это из-за сырого песка.

***
Барт зажег факел и стал махать им, приближая к песку. Это спасало, но ненадолго. Ящеры окружали их, преграждая путь к отступлению. Казалось, этих тварей ничем не побороть. Ирмина вспомнила про посох, приподняла и со всей силы опустила кончиком в песок. В то же время пытаясь сосредоточиться на своих мыслях. Между ней и наемниками образовалась стена песка. Она защитила Барта и Джуса, но осталась одна. Ирмина уже без разбора рубила мечом вокруг себя песок, призывая то Алидору, то Джарраса. На мгновение она подумала о сыне, а потом будто впала в забытье. Ей казалось, что она спит, и во сне видит, как ящеры откусывают и ей, и наемникам ноги и руки. Вспышка. Их спасает Алидора. Вспышка. Вот они втроем сидят на пороге храма, просят милостыню, она смотрит на руки, вместо них — культи. Нет, нет, нет. Она просит забрать ее душу. Я не готова влачить такую жалкую жизнь!

Ирмина очнулась, ощущая в себе прилив сил. Меч ей был больше не нужен, достаточно сконцентрироваться, и поток мыслей приобретал форму.

(Описать, как она отдает свою душу Джаррасу взамен на жизнь вояк. описать, как расправляется с ящерами. Возможно здесь как-то задействовать змеедевицу!!! может, в это время вояк нагонят остальные персы)

***
Ирмина не стала сообщать наемникам о том, что произошло. Они смеялись и шутили. Ирмине было не до шуток – она знала, с ней произошло уже непоправимое. Ее душа больше ей не принадлежала, но она все еще могла управлять частью своего разума. Она представляла скорое расставание. Как предательски будут подступать слезы, но придется их прятать, чтобы не показаться ранимой, чтобы Барт не узнал, как сильны в ней чувства. Хотя наверное прощание пройдет совсем не так. Ирмина знала, что скоро в ней не останется ничего светлого и доброго…

***

Владения святой Алидоры.

Сады были точно оазисом в пустыне. Даже не верилось глазам. Аскеты в разодранных одеждах. Дальние путники с верблюдами с ярко-бардовыми седлами. Паломники. Только детей тут практически не было. Пахло эвкалиптами. Темные загорелые лица, которые казались черными на фоне белых одежд. Буйволы, тощие и бурые. И ни одного прилавка с украшениями и поделками, привычными в таких местах. Это было ни на что не похоже. Казалось, само время отсчитывает по-другому.

У святилища царила благоговейная тишина. И толпа молча текла, как река, в одном направлении.

Ирмина думала о сыне, о матери. Она старалась думать только хорошее – именно этому она специально училась много лет. План похитить глаза алидоры она вынашивала давно.

(описать как она приближается к Алидоре, что видит, чувствует)

***
        Бой со Смерчем.

(описание, как Ирмина сталкивается со Смерчем у Алидоры, чтобы украсть глаза)

В Ирмине не было ни грамма страха, как не может его быть у человека, прошедшего не один бой, да она уже и не была человеком, внутри что-то росло, крепло, как свинец растекаясь по мышцам. Смерч был лишь препятствием к заветной цели. Она видела, как боец, напрягся всем торсом, и в следующий миг кинулся на нее, резко вскинув руку с мечом вперед. И если бы не обретенная благодаря Джаррасу сила, она бы уже оказалась мертва. Она вывернулась, откатилась в сторону. Очередной взмах лезвия соперника, ее отпор. Она больше не знала усталости. Блеск лезвия, рассекающего воздух. Ругань и хрип. Она слышала крик ярости, но он звучал в голове гулом, будто издалека. А потом она поняла, что бьется не в полную силу, она теряла связь с телом, будто кто-то вытягивал ее душу невидимыми щупальцами. И в то же время она ощущала, как перерождается во что-то более сильное. Их мечи скрестились. Но в следующий миг Ирмина оказалась вихрем воздуха, обрушивающимся на тех, кто был на стороне Алидоры. Крики людей тонули в гуле стихии, крупицы песка, поднятые ветром, жгли им кожу, лишали способности видеть, продолжать бой.

Ирмина больше ни о чем не думала, ей казалось, что безумие охватило все вокруг, как зыбучая почва затянуло в свои недра. От нее требовалось лишь слиться с Джаросом и бить по противнику.

(тут нужны артефакты. вставить описание как Гарпилиус проводит обряд очищения глаз Алидоры!!!)

***

После боя с Джарросом.
Когда память вновь вернулась к ней, она услышала два голоса, один выкрикивал гневно – убей, другой ласково – закрой глаза. Сквозь пелену она увидела перед собой лицо Барта с капельками пота на лбу и переносице. 

— Ирмина, мне придется это сделать, — она лежала на земле, а он навис над ней. – Прошу закрой глаза, не хочу чтобы ты на меня смотрела.
Она видела в глазах Барта грусть и даже страх. 
— Вот и пробил час расплаты, — мелькнуло в ее голове. 
— Я просил за тебя, только так можно освободить душу. Ты умрешь, чтобы… 
А потом грудь обожгло, и это не было больно, как она думала. Все потемнело. И где-то там в темноте еще доносился голос Барта. 

Она не чувствовала, как Барт подхватил ее на руки и понес по саду. Не видела, сколько сочувствия было в лицах тех, с кем прошла длинный путь, и сколько ненависти, с кем воевала, приняв сторону Джарраса. Не знала, что Алидора пообещала оживить ее взамен на вечное служение бойца. 

Когда женщина очнулась, ощупала грудь, вокруг была тишина, ярко светило солнце. Алидора стояла пред ней во всем своем величии статуи, гордая и одновременно мудрая, как будто не оживала. А рядом с ней, преклонив голову, опустившись на колени, стояли каменные изваяния наемников – Барт, Джуз, Мордвор. Сердце защемило и она бросилась к ним и расплакалась, расплакалась впервые, как умер ее отец. Голос внутри что-то говорил, но она не могла разобрать. Сыпались обрывки фраз: будь счастлива, твоему сыну не нужно исцеление, ему нужна мать.

— Все было бессмысленно, я так и не смогла спасти сына. И твою жизнь угробила.
— Я шел не из-за тебя и ребенка, я шел, потому что сам так хотел, – услышала она ответ, хотя все статуи были безмолвны и неподвижны.

Вдалеке послышался нарастающий гул, скорее всего приближалось войско Хагара. Нужно было уходить. Ирмина последний раз взглянула в застывшее лицо Барта, и ей показалось, он улыбался. 

***
В конце где-нибудь вставить кусок:

Ирмина повернула голову назад, на сады (описать, что увидела). Она больше не хотела видеть крови, не хотела видеть смерти. Единственное ее желание – быть рядом с сыном… Однажды она пообещала, что он сможет ходить, и что она все сделает, чтобы найти его отца и познакомить их. Она так и представляла, как Барт-младший бежит по пшеничному полю навстречу и кричит: "Папа". Сердце сжалось от боли, такое бывает лишь в сказках. По крайней мере она теперь знает, где можно найти его отца, про которого всегда будет с гордостью рассказывать…